Часть 3 (1/1)

- Па! На ручки, хочу на ручки!- Сейчас, малышка, только дай папе закончить и сразу же возьму на руки.Раст аккуратно надел крошечные ботинки на пухлые ножки дочери. Девочка смотрела на него, радостно улыбаясь, корча рожицы и дергая ногами, мешая отцу довершить начатое.Наконец, они закончили сборы, Раст подхватил ребенка на руки и вышел на улицу, прикрыв за собой дверь.Было теплое июньское утро субботы и Раст остался с Милли, пока Клэр ездила с подругами по магазинам. Он решил отправиться с дочерью на прогулку в недавно разбитый парк в черте города - небольшой участок зелени посреди жаркого марева Техаса.Милли было уже почти два года, ее светлые кудряшки были собраны в аккуратный хвостик на макушке, который она всегда просила завязывать ей только отца. Она упорно не подпускала к своим волосам мать, что несколько озадачивало и даже огорчало Клэр. Проходя по улице мимо соседских домов, Раст кивал здоровавшимся с ним соседям, заботливо придерживая дочку, крепко прижимая ее к себе, пока она вертела белокурой головой во все стороны, глядя вслед прохожим, пробегавшим собакам и рассевшимся на солнечных крышах кошкам.У Милли были серые глаза отца с едва уловимым оттенком голубого южного неба. В этот день на ней были надеты зеленый комбинезон и белая футболка: ее самый любимый наряд.В парке Раст аккуратно опустил девочку на землю, держа ее за руку, чтобы она не споткнулась и не ударилась. Ему одна только мысль об этом внушала некоторый ужас. Когда Милли упала однажды, как и все дети, до крови разбив ладони и коленки, он испугался так, что, казалось, должен был заработать пару седых волос.Милли потянула отца за собой, ступая на густую зеленую траву, рядом с проложенной тропинкой, что-то весело болтая и смеясь своему рассказу.- Папа, смоти! Смоти! – девочка присела на корточки, протянув руку в траву, аккуратно хватаясь за что-то пальчиками.Раст присел рядом.- Что там у тебя?Девочка медленно вытащила огромную коричнево-золотистую скрученную спиралью раковину, держа ее на маленькой ладошке. Раковина полностью поместилась на ней. - Па, какая касивая улика, па!Это предложение переводилось как: ?папа, посмотри какая красивая улитка?.- Маинькая! – Милли сложив губки, с любовью и восторгом подносила ракушку к самому лицу, - совсем маинькая! – и она заулюлюкала неразборчивые слова.А затем протянула аккуратно и трепетно ракушку отцу, чтобы он взглянул на нее поближе.- Касивая, па? – Милли улыбнулась, глядя в глаза Расту.Тот улыбнулся в ответ:- Очень красивая, совсем как ты, малышка, - он погладил ее по голове, мягко касаясь пушистой макушки.Милли радостно улыбнулась и залилась счастливым детским смехом, а на пухлых щеках появились две маленькие ямочки. Сердце Раста таяло, когда он видел ее улыбку. Он готов был свернуть горы ради того, чтобы видеть дочку всегда такой же счастливой, как и теперь.Они еще долго гуляли по городу, Милли спрашивала Раста обо всем, что они видели вокруг. Особенно ее интересовало, почему у пса мистера Гиллигана одно ухо черное и свисает вниз, а кошка миссис Чавес не пьет молоко.Раст выдумывал на ходу разные ответы, которые ужасно веселили девочку и она снова смеялась и обнимала Раста за шею, иногда ради веселья легонько дергая его за отросшую вьющуюся челку, накручивая на пальчики выгоревшие на солнце пряди.На обратном пути Расту пришлось зайти в местный торговый центр, он был ближе всего – чтобы купить Милли яблочный сок. Девочка, все еще активно крутила головой, осматривая все кругом себя, хотя уже не раз бывала здесь, и вдруг стала указывать пальчиком на отдел детских игрушек и упрашивать Раста зайти, ?посмотеть, па, смотеть на велопед!?. Она с трудом выговаривала сложное слово, но Раст понял, чего ей хотелось.Он не мог и не собирался отказать Милли в ее просьбе.Они зашли в большой отдел всевозможных детских игрушек всех цветов и размеров. Великолепие огромных блестящих машинок, плюшевых медведей, жирафов, зайцев, конструкторов в твердых лакированных коробках открывалось глазу. Но Милли было интересно другое, она ерзала в руках отца и не могла дождаться, когда он уже сообразит поскорее повернуть в нужный отсек.Милли обожала велосипеды. Ей нравилось их рассматривать и трогать руками блестящие ручки, сидя на корточках глядеть на отливающие стальным блеском колеса, нажимать на клаксон и радостно визжать от его громкого гудка.- Па, смоти, смоти, велопед для Милли! – она указывала пальчиком на своего любимца.Трехколесный красный велосипед с хромированными деталями, черным кожаным сидением и разноцветными ленточками сверкал своей новизной. Милли нравилось рассматривать его больше других. Она не выпрашивала подарков, не капризничала и не хныкала. Девочка просто стояла и молча и восторженно могла любоваться им часами, если бы это было возможно.Раст легко поцеловал дочку в белокурую макушку.- Тебе хочется именно этот?Милли повернулась к отцу, распахнув огромные серые глаза, дотронулась до его плеча.- Ты подаришь? – она спросила это с тихой надеждой в голосе.Раст не мог не улыбнуться.- Конечно, малышка, как насчет подарка на День рождения?Милли улыбнулась и кивнула.Это был один из самых счастливых дней в жизни Раста. И уж точно в жизни Милли.В нарядном красном платье и с бантиками в белокурых волосах девочка была похожа на ангела. Она с усердием и всей присущей ей недетской серьезностью задувала свечки на маленьком торте. И хотя получилось у нее не сразу, но его девочка умела добиваться своего. Когда свечи были,наконец, задуты и только серый дымок поднимался от них кривыми столбиками, Клэр предложила Милли открыть подарки, а потом уже попробовать торт, который она испекла для нее сама.Милли не отказалась.Может быть, в жизни каждого человека наберется только пара месяцев самых счастливых дней, ради которых стоило жить. Раст до самой смерти не смог забыть, как его дочь, сидя на коленях перед огромным подарком, обернутым в несколько слоев блестящей бумаги, скрупулезно раздирала обертку, постоянно бросая взгляды то на Клэр, то на Раста. Она так трогательно волновалась, постепенно освобождая предмет от хрустящей упаковки. И сердце Раста сжалось от сладкой боли, когда Милли, радостно завизжав и захлопав в ладоши, кинулась обнимать его, пытаясь дотянуться до отцовского лица, целовала и говорила неразборчивые радостные слова благодарности. Раст обнял ее в ответ, крепко прижав к себе. Он был счастлив.Красный блестящий велосипед с разноцветными лентами стоял среди вороха золотистой бумаги на трех колесах, сверкая корпусом в пронзительных лучах жаркого утра.***Марти сидел за рулем служебного автомобиля перед своим домом. Он видел, как на кухне горит желтый свет, и силуэт жены движется в проеме.Ему не хотелось возвращаться домой. Он сидел так уже полчаса или даже больше, просто глядя перед собой. На свои руки, сжимавшие руль, на проезжавшие мимо машины тех, кто в отличие от него спешил домой.Марти часто ловил себя на мысли, что его жизнь складывается не так, как ему бы хотелось. Что с ним стало? Он ведь был звездой школьной сборной, ему прочили блестящую карьеру, невероятные достижения в спорте. Но в жизни не всегда все бывает так, как нам бы того хотелось.А теперь ему почти сорок и что он успел? Чего достиг? Некоторые из его однокурсников уже продвинулись далеко вперед по карьерной лестнице, кто-то имел преуспевающий бизнес, а старый школьный друг теперь жил на Манхэттене. Марти стал замечать, что он уже не так молод как раньше. Светлые волосы, некогда густые, медленно редели, углубляя залысины, морщин становилось больше, южное солнце будто нарочно выжигало их на его лице, и хотя Марти был еще достаточно подтянутым, но спортивное рельефное тело ушло также как и юность. А теперь у него жена, двое детей и работа детектива в захолустье. ?Да чего уж Марти, в полной жопе мира?Мужчина тяжело вздохнул, закрывая глаза и зажмуриваясь. В какой момент жизни он повернул не туда и стал несчастен, Марти и сам не смог бы ответить. Старость пугала Мартина, она подкрадывалась незаметно, но уверенно.?Ну и кто сказал, что в сорок лет жизнь только начинается? Нужно быть конченым идиотом, чтобы так думать?Но вечно сидеть в машине было нельзя.- Как дела на работе? – голос Мэгги был уставшим и равнодушным. Во всяком случае, Мартину так показалось.- Нормально. А твои?Вот и поговорили. Лежа в постели Марти подумал об этой девочке. Как же ее зовут? Она ведь назвала имя. Секретарша в местном суде, где Марти часто бывал по работе. Молодая и красивая с огромными, как Великие озера синими глазами. И не менее большой и красивой грудью. Стройная, юная, она так любезно и мило улыбалась ему, ненавязчиво расспрашивая о работе детектива. ?Мой отец был шерифом, знаете, вы немного напомнили мне его?.Марти тогда всего передернуло. Он не хотел напоминать отца девушке, которой был старше от силы лет на пятнадцать.А все-таки у нее было очень красивое лицо. Да и сама она была более чем хороша собой в этой своей узкой юбке и чуть просвечивающей блузке.Ах да, Лайза, так ее зовут.- Может быть, вам понадобится помощь с бумагами или просто захотите поговорить. Вот, - она, ловко удерживая блокнот, что-то чиркнула ручкой, выдрала листик и протянула его Мартину, - это мой номер, детектив Харт,- она улыбнулась чувственной улыбкой алых накрашенных губ.- Возможно, я позвоню вам однажды, Лайза, - Марти произнес ее имя в третий раз, чтобы ощутить его вкус на языке.Она шла по коридору, виляя бедрами, в узкой черной юбке и на высоких каблуках. Юная и прекрасная, полная надежд о счастливом будущем, дочка провинциального шерифа, которая собралась делать карьеру в юриспруденции. Марти смотрел ей вслед, пока она не скрылась за поворотом, а затем бросил взгляд на плотный листок белоснежной бумаги с очерченными полями и выведенными на нем цифрами. Детектив Харт вошел в лифт, аккуратно складывая бумажку, и убрал ее во внутренний карман пиджака.Она все еще лежит там. Аккуратно сложенная записка с несколькими цифрами.Мэгги тихо вздохнула во сне и заворочалась.Марти все еще не шевелился, лежа на спине и глядя в узкую щель между плотными шторами, сквозь которую пробивался неяркий лунный свет. Через неделю мать Мартина позвонила ему в слезах, умоляя сына приехать. Отец тяжело болел последние несколько лет, а теперь все стало еще хуже.Марти взял несколько отгулов и поехал в родительский дом. Отец, ветеран войны в Корее, отказался умирать в больнице. А он действительно умирал, на глазах жены и единственного любимого сына.Эрик Харт был центром вселенной для Марти с самого детства, примером для подражания и гордостью. Он никогда не жаловался на жизнь, на болезни. Не стал начинать и теперь. Он умер ночью, быстро и тихо. На похоронах было множество людей, в воздухе гремели оружейные залпы. Мэгги старалась поддерживать Марти как могла. Но ему этого было мало. Он с тяжелым сердцем вернулся к расследованию, надеясь, что так будет легче справиться с пережитой потерей.Одеваясь с утра на работу, Мартин полез во внутренний карман пиджака, достав оттуда несколько визиток, которые брал у свидетелей по делу и блокнот с записями по расследованию. Из него вылетела квадратная бумажка и, крутнувшись в воздухе, упала на пол. Марти вздохнув, наклонился за ней, поднял с чисто вымытого пола записку и, перевернув, увидел номер, выведенный ровным аккуратным почерком с буквой Л. в правом нижнем углу.Позвоните, если захотите поговорить, детектив Харт.Они встретились в безлюдном тихом баре почти на окраине города, где никогда не бывал никто из его знакомых, тем более в будний день. Лайза пришла в великолепном желтом платье, подчеркнувшем все достоинства ее фигуры; в волосах была ярко - желтая шелковая лента, а на стройных ногах с тонкими щиколотками такие же желтые туфли. Она улыбалась Мартину, демонстрируя белоснежные ровные зубы, а синие невероятные глаза смотрели так участливо и нежно. Лайза смеялась его шуткам, спросила, отчего он не звонил ей так долго. Марти нахмурился и отставил бокал в сторону. Он рассказал ей об отце, а потом и сам не заметил, как увлекся воспоминаниями из детства, о том, каким был старик Эрик когда-то давно, как им обоим было хорошо и весело друг с другом. Отец хотел наставить Марти на верный путь и был рад тому, что сын решил стать полицейским.Лайза слушала, распахнув огромные глаза, участливо касаясь лежащей на столе руки Мартина, сжимая ее нежными пальцами в наиболее грустные моменты исповеди.Марти не помнил, когда в последний раз женщина слушала его так внимательно.Он проводил девушку до ее дома. Она о чем-то шутила и улыбалась, как и весь вечер, прикасаясь к руке Марти. Лайза открыла дверь ключом и повернулась к детективу, невинно поднимая на него синие глаза:- Ну, вот мы и пришли, - она мягко улыбнулась, - я прекрасно провела вечер, мистер Харт.- Марти, - мужчина нервно кашлянул, - просто Марти.- Может, - она кивнула на дверь позади себя, - хочешь выпить чего-нибудь еще? Марти бросил короткий взгляд на дверь, нервно облизнув губы.- А ты одна живешь?- Разумеется, - она взяла его за руку и потянула за собой, - у меня есть бурбон…До бурбона дело не дошло. Едва они оказались внутри, Лайза скинула туфли, развернувшись лицом к Марти. Он приблизился к ней в слабом свете небольшой чисто убранной комнаты, медленно положив руки на ее талию, проведя выше, до упругой груди. Лайза подалась навстречу, прижавшись к Марти, проводя пальцами по его щеке.Марти взял ее за подбородок и поцеловал в зовущий красный жаркий рот. Лайза стащила с него пиджак, Марти расстегивал ей платье, грубыми движениями стаскивая желтый шелк с округлых загорелых плеч.Через пару мгновений он уже лежал на кровати среди белых простыней, а Лайза отбросив в сторону кружевное белье, наклонялась над его лицом, ее грудь была больше его ладоней, мягкая и упругая одновременно, Лайза целовала его страстно и терпко, от нее пахло шоколадом и цветами. Руки Марти сжимали ее талию, оба двигались в такт, ускоряя темп.Лайза тягуче и сладко застонала возле его уха, рассыпав русые волосы по подушке и лицу Марти. Он прошептал ее имя, задыхаясь от навалившегося на него тела. Марти закрыл глаза, прижимая к себе Лайзу крепкими грубыми руками.Они стали видеться часто, тайно, скрываясь ото всех, сдержанно здороваясь в коридорах, обмениваясь многозначительными взглядами.А у нее дома в небольшой комнате они подолгу лежали на кровати, обнявшись, и девушка рассказывала что-нибудь Марти. Она вспоминала о детстве и матери, которая пугала ее ужасными историями, когда дети не слушались.- И что же она рассказывала? – спросил Марти.Лайза перевернулась на живот и посмотрела на него.- Разное. Но чаще всего она говорила, что за дурными детьми приходит Король в Желтом. Он выше обычного человека почти на три фута, в длинном желтом балахоне, изодранном ветрами и солнцем. На голове его корона в виде изогнутых ветвей. Всегда, когда он приходит, на небе появляются два солнца сразу и оба опускаются за горизонт. И начинается его Царство. Тени становятся длинными, а воздух холодным. И его желтый плащ развевается на ветру. Он приходит и забирает непослушных детей, чтобы сделать их лучше. А на ночь мама пела песню. Чтобы мы быстрее уснули. Но мне всегда было слишком страшно ее слушать, - девушка приподнялась на локтях и наморщила лоб, вспоминая, - кое-что до сих пор помню. Вот, слушай.- Ты будешь петь? – Марти иронически улыбнулся.Лайза тряхнула головой.- Нет, я все равно не умею. Но пару строк я помню:Туманные волны ударят о брег,Два солнца исчезнут, растают навек,и тени протянут к нам черные руки,В Каркозе король нас возьмет на поруки.Там странные звезды чернеют в ночи,Сиянье луны – для ответа ключи,Твой голос немеет, иссохнут и слезы,Нам слышится шепот из мрака Каркозы.И песню Гиады прольют на поля,Но мы слышим шорох плаща Короля,Изорванный, желтый, он реет как знамя – Каркозы жестокое пламя.Лайза умолкла. На какое-то время повисла тишина, девушка убрала волосы за ухо и подняла глаза на любовника.Марти посмотрел на Лайзу и рассмеялся, не сумев удержаться. Он прикрывал лицо ладонями, но смех все еще был слишком громким. Лайза не обиделась. Она улыбалась. Когда Марти, наконец, успокоился, он протер глаза и произнес:- Мамаша очень хотела, чтобы ты стала послушной, похоже, - он шумно вздохнул и покачал головой, - своим дочкам я, пожалуй, таких басен сочинять не буду.Лайза внимательно посмотрела на Марти.- Моя мать не считала это баснями.***Кэрис попыталась открыть глаза, но сил не хватало. Тьма окружала ее, наваливаясь с новой силой. Тошнота и тягучая боль накатывали волнами. Над головой слышались голоса: люди негромко переговаривались. Смысл их слов был неуловим для нее. Она снова приложила огромные усилия, борясь с медикаментозным липким сном, открывая глаза. Белый электрический свет ламп расплывался перед ней радужными кругами. Голоса, глухие и далекие, становились ближе и яснее. Кэрис будто стремительно поднималась к поверхности воды.- Миссис Шеридан, вы меня слышите? – мягкий низкий голос проговорил над самым ухом, - вам нужно проснуться, вот так, молодец.Предметы медленно обретали свои очертания. Обладатель голоса склонил над Кэрис лицо: мужчина, средних лет, гладко выбритый и в сверкающих дугами очках, склонился над ней, делая знаки стоящей по другую сторону кровати женщине. Кэрис понадобилось еще пару минут, чтобы осознать, что она в больничной палате, а рядом медсестра готовит капельницу. Мужчина в белом старательно заглядывал Кэрис в глаза.- Вы меня слышите?- Да. – Кэрис не узнала свой голос. Слабый, севший, чужой.- Вы можете назвать свое имя? - Льюис, - она набрала в грудь еще воздуха,- Кэрис Шеридан, сэр.Врач мягко улыбнулся, присаживаясь на край кровати, нащупывая пульс на ее запястье.- Как вы себя чувствуете? – он снова взглянул ей в лицо, продолжая держать ее руку.- Бывало лучше, - она попыталась улыбнуться. Вышло, пожалуй, не очень. Кэрис начинала вспоминать, наконец, по какому поводу она оказалась в этой больнице.- Сэр, а где, - она повернулась к врачу, – где мой сын? Мне сказали, что у меня мальчик.Врач мягко накрыл ее ладонь своей.- Да, верно. У вас родился мальчик, миссис Шеридан, - он чуть сильнее сжал ее руку, - мы сделали все, что могли, но он не выжил. Мне очень жаль, мэм.Кэрис долго смотрела ему в глаза, не до конца понимая, что он ей только что сказал. Какого черта он несет?- В каком смысле…Мужчина на секунду растерялся, но в то же мгновение вернул прежнее выражение лица, но этого было достаточно, чтобы Кэрис поняла со всей ясностью, прожигающей мозг, что ее сын умер, а она лежала здесь неизвестно сколько дней. Перед ее глазами встала детская, которую Ник сделал собственными руками. Вся ее жизнь рассыпалась, кончилась, как сон. И она не знала, чем заслужила все это.Она сжала руку врача с такой силой, что ему наверняка было больно, но виду он не подал. Кэрис приподнялась с подушек, приближая бледное помертвевшее лицо в обрамлении темно-рыжих распущенных волос к его, такому сочувствующему, участливому, утешающему.Что было дальше, медсестры еще несколько дней обсуждали в сестринской.Кэрис долго смотрела в глаза врача, а потом ее бледные губы растянулись в жуткой улыбке, и она глубоким грудным смехом рассмеялась ему в лицо, сжимая его руку до хруста. Врач обеспокоенно сказал что-то медсестре, та кинулась вон из палаты, а Кэрис продолжала смеяться, хрипло с надрывом; ее смех, безумный, жуткий, пробирающий до костей, раздавался в коридоре, сменяясь истерическими рыданиями, переходящими в нечеловеческие вопли.Ее привязали к кровати, накачали препаратами.Врач стоял на посту медсестер, протирая стекла очков. Затем поднял уставшие глаза на одну из женщин:- Позвоните ее брату, Джеку О’Коннелли, - он тяжело вздохнул, надевая очки, - его номер указан в истории. Сообщите, что случилось.Джек и Майкл приехали через два дня.- Хорошо, что вы оба здесь, у меня к вам дело, - Кэрис лежала на кровати, до пояса укрытая белоснежной простыней, руки ее были зафиксированы прочными ремнями, такие же охватывали щиколотки. Она была бледнее обычного, с синими кругами вокруг глаз. Темно-рыжие осенние волосы накрывали собой подушку почти целиком.Взгляд ее был прикован к точке на потолке. Майкл стоял напротив, опираясь на металлическое изножье кровати обеими руками. Он хмурился и бросал тяжелые взгляды на капельницу, стоявшую у изголовья. Джек сидел по левую руку Кэрис, разглядывая свои ладони.Когда Кэрис заговорила, оба одновременно посмотрели на нее.- Может, не стоит пока, придешь в себя, поправишься, а потом…Кэрис не дала Майклу закончить.- Сейчас. – Она ответила негромко, но резко. Серые глаза блеснули сталью. Она посмотрела на Майкла. – Слушай, - Кэрис на мгновение прикрыла глаза и ответила уже мягче, - я не собираюсь спорить. Просто сделайте то, о чем я попрошу, - ее голос стал еще тише, - пожалуйста.Майкл коротко кивнул и бросил быстрый взгляд на Джека.- Майк, я нанимаю тебя своим адвокатом. Сделай все быстро, так быстро, как только возможно. Я не собираюсь делить имущество, мне ничего не нужно, просто заберу свои вещи и уеду. Дом, машина – все останется Нику. – Кэрис снова посмотрела на Майкла, - чеки еще принимаете, мистер Шихан?Майкл успел убрать с лица удивленное выражение, прежде чем Кэрис заметила бы. Он выпрямился, сунув руки в карманы и кивнул, игнорируя последнее замечание.- Сделаю все, как ты хочешь, дорогая.- Когда ты сможешь начать?- Сразу как выйду отсюда.- Тогда начинай прямо сейчас, Майкл.Мужчина помолчал, затем медленно и понимающе кивнул, взял пальто и, бросив короткий многозначительный взгляд на Джека, вышел.Брат и сестра остались вдвоем.- Развяжи, - Кэрис кивнула на связанные руки, - обещаю не устраивать сцен.Джек улыбнулся одними губами и поднялся с места, отвязав сначала тугие ремни на ногах сестры.- Их можно понять, они боялись за тебя, - он обошел кровать с другой стороны.- Или за себя, - Кэрис ухмыльнулась, следя взглядом за братом. Джек не видел раньше такого выражения на ее лице.Он присел на край кровати рядом с Кэрис, помогая ей удобнее устроиться, поправляя подушки. И взял ее руки в свои, мягко сжимая их, глядя на сестру. Джек только теперь заметил, как сильно она изменилась с их последней встречи. Такой короткий срок, а словно целая жизнь прошла.Черты лица Кэрис стали жестче, заострились скулы, тени пролегли на щеках, а главное глаза стали старше, окруженные первыми мелкими морщинками.- Джек, забери меня отсюда, - в серых усталых глазах блеснули непрошеные слезы. Но Кэрис не заплакала, - ты же психиатр, придумай что-нибудь. В конце концов, я подпишу бумаги, что больше не хочу здесь быть, Джек, пожалуйста…Брат крепко обнял ее, прижав к себе, рукой проводя по темно-рыжим густым волосам сестры:- Хорошо, сегодня же уедем, только не плачь, Кэр, не плачь.- Не буду, - Кэрис обхватила его руками, - помнишь, ты звал меня куда-то? Я согласна. Я поеду. Не знаю, станет ли мне там лучше.- Никто не будет тебя удерживать насильно, это не лечебница, просто специальное учреждение, своего рода группа поддержки, только с отдельным зданием и обученным персоналом. Там работают ребята, которых я знаю, уверен, что тебе это действительно поможет, - он отстранился и заглянул сестре в глаза, - тебе оставили комнату с видом на озеро, я договорился.- Знал, что соглашусь, - Кэрис невесело улыбнулась.- Предполагал, что смогу уговорить.Кэрис помолчала немного.- Я и забыла сказать Майклу, что буду менять фамилию после развода.- Думаю, он догадается, - Джек улыбнулся.- Я не верну девичью фамилию, в этом все дело.Джек непонимающе посмотрел на девушку.- Возьму фамилию матери. Правда, придется долго объяснять по всем инстанциям, почему, но мне все равно, - Кэрис откинулась на подушку, не отрывая взгляда от брата, - я больше не та девочка, полная любви и надежд, которой была когда-то. Прошлому место в прошлом, Джек. И я все начинаю заново. Новая жизнь. Новое имя. Льюис О’Коннелли исчезла, как и Кэрис Шеридан. Они должны были умереть во мне, чтобы я могла двигаться дальше. Обещай, что мы никогда не будем вспоминать о том, что произошло. Это было с миссис Шеридан, не со мной, - она застывшим взглядом смотрела за плечо брата, - я говорила, что мне предлагали уехать в Техас, еще до всего этого?Джек кивнул. Ему было не по себе от ее слов, но виду он не подавал. Не зря он предложил ей уехать в лечебницу, теперь Джек все больше убеждался в этом.- Я уеду, когда почувствую, что готова. Там будет много работы – как раз то, что мне нужно. Кэрис снова замолчала, в этот раз надолго.Джеку было больно видеть ее такой, слышать, как она резко перескакивает с одной мысли на другую, отрицая случившееся, отвергая собственную личность. Кэрис полагала, что изменив имя, она изменит свою жизнь, что все произошедшее с ней останется далеко позади, на самом дне ее души, в потаенных уголках сердца. ?Эту рану ничто не залечит, даже время?, - подумал Джек. Оно не способно избавить от боли и памяти, как бы человеку этого не хотелось. Впереди у нее еще много часов терапии, принятия и прощения себя. Джек понимал масштабы предстоящей работы. Он любил Кэрис и безумно хотел освободить ее от боли, чего бы это ему не стоило. ***В неподвижной сверкающей глади озера отражалось закатное небо. Последние птицы допевали свои прощальные песни, прежде чем улететь на юг. На другом берегу возвышались стройные пики елей, устремленные вершинами в небеса. Почва под ними была усыпана плотным ковром длинных сизых игл, не дававших расти ничему другому. По другую сторону стояли иные деревья, приземистые, с изогнутыми ветвями, гнущимися под тяжестью темно-красных плотных листьев густого, насыщенного цвета крови. У ближнего берега колыхались тонкие, острые как бритвы листья осоки, отвечая легким шелестом неспешному ветру.На террасе двухэтажного длинного дома, выкрашенного чистой белой краской, стояло несколько плетеных кресел, пара столов. Но сегодня здесь было пусто и тихо. Пятница – день кино. Все расселись перед телевизором и смотрят очередной черно-белый фильм о любви, предательстве и прощении. Кончится все, разумеется, счастливо. Здесь не показывают фильмов с плохим концом. Этого каждому из жильцов хватает в жизни.Кэрис в темно-зеленом свитере и просторных синих джинсах вышла из большой белой двери с матовыми стеклами, негромко закрывая за собой створки.Женщина достала сигарету длинными тонкими пальцами и прикурила. Дымок потянулся в сторону. Кэрис повертела в руках зажигалку, стальную блестящую, с гравировкой, и тонко улыбнулась воспоминанию.Она огляделась, убедившись, что никого кроме нее в этот вечер здесь нет и не будет, и прошла к самому дальнему креслу, скинула тяжелую обувь, оставшись в шерстяных носках, и с ногами забралась в него, глядя на темнеющее в сумерках озеро, затягиваясь едким дымом.Ночь медленно опускалась над лесом, солнца более не было видно сквозь плотные ряды густых елей. Воздух становился по-осеннему прохладным.Кэрис потушила окурок в маленькой пепельнице, выдыхая остатки белого дыма, отряхнула руки и, облокотившись на спинку кресла, продолжила думать о чем-то, скрестив руки на груди, кутаясь в просторный свитер. Из-за закрытых дверей раздавался смех и негромкие разговоры других жильцов. Женщина не обращала внимания, вслушиваясь в ночные звуки леса. Где-то ухнул филин. Кэрис закрыла глаза.Когда она открыла их снова, то не смогла вспомнить, как она дошла до берега. Свитера на ней уже не было, только черная майка и джинсы. Она осталась босиком и чувствовала ступнями холод, идущий от земли. Звуки вокруг стихли. И тишина эта была жуткой. Кэрис поежилась и хотела повернуть в сторону дома, но что-то привлекло ее внимание. Неподвижная гладь озера стала беспокойной. Из центра бежали к берегу круги по воде. Женщина вглядывалась во тьме, но ничего не смогла увидеть, пока на небе не вышел из-за облаков холодный белый диск луны. Она светила слишком ярко, даже необычно. И вокруг можно было видеть все почти также хорошо, как и днем.Кэрис чувствовала нараставшее беспокойство. Как вдруг что-то снова мелькнуло в воде. Поднимаясь, нечто округлое замерло на мгновение, а затем Кэрис увидела глядящие на нее белесые жуткие глаза.Дыхание у нее перехватило от внезапно охватившего ее ужаса, сменившего любопытство. Она не могла даже пошевелиться. Голова с круглыми глазами двигалась к берегу, наполовину скрытая под водой. Ближе и ближе. Наконец показалась шея, плечи, руки. Человек стоял в воде по щиколотку, замерев, вперив взгляд безумных круглых глаз в лицо Кэрис.Он был высокий, худой, с длинными нечеловеческими руками, вытянутым, похожим на рыбье, лицом, от голого черепа отражался лунный свет. Вода каплями стекала по длинным пальцам. Кэрис показалось, что между ними были перепонки. На плече создания повисла нить водорослей. ?Кажется, я спятила окончательно?В тишине что-то прошипело. Шепот, пробирающий до мозга костей, донесся до слуха Кэрис. Из воды стали появляться другие такие же нелюди, медленно и бесшумно вылезая со дна озера. Они двигались одинаково. Выглядели одинаково. Рыбьи лица, мертвые белесые глаза с крошечными точками зрачков, длинные перепончатые руки. Кэрис развернулась, чтобы побежать, но не смогла. За ее спиной стояли такие же жуткие твари. Они брали ее в кольцо, шептали десятками голосов на непонятном языке, глядя на нее. А затем взялись за руки и начали безумную песню, напоминавшую скорее вой. Ни слова Кэрис не могла разобрать. Они медленно шли по кругу, продолжая свои жуткие завывания, не отрывая от нее взгляда. Песня становилась все громче, и сквозь стенания и вой она смогла различить три слова, которые произнес один из них, ступивший внутрь круга, он что-то нес в длинных руках.?Корона для королевы?.Кэрис объял дикий ужас. Она не могла ни бежать, ни вскрикнуть, только почувствовала могильный холод и сырость, запах смерти, протянувшей к ней свои ледяные пальцы, как и жуткий человек с короной: огромные оленьи рога, ветвистые, острые как кинжалы, крепко привязанные к деревянному обручу. Он нес их в своих перепончатых, лягушачьих лапах, протягивая над головой Кэрис.Она ощутила, как десятки рук липких, мокрых, мертвых схватили ее и опустили на колени. Чудовища продолжали нестись по кругу так быстро, что только их белые глаза мелькали во тьме. Вой вокруг поднялся страшный. Они выкрикивали отдельные фразы, смысл которых был непонятен. Безумная пляска достигала своего апогея. Кэрис почувствовала тяжесть страшной короны на голове. Горло сдавила лапа того, кто поднес ей свой королевский дар. Сердце Кэрис колотилось со страшной силой. Он приближал отвратительное лицо к ней, круглые плоские глаза смотрели, не мигая, рыбий серый рот зиял чернотой. Сзади протянулись другие руки, держащие белоснежную длинную повязку.?Закрой глаза и смотри?, - прошептало нечто, и повязка накрыла ее глаза.?Кэрис??Кэрис!??Кэрис!!?Тысячи голосов кричали ее имя.- Кэрис!Она вскрикнула. И проснулась. Вокруг было темно. Над входом в дом тускло светил фонарь. Джон, высокий полный мужчина с седеющей бородой, сотрудник лечебницы, тряс ее за плечо.- С вами все в порядке? Уже ночь, вам лучше зайти внутрь.Кэрис смотрела на него непонимающим бессмысленным взглядом. Холодный пот струился по ее спине. Темно-рыжие волосы прилипли ко лбу и вискам. Сердце колотилось в груди.Она тяжело дышала, пытаясь успокоиться.- Позвать врача? Вам нужны лекарства, мэм? – мужчина обеспокоенно смотрел на нее.- Нет… Нет, нет. Спасибо Джон. Это… - она провела рукой по мокрому лбу, оглядываясь. Гладь озера была недвижима как поверхность стола. Сверкающий лик луны отражался в ней. Вокруг не было никого кроме нее и Джона. – Это просто страшный сон. Мне приснился кошмар, вот и все. Все в порядке.Мужчина помог ей подняться.- Лучше я провожу вас, мэм, - он взял ее под руку.- Да. Спасибо, Джон.Кэрис успокаивалась, держа теплую крепкую руку мужчины. В доме было сухо и тепло, приятно пахло сосной и чистыми полами.Это лишь сон. Он ничего не значит. Кэрис дотронулась рукой до волос, где во сне была корона из оленьих рогов. Ничего. Разумеется ничего. Но жуткий свистящий шепот еще отдавался эхом в мозгу.Закрой глаза и смотри.