1. Меч (1/1)
?Мне это больше не нужно.
Мечом моего народа против захватчиков будешь ты?. [1]– Айзен умирает, айзенфюрст [2].Фаунер [3] раздраженно дергает плечами и, сложив руки на груди, обходит по кругу свой трон. Платье шуршит, цепляется за ножки, и она машинально дергает его, высвобождая, совершенно не заботясь о сохранности дорогой ткани. Айзенфюрст Пёзен не ценит роскошь, как, впрочем, и многие в Айзене, и красивые, женственные наряды ее – лишь дань обычаям и статусу. Леонард наблюдает за ней исподлобья, почтительно наклонив голову.– Ты снова за старое, советник, – говорит айзенфюрст, наконец остановившись рядом с троном и снова повернувшись к собеседнику. – Я говорила тебе, что не пойду войной на соседей. Айзен не переживет новой междоусобицы.Леонард старается скрыть улыбку: когда-то это были его слова. Фаунер Пёзен упряма, своевольна, резка, но не глупа, и именно поэтому он когда-то выбрал ее своим айзенфюрстом. Даже если возражает, она слышит аргументы, обдумывает их и принимает, если находит их здравыми, делает их своими. Это хорошее качество для владельца земли и полководца, это было бы хорошее качество для императора. Но Фаунер Пёзен никогда не жаждала получить императорский трон, и Леонарду пришлось с этим смириться.– Айзену не нужна война, – соглашается он. – Айзену нужно единство. Айзенфюрсты смогли сберечь землю от полного уничтожения, но они не смогут поднять народ с колен. Как части императорских регалий разрозненны по кёнигрейхам [4], так и Айзен разбит на части и рассеян по своей земле. Вам ли не знать, айзенфюрст, чего стоит меч в битве, если к нему не прилагается латная перчатка.Фаунер усмехается и смотрит в сторону, обдумывая его слова. Леонард старается говорить неспешно, почтительно и максимально просто, сдерживая привычку к витиеватостям, кружевному плетению слов, которые когда-то ему привили при императорском дворе. Фаунер этого не ценит и не понимает, но упоминание доспехов ей нравится, Леонард видит это по ее глазам. Воин и полководец, она действительно знает, чего стоит в бою каждая деталь латного обмундирования.– Что ты предлагаешь? – Айзенфюрст вновь садится на трон, задумчиво глядя на советника. – Объединить Айзен можно только под началом кого-то из айзенфюрстов, а они слишком упрямы, чтобы отдать власть кому-то одному. Это значит – будет война.Леонард поднимает голову. Сейчас главное – не упустить момент, когда Фаунер готова его слушать, подобрать правильные слова. Сердце на мгновение сбивается с ритма – и бьется дальше ровно, повинуясь стальной воле его разума.– В таких заключениях содержится логическая ошибка, которая не дает найти решение задачи, – произносит Леонард, внимательно наблюдая за выражением лица Фаунер. – На императорский трон не обязательно сажать кого-то из айзенфюрстов.Фаунер хмурится.– Отдать власть в чужие руки? Добровольно? Ты спятил, советник. – Она поджимает губы презрительно. Да, она не хочет брать власть над страной сама, но и подчиняться кому-то, кто ей не по нраву, не собирается.– Напротив, – возражает Леонард. – Айзенфюрст, кто бы ни занял сейчас трон, он не справится без помощи баронов. Можно сказать, его власть будет зависеть только от того, насколько они к нему благосклонны. Конечно, если на трон не сядет кто-то из айзенфюрстов – в этом случае он попытается подавить любое сопротивление. Но человек со стороны, не связанный с владением землей, не сможет быть достаточно самостоятельной фигурой и не будет представлять опасности для власти айзенфюрстов.– И в чем тогда смысл? – Фаунер раскрывает ладонь, вопросительно глядя на своего советника. – Зачем тогда вообще император, если у него не будет реальной власти?– Зачем войску знамя, айзенфюрст? – вопросом на вопрос отвечает Леонард. – Оно ведь не ведет в бой, не отдает приказы и максимум, чем может помочь, – это если знаменосец его древком отобьет чужую атаку. Однако никто не выходит на поле боя без знамени, и потерять знамя в бою – позорнее, чем проиграть.Фаунер молчит, задумчиво глядя на него. Леонард видит – она понимает этот аргумент, он ей близок и ясен, и когда она перекладывает его на ситуацию в стране, понимает и то, как смотрит на жизнь ее советник. Ее взгляд значительно проще, сама она никогда не увидит таких тонкостей – но когда ей показывают варианты, она способна их принять. Это ее выгодно отличает от других айзенфюрстов.– Айзену нужно знамя, – убежденно говорит Леонард после паузы, и его голос эхом отдается от стен зала. Глаза его возбужденно блестят. – То, за что можно сражаться. То, во что можно верить. Айзенфюрст, даже самый хороший, слишком слабая фигура для этого. Айзену нужно солнце, которое разгонит чудовищ и даст его народу надежду на лучшую жизнь.Фаунер отводит взгляд и некоторое время смотрит в окно. За окном идет дождь, тучи давят на землю массой, и стены домов, земля, деревья кажутся под стать небу – серыми.– У тебя есть кандидаты? – наконец спрашивает айзенфюрст.Леонард улыбается.
– Есть.*Его зовут Штефан-из-Шварцвальда [5]. На самом деле Штефан Шустер, но это не имеет значения – народ его знает под прозвищем, столь же пугающим, сколь и восхищенным. Выходец из Фишлера, он по неизвестным причинам не пошел учиться в академию Киппе, а через всю страну отправился в Пёзен, чтобы поступить в Гелинген [6] и стать одним из лучших воинов на курсе. Тем не менее, хотя за его умения наемника готовы были платить немалые деньги, по окончании академии Штефан не вступил в войска, а, собрав небольшой отряд, принялся странствовать по Айзену в поисках чудовищ. Слава о новом охотнике быстро распространилась по кёнигрейхам, а когда ни через год, ни через два его отряд не сгинул в неравной борьбе с чудищами, вместо этого снова и снова привозя в альма-матер головы пораженных существ, его стали приглашать сами айзенфюрсты, чтобы очистить территории, с которыми не могли справиться. Конечно, за это они платили немало, но репутация дороже: проявить заботу о своих людях, пригласив лучший отряд охотников в Айзене, считается хорошим тоном. Позвали Штефана пару раз и в родной Фишлер. По легендам, его отряд провел в Шварцвальде неделю, вычищая гнездовье монстров, и расплатился жизнями двух своих воинов; остальные, однако, вышли живыми и относительно целыми, только по большей части седыми, а Штефан вместе с очередными головами чудовищ вынес оттуда новое прозвище.Леонард рассматривает стоящего посреди зала мужчину и размышляет, достаточно ли для затеянной им игры только охотничьей храбрости.Игра опасная. Политические игры опасны всегда, но сейчас они с айзенфюрстом ставят на карту все. Леонард не стал пугать свою покровительницу, однако сам понимает, что объединение Айзена не понравится ни одному из соседей, и аргументы, которые он раз за разом приводит, слишком шатки, чтобы убедить искушенных политиков. То, что они затевают, может привести к великому возрождению Айзена – или к новой великой войне, в которой Айзен окончательно сгинет. Но Леонард не может не попробовать. Невыносимо смотреть, как умирает земля, служению которой он посвятил многие годы. Если бы его жизнь что-то значила для возрождения Айзена, он бы отдал и ее, не задумываясь. Но Айзену его жизнь не нужна. Айзену нужно солнце.Леонард смотрит на Штефана и видит это солнце в нем. Оно неяркое, такое, к какому привыкли в их суровой стране, слегка подернутое белесой дымкой, – поблескивает на темно-медных, тронутых сединой волосах, отражается в карих глазах покровительственным теплом. Штефан не мальчик, ему тридцать восемь, и к этому возрасту мужчина обычно знает, чего хочет в жизни; но, глядя в его глаза, Леонард не видит в них ничего, кроме уверенности – и усталости. Такой взгляд у правителей, которые слишком долго занимают трон, и это – пожалуй, на руку. Народ не поверит человеку, который будет слишком много улыбаться и надеяться, – как не верит другому Штефану, айзенфюрсту Хайльгрунда, который тоже мечтает об объединении страны под своей рукой. Но Хайльгрунд – мальчик, и мечты у него мальчишеские, не идущие дальше собственных амбиций [7]. Человек, прошедший Шварцвальд, не умеет мечтать – только планировать. И Леонарду это нравится.Пожалуй, именно в этот момент, глядя в глаза Штефану-охотнику, Леонард окончательно убеждается, что не ошибся с выбором кандидата.– Герр Шустер, – произносит он. Эхо его голоса отскакивает от стен и оборачивает в свои путы всех, кто находится в зале. – Айзенфюрст хочет сделать вам предложение.Штефан смотрит на него, чуть щурясь, словно от сильного света, потом переводит взгляд на Фаунер – и, слабо усмехнувшись, отвешивает что-то, отдаленно напоминающее придворный поклон.– Я весь к услугам моего айзенфюрста, – отвечает он.
И айзенфюрст Пёзен поднимается с трона.Леонард смотрит на нее – высокую, властную, похожую на древнюю богиню – и чувствует, как сердце ликующе бьется в груди.Игра началась.