14. (2/2)
Словно прочитав его мысли, Маршал добавил:
- Подставил кого-то, подставит и тебя. Плесни мне чая?
Есенин неловко улыбнулся, отошел, чтобы разогреть чайник. Полез за кружкой и внезапно снова увидел ту самую калеку, склеенную, похоже, ?Титаном?.
- Жук. А что это за кружка?
Маршал обернулся, а когда заметил, на что показывает парень, рассмеялся.- О, это легендарная вещь. Подарок от подопечного.Лирик еще раз с интересом глянул на кружку, взял две целые, выставил на стол. Кинул заварку и залил кипятком.- Расскажешь? Ты ее разбил?- Не, не я. Маман. Она знала, как я ее люблю, случайно кокнула и решила склеить по-быстрому, пока меня дома нет. Знает, же что мне главное перебеситься, а потом отпускает… Дай-ка ее мне. Так вот. Прихожу домой. Занимаюсь своими делами. Иду ужинать, вижу кружку… Вот в таком состоянии. Зверею, иду выяснять, кто ее ухайдакал.
Лирик отпил чай, почти заворожено глядя, как улыбается воспоминаниям суровый Жуков.- Оказывается, она ее склеила и положила боком на стол, чтобы клей высох. Ждала – ждала, подошла, чтобы ее убрать на место, а кружка… к столу приклеилась. Хах. И с концами. Она ее отдирала – отдирала. В итоге с куском стола оторвала. Вот, смотри.Жуков обвел пальцем место и Есь хихикнул – на боку красовался округлый кусокдеревянного покрытия крышки стола.
- Вот. С тех пор храню. Не у каждого есть кружки с такой историей.
На кухне парни просидели до самого вечера. Когда стемнело, они вдвоем вывели Тайсона и прошлись по нескольким окрестным дворам, обсуждая фильмы и музыку. Приятным сюрпризом оказалась совпадение вкусов, было видно, что Жукову приятно. Он заметно расслабился, много говорил, рассказывал истории и шутил на свой грубоватый манер, но Лирику нравилось. Он уже давно не получал такого удовольствия от общения с другим человеком.- Ты что, жил здесь? – ахренел Жук, впервые попав к себе в комнату после того, как вернулся, - серьезно?
- Ну… Да. Чуть-чуть жил, - признался Есь и незаметно спрятал за спину кучку оберток от конфет, - совсем немножко. Тайсону ведь одиноко.
- Тайсону одиноко, да? – усмехнулся парень, - Ну ладно, молодец. Сегодня тоже останешься?- А можно? – просиял Есь.- А что мне за это будет?
Опасный момент. Есенин закусил губу, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего, а Жуков, явно наслаждаясь созданной ситуацией, стоял, сложив руки на груди, и смотрел на него, словно удав на мышку. Все-то он прекрасно понимал. Но совершенно не собирался помогать несчастному Лирику.
- Ну? У тебя все на лице написано.
Есь аж вспотел, не зная, что ответить. И выдал первое приличное, что пришло в голову:- Массаж?
Жуков усмехнулся.- Умеешь делать массаж?
- Постараюсь. Думаю, я задолжал твоей спине как минимум один сеанс.
- Хорошо, - мурлыкнул Жуков и без малейшего стеснения стащил через голову футболку.
О, да. Это было именно то, чего так боялся и ждал Есенин. Красивое мускулистое тело атлета в непосредственной близости. И он еще и улыбался. Боже, как этот зверь в человеческом теле улыбался, так улыбаются только жертве перед ужином.
Он сорвал с постели покрывало и вальяжно лег, немало не заботясь о стремительно нарастающем неудобстве Есенина. Лирик поддернул свою футболку, кривовато улыбнулся и сел на край постели.
- Ничего, что я тут, впритык? – хрипловато спросил он, пожирая глазами шикарную спину боксера.
- Садись, как удобно.
- Хорошо.
Это был самый классный массаж в жизни Есенина. Он почти не контролировал, что делает, только гладил, тер и грел светлую кожу, ласкал ладонями изгибы, пальцами отслеживал разлеты лопаток. Есенин чувствовал себя скульптором, создающим что-то очень важное, что-то прекрасное из цельного куска гранита. В приятной полутьме спальни, которую разгонял только тусклый прикроватный светильник, он руками запоминал то, что очень давно хотел. Именно сейчас парень понимал, что до сих пор играл в неправильную игру по неправильным правилам. Вот же оно. Тьма рассеивалась, обнажая желания. Морок дурманил. Кожа под чувствительными руками горела. Есенин не заметил, как перебрался на поясницу Жукова, а потом сполз чуть вниз, потому что так было нужно, так было идеально. Он молчал, временами забывая дышать, но жадно брал все, что мог: запах, ощущения, тепло чужого тела.
И, когда Маршал пластично развернулся, Есенин сам подался к нему на встречу, потому что по-другому не могло быть никак.
Вот только приоткрытых губ коснулись не губы. На них лег палец, и Жуков едва слышно цокнул языком.
Лирик замер, растерянно глядя на него глазами, почти черными из-за расширенных зрачков. А когда до него дошел смысл, щеки залила краска, и он дернулся прочь, но парень успел схватить его за руку.
- Я не сплю с теми, кто состоит в отношениях, - шепнул ему Маршал, - а массаж был классный. Спасибо. И спокойной ночи.После того, как Жуков ушел спать в комнату родителей, Лирик еще долго лежал без сна, мучаясь угрызениями совести. Или думал, что мучился. Или хотел мучиться ими, но почему-то любые муки совести, которые он только мог испытать, перекрывала одна простая мысль, от которой становилось тепло, а губы расползались в улыбке.?Он не сказал, что не спит с парнями?.