Часть вторая. Расплата. (1/1)
За два месяца, казалось, молодой граф резко охладел к своим служанкам, которые так и ластились к нему, но без успеха. Лишь изредка, казалось, охваченный каким-то отчаянным порывом, он хватал одну из них, первую попавшуюся жертву, тащил к себе и имел. Грубо, а затем просто выгонял из своей комнаты, не обращая ни малейшего внимания на слезы и всхлипывания.Раздражало. Они все раздражали. Раздражали его и какие-то изменения, произошедшие с ним. Всё — раздражало. Злило. Так, что хотелось рвать на себе волосы. Лишь бы избавиться от этой скверны.
Но чаще всего он срывался на Мику — и чаще всего имел ее. И еще чаще — гораздо грубее, чем остальных.Два месяца жизни в поместье совершенно сломали когда-то жизнерадостную, открытую девушку. Огонь в глазах, что раньше привлекал, потух, она стала такой же покорной и равнодушной, как и все остальные пленницы. Как сломанная кукла. Со сломанной куклой играть уже неинтересно.А граф все так же посещал балы, каждый раз заманивал к себе новую жертву, уединялся с ней на ночь и утром нещадно выгонял. Закрутился обыкновенный для него образ жизни — и это раздражало.В тот вечер бал был отменен императрицей, из-за разразившейся грозы и ливня, мешавшей гостям добраться до замка. И потому Камуи изнывал от скуки, вынужденный торчать на месте. Хотя, надо было признать, на балу было ненамного лучше. Скучно.— Камуи-сама? Вы чем-то встревожены? — подошла к нему одна из кукл, Лука — милая розоволосая девушка с весьма соблазнительными формами, к сожалению, как и остальные, уже потерявшая всякую прелесть и его интерес.— Нет. Ступай, я хочу побыть один, — отмахнулся тот, и служанка, кивнув, поспешила покинуть гостиную. Гакупо вновь остался в одиночестве у камина, наблюдая за тем, как огонь жадно пожирал хворост, разрастаясь. Процесс захватывал. Недаром говорят, что на огонь можно смотреть вечно.— Камуи-сама, — в зал заглянула одна из служанок, — Там на пороге заявилась какая-то дама. Просит вашего присутствия. — в ее голосе был заметен оттенок презрения и ревности.— Сейчас подойду, — кивнул он, и сразу же направился ко входу в поместье. Гостья среди такой грозы снаружи? Интересно, интересно.Вскоре перед его взором предстала весьма милая леди, с красивыми светлыми локонами, струившимися по плечам, тонкими губами и большими сапфировыми глазами. Синее платье, явно недешевое, сидело на ней идеально, но было мокрым от влаги. На волосы и плечи девушки была накинута небольшая шаль, тоже изрядно промокшая. Девушка едва заметно дрожала от холода и сжалась под его оценивающим взглядом.— П-простите, господин... — заговорила она, подняв на него взор, и на мгновение в памяти графа проплыло что-то знакомое, узнаваемое, но тотчас исчезло, так же быстро. — Я... я не знаю, как сказать, но... я сбежала из дома, и попала под дождь... пожалуйста, позвольте мне остаться у вас, пока гроза не утихнет. Я заплачу, чем смогу, обещаю!Какое недвусмысленное предложение. Гакупо выгнул бровь, тонко улыбнувшись.— Всем, чем сможешь, не так ли? — ну что ж, вот и развлечение на ночь.Девушка кивнула. Усмехнувшись, Камуи протянул ей руку и подозвал к себе, поманив пальцем. Она, улыбнувшись в ответ, сразу же приблизилась к нему, цепляясь пальчиками за ткань его одежды и прижимаясь всем телом. Граф положил руки на ее талию, чуть поморщившись от запаха сырости и влажной ткани платья. Однако это не было большой проблемой.Незнакомка прижалась ближе, положив руки на его грудь, отчего внутри Камуи всколыхнулась волна желания. Пожалуй, не стоит медлить с ее оплатой.— Как тебя... — начал он, и резко осекся от внезапно пронзившей грудь острой боли.Девушка отстранилась, чуть улыбнувшись — в тонких пальцах она держала небольшой кинжал, окропленный его кровью.Взгляд упал вниз — на его груди сияла рана, от которой расплывалось пятно крови. Замерев от ужаса, он снова поднял ошарашенный взгляд на... девушку?— Т-ты?..Красивые светлые локоны, теперь ставшие ненужными, повисли в руке убийцы. Парик.
Перед ним, мрачно улыбаясь, стоял до боли знакомый синеволосый парень.— Приятно вновь встретиться с вами, господин. Я долго вас искал, — в глазах, вопреки нарочито веселому голосу, не было ни капли радости — лишь странная опустошенная обреченность.Он вдруг перестал чувствовать боль. Странная тревога, что жила в его душе все это время, теперь встрепенулась, стоило ему снова увидеть эти черты лица. И глаза.— Зачем...— Ты убил мою сестру, — резко прервал его Кайто. Взгляд стал озлобленным, — Она была такой жизнерадостной. Полной надежд. Она могла выйти замуж за моего друга — они были бы счастливы. Но ты сломал ее. Убил ее душу. Нашу душу.Гакупо хотел сказать еще что-то, но не смог — внезапно обессилев, он рухнул на пол, рукой безуспешно пытаясь закрыть рану на груди, из которой потоком хлестала кровь.— Идите. Теперь вы свободны, — услышал он голос Кайто, и последовавшие за этим поспешные шаги, покидающие поместье.Он приподнял голову, наблюдая, как его куклы покидают тюрьму, не оглядываясь на бывшего господина. Наблюдал со странной отстраненностью, не осознавая происходящее до конца.Всё, что имел, он потерял в один миг.Внезапно стало тихо. Резко. Все ушли.Кроме одного.— Жаль, что всё так получилось... — прозвучал тихий голос Кайто, словно извиняясь. А Гакупо почувствовал, как у него темнеет в глазах.
"Нет".— Не уходи, — с отчаянием прошептал он, подняв дрожащую от бессилия руку в попытке безуспешно ухватиться за него.— Ты ведь ушел, — шепот, полный боли и такого же отчаяния.— Не оставляй меня... — в глазах темнело, а в ушах — звенящий шум.— Ты оставил. — как беспощадный приговор.
— Н-но... — граф из последних сил поднял голову, встречаясь с синими глазами.
— Прощай, Камуи Гакупо. — юноша развернулся и направился к воротам.— Подожди...Взгляд, брошенный через плечо — в глазах синеволосого сверкали слезы.
Сознание снова помутнело, и была слышна лишь давящая тишина, а затем — тихий стук каблуков о гранитный пол. И все стихло.— Я... так и не сказал... — опустив голову, прошептал молодой граф, сжимая руки. Позволяя темноте окутать его.— ...что любил... тебя.Ответом была яркая вспышка молнии, осветившая пустое поместье.