1 часть (1/1)
?Для мира ты просто кто-то, но для кого-то ты?— мир?Эрих ФридЯ боюсь. Чертовски боюсь. Почему? Добрых пять часов назад Тори уехал на встречу с автором и сказал, что вернется не больше, чем через два часа. Сейчас уже полночь, и я волнуюсь. Нет, речь не о том, что он возвратится поздно домой и все такое. Проблема заключается в другом…За окном спальни непрестанно хлестал дождь, когда по телеку сообщили о целых шести несчастных случаях. Необъятный страх сковал меня: что если завтра у моей двери окажется пара полицейских, несущих в мой дом ужаснейшие вести?Пожалуйста. Пожалуйста, возвращайся скорее. Я прекрасно осознаю, что веду себя, подобно маленькому ребенку, но кошмар, вещающий о твоем исчезновении вместе с бурей за стеклом, не дает мне покоя. И хотя у тебя сегодня есть важные дела, мы бы остались вместе на всю ночь. Страх перед грозой, неведомый мне до сих пор, молнией отдается по всему телу; полон грез и надежд, я вздрагиваю.Я мечтаю быть плененным твоими объятьями, очутиться в сильных руках, насквозь пропитанных теплом и опекой, так мягко гладящих меня по спине, зарывающихся в моих волосах.Слезы капельками стекали по щекам, когда один из ведущих новостей сообщил о еще одном инциденте прямо поблизости местонахождения Тори. Три смерти?— как же колит в груди. Возвращайся скорее! Возвращайся скорее! Дождь набирал обороты, окутывая сыростью потолок моей комнаты. Украдкой я выполз из-под одеяла, дабы узреть еще одно оповещение о несчастном случае. Нечеткие кадры на экране не вселяли в меня никакой уверенности?— шесть смертей, двое раненых. В мыслях раз за разом представал образ Тори, и я, допуская такую возможность, что видел сегодня его в последний раз, был окутан вихрем паники.Даже если ты меня не слышишь, я тебя люблю. Люблю больше всего на свете. И да, я?— идиот, ведь постоянно вел себя так наивно и строптиво. Мне очень жаль; я честно сознаюсь в своих чувствах, несмотря на страх. Так же, как и любой человек, я боюсь быть использованным и отвергнутым.Я хочу вновь увидеть твою улыбку; хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне, целовал меня до беспамятства; хочу вкусить сладость настоящих отношений: чтобы каждое утро и вечер?— объятья и заливистый смех, ходить на свидания, вместе принять ванну и еще много-много всего.Правду говоря, меня всегда задевало то, как ты контактируешь с разными авторами и как запах духов этих женщин передавался тебе. Это мой аромат должен безвозвратно припечататься к твоей коже так, чтобы каждый знал, что ты?— мой. Только мой. Клянусь: когда мы увидимся снова, я непременно расскажу тебе все это. Ну и где же тебя носит, черт побери? Тори, мне тебя так не хватает. Дождь приглушал мой голос, мое тело опять дрожало. Час ночи. И слезы вновь катятся по моему лицу под аккомпанемент тихих всхлипов. Похоже, я действительно начинаю плакать, да так, что, кажется, волком вою. А самое ужасное из всего то, что… Я плачу, не прижавшись к твоей теплой груди и не находясь в твоих объятьях, Тори…***Вдруг послышался щелчок двери?— что это было? Мое сердце принялось биться все чаще и чаще. Дверь. До недавнего времени запертая дверь. Я в тот же миг вскочил с кровати и погнался к коридору. Признаться честно, я еще ни разу так не бухался на пол, но какая-то пара ушибов мне не помеха, дабы ринуться навстречу к Тори! Тори! Тори! Завернув в нужную комнату, я увидел…Тебя.Промокший до нитки, ты, переступив порог нашей квартиры, ищешь меня голубыми очами из-под слоя каштановых волос. Вероятно, я выглядел не самым лучшим образом, ведь в данный момент это волновало меня в последнюю очередь. Я прильнул к тебе, заключив в объятия.—?Тори-и-и-и! —?кричал я, что есть мочи, чтобы все соседи услышали?— ты со мной.Протягивая руки мне навстречу, ты нащупываешь и мое хрупкое тельце тоже. А я вцепился пальцами в мокрую рубашку, непрестанно хныкая в плечо.—?Тори, Тори, Тори,?— всхлипываю я вновь и вновь в приступах мелкой дрожи. Я прижимал тебя к себе так сильно, как никогда прежде, чувствуя твою пятерню, что скользнула со спины к волосам.—?Тише-тише. Теперь все в порядке?— я с тобой,?— влага его одежды отпечаталась на мне, заставляя невольно цепенеть.—?Я так ждал тебя,?— шепчу. Впервые за вечер стало так тихо; твой голос срывает тишину.— Я знаю,?— Тори слегка отстранился, устремив свой взор на мое лицо. Ты улыбаешься... Затем, крепкими руками притягивая меня к себе, целуешь?— ах, как сладок миг! —?соленые капельки нежно таяли во рту.—?Я-я так б-боялся за тебя, Тори! —?наши пальцы сплелись; его тревожное сердцебиение успокаивало меня. Если бы ты знал, насколько глубоки мои чувства к тебе.Через час мы, высушенные, уже очутились вдвоем в одной кровати, зарывшись в теплое одеялко. Так спокойно и в то же время безопасно. Мои слезы давно иссохли, хотя дрожь еще мельком прокрадывалась по всему телу: гроза все так же бушевала, и с каждой молнией я, прильнув к Тори, чувствовал себя, как за каменной стеной. Потому что ты здесь и заботливо гладишь меня по голове так, как никто другой.—?Ты как? —?такой тихий голос?— аж до мурашек по коже. Мое дыхание участилось перед тем, как выдать признание о том, почему же мне было так страшно; чего я в действительности возжелал; и как сильно я ждал тебя все это время. В сладкой истоме ты прикрыл свои очи, все так же обнимая меня.—?Я… люблю тебя, Ешиюки,?— в ответ немая тишина. Слишком откровенно? Скажи хоть что-нибудь!?—?Я тоже люблю тебя, Чиаки,?—?мое сердце вспыхнуло от таких простых, но важных для меня слов. Я был на пределе, чтобы не сорваться и не разреветься просто у него на груди. — Чиаки, давай останемся так на всю ночь? —?Конечно,?— прошептал я, и нежный поцелуй отпечатался на моем лбу; я так счастлив, что, кажется, могу умереть. Так мы и заснули в объятьях друг друга под мирные ритмы бъющихся сердец.Если бы ты знал, как сильно я тебя люблю.Ты нужен мне.И не только для всяких дел по дому.А лишь потому, что ты?— моя первая любовь.Твои чувства и твой смех греют мне сердце.И даже если я не всегда показываю это, просто знай:Я люблю тебя.