Глава 17. И каждый из нас получит по заслугам. (1/1)

—?Чонгук я дома! —?громко произнёс я, открывая массивную дубовую дверь в дом. —?Мне помощь нужна!—?Мы поможем,?— высунулись из коридора две омеги, которых с собой привёз Гук.—?Пошлите,?— мотнул я головой, снова выходя на улицу. —?Ведите седоволосого в комнату с витражными окнами.—?Он без сознания? —?уточнил одни омега, открывая дверь автомобиля.—?Нет,?— чуть улыбнулся я.- Просто спит. Можете разбудить его.—?Просыпайтесь,?— омега аккуратно потрепал Боуна за плечо, послушно ожидая, когда тот продерёт глаза.—?Мх-к, кто Вы?—?Вы должны пройти с нами,?— вставил второй омега, хватая Ноппаната за плечо. —?Поднимайтесь, пожалуйста,?— и пальцы сильно впились в руку, от чего Боун болезненно зашипел, выходя из машины.Я лишь усмехнулся. Несмотря на внешность этих омег, им палец в рот не клади?— оторвут всю руку.Я приоткрыл дверцу, доставая Галфа. Аккуратно поправил его волосы, умильно улыбаясь его спящему лицу.—?Такой красивый…—?М? —?удивлённо обернулся на меня один из омег Чонгука.—?Что? —?мягко уточнил я. —?Он ведь такой красивый.—?У Вас есть омеги, которые намного красивее,?— слегка пренебрежительно бросил он мне, с какой-то неприязнью смотря на Канавута в моих руках. И этот взгляд вынудил меня прижать омегу к себе ближе.?Иногда даже я их боюсь?.—?Мой друг вернулся! —?озорно прокричал Гук, спускаясь со второго этажа. —?Я так скучал, хён! Я так ску… —?широкая улыбка застыла, а глаза остекленели. —?Это что такое? —?поражённо спросил он.—?Простите, хён,?— извинились перед ним его омеги, а Боун даже взгляда не поднял на Чона, проходя мимо, глаза притупив в пол. О чём-то он думал, но и его можно понять. Я его силой сюда привёз, и будущее неизвестно.—?Не кричи, пожалуйста,?— строго сказал я Гуку, обходя его, начиная подниматься по лестнице. —?Он же может проснуться.—?Ты спятил, чёрт возьми?! —?ударил мне в нос феромон Гука, что плёлся за мной.—?Я альфа, Гук,?— мягко сказал я,?— на меня не подействует.—?Ты чего наделал?! —?не унимался Чонгук, злобно шипя в мою сторону. —?Ты должен был сказать мне! Я ничего не исправил! Ты, блять, не понимаешь?! За тобой придут! Вопрос времени!Я лишь закатил глаза, открывая дверь в одну из свободных комнат.—?Распорядись,?— спокойно говорил я,?— чтобы они повесили сюда его портрет,?— и аккуратно положил Галфа на кровать, улыбаясь его спящему лицу.—?Слушай меня! —?взревел Чонгук, сжимая меня за плечо. Я зашипел. Силы этому парню не занимать.—?Хорошо-хорошо, пошли выйдем,?— я улыбнулся ему, подталкивая к двери. И когда я запер её на ключ, то столкнулся с разъярённым Чонгуком, что сжирал меня глазами.—?О чём ты думал? Объясни мне,?— Чон в отчаянии развёл руки,?— ты привёл их сюда! Ты дал им свою визитную карточку!—?Да ладно,?— легко отмахнулся я, прижимаясь затылком к стене. —?Всё уже ничего не значит, Гук.—?Что ты мелешь?! Совсем спятил?! —?ноздри друга раздувались, а в глазах горело пламя чистой ярости. И в этом был виноват я. Снова.—?Прости меня,?— я с виноватой улыбкой посмотрел на друга. —?Но ты обещал мне, что будешь рядом. Ты обещал, что поможешь мне.Гук вздрогнул, слегка растерянно смотря на меня. Я лишь пожал плечами, не скрывая своей боли в глазах. Рядом с ним я могу оставаться собой. Рядом с ним я могу не скрывать свои истинные чувства.—?Да что случилось? —?тревожно спросил он, подходя ко мне ближе.—?Ничего, Гук, ничего,?— я прикрыл ладонью глаза, пряча скапливающуюся влагу. —?Просто вся моя жизнь была ничем. Я никак не мог понять, что со мной не так. Я всё стремился стать полноценным человеком, хватаясь за примитивные человеческие чувства?— любовь, но я… —?слёзы потекли с моих глаз. —?Вся моя жизнь поменялась с его приходом, с его уходом и изменилась. И отнял эту жизнь я, Гук. —?Чон резко прижал меня к себе, пока мои слёзы стекали на его футболку, оставляя пятна.—?Хён, всё нормально. Ты прожил жизнь не зря! Ты оставил после себя легендарную коллекцию! Он прекрасна! —?он пытался приободрить меня, но моих ран, увы, не залечат такие сладкие и льстивые слова, болезнь моей души они не вылечат…—?Я родился уродом, и может пойми раньше я это, то всё было бы иначе,?— сокрушённо зашептал я.—?Хён,?— с возмущением пробубнил Гук. —?Ты есть ты! Прекрасный человек, талантливый художник и личность, которой я восхищаюсь! Ты не был бы собой, не проживи свою жизнь так, как прожил её.—?Я подставил тебя,?— меня изводило чувство глубокой вины перед Гуком. Вот что бывает, когда действуешь на поводу эмоций.—?Всё нормально, хён. Себя-то я спасу,?— осторожно начал Чон,?— но как помочь тебе?— не знаю.—?Мне уже не помочь, Гук. Мне не помочь,?— я широко улыбнулся, смотря в глаза друга, наполненные искренней печалью. —?Я не могу так больше… воздух так ядовит. Люди так злы, а я… просто урод.—?Это не так, хён! Всё это не так! Ты…—?Чонгук, послушай,?— я схватил его за плечи, цепко хватаясь взглядом за опечаленное лицо. —?Погрузи мои книги сейчас в свою машину. Все мои книги, записи, некоторые мои картины. Это всё твоё, Гук. Я переводил на твой счёт всё это время большую сумму, так что считай это моим подарком тебе.—?Ты свою жизнь загубил, а мне про деньги говоришь! —?яростно взревел Гук, толкая меня в грудь. —?Ты бросаешь меня одного!—?Пойми меня,?— взмолился я,?— я больше не могу… Я думал о твоих словах, думал о себе, своей жизни, мотивах. Возможно, я не так понял свои желания изначально, возможно, не смог правильно истолковать самого себя, но теперь уже ничего нельзя исправить…—?Да всё можно исправить! —?вполголоса крикнул Чон.—?Он мёртв, Гук,?— хладнокровно сказал я. —?И это я его убил. Ха, но знаешь, что вызывает дрожь по телу, а душу ходуном ходить? Мысль о том, что его жизнь осталась на моих устах!—?Хён,?— мягко протянул Гук,?— я понимаю, поверь…—?Нет. Я думал, что любил их все. Чувства, что испытывал к ним, окрыляли меня. Я был так влюблён! А всё оказалось ложью, я был ложью для самого себя!—?Хён! —?Чонгук снова прижал меня к себе. —?Ничего не было ложью. То что ты чувствовал к ним, было реальностью. Это твои чувства и они реальны. Просто влюблённость не вечна, она проходит. А любовь…—?Да что это меняет теперь? —?глухо усмехнулся я.—?Меняет то, что твоя жизнь была настоящей, хён. И ты был настоящим.Я промолчал. У меня больше не было сил на разговоры, и мне хотелось одного?— конца. Я чуть отстранился от Гука, виновато посмотрев на него.—?Сделай то, что я тебе сказал. Не дай моей жизни пройти впустую…Я видел, как сильно прикусил свою губу изнутри Чон. Видел, какая боль плескалась в его глазах, видел его удаляющуюся спину, а сам сгорал изнутри, рушился. Я чувствовал, что всё, что я выстраивал долгие годы в себе?— рушилось, с сокрушительном грохотом и силой сотрясая меня всего. И простая, но смешная истина коснулась чертогов моего разума?— люди вечно из себя что-то строят, вместо того, чтобы просто оставаться собой. Не может быть никаких ?построек? в душе и сути, есть ли великолепная душа, что по всем параметрам сродни нашей вселенной. Погубила ли меня это глупость? Я не знаю. Я не хочу думать об этом сейчас. Но вряд ли у меня найдётся время, чтобы подумать об этом когда-то ещё. Ха.Я представлял свою жизнь иначе. Думал состариться рядом со своими омегами, переполненный счастьем и гордостью, любовью и уютом?— огромный дом, в котором царит покой и счастье. Но если я всего за пару лет дошёл до такого состояния, то о какой беспечной старости я мог мечтать?!Всё с самого начала было несбыточной мечтой. Не проблемой были пути её достижения, проблема заключалась в самом мне, в моей способности принимать себя и испытывать простые чувства. Я эмоциональный урод. Я психический инвалид. Я?— ошибка.Я осторожно повернул ручку двери, чуть зачёсывая пятернёй волосы назад.—?Чимин-а, я дома.Я прикрыл дверь, поджимая губы, двинулся к сидящему возле окна омеге. Запах в комнате был насыщенный, прохладный, тонкий и тёплый запах лаванды, который так ласкал мою душу. Он проникал в каждую частичку моего тела безмятежностью и спокойствием, давая самое важное ощущение для человека?— дом. Я дома. Рядом с ним я дома.Я взял небольшой стул и поставил его напротив Пака, усаживаясь на него. Я посмотрел на стеклянные глаза Чимина, насыщенно-голубые глаза, с фиолетовыми проблесками. Когда-то меня пленил этот цвет своей живостью. А сейчас этой жизни в его глазах не было. Они сверкали, горели, но не были живыми, потому что и Чимин не был жив. Это я забрал его жизнь.Его белые волосы оставались всё такой же прекрасной шевелюрой. Я очень бережно заботился о здоровье своих омег, особенно о здоровье Чимина.Кожа его была всё так же гладка и белоснежна, как и в последний момент нашей встречи. Но душу болезненно тянуло воспоминание, когда при встрече пухлые щёки Пака были залиты морозным румянцем. Теперь я сам румяню их, а пухлые губы, эти сладкие, мягкие, пухлые уста, я бережно обводил бальзамом для губ.Я привстал, склоняясь к лицу моего любимого. Не мог я удержаться от своего желания, и коснулся его губ своими устами.—?Когда-то,?— прошептал я между лёгкими поцелуями,?— я забрал твою жизнь,?— и слеза потекла по моей щеке,?— я забрал её, думая, что так позволю нам быть больше, чем просто возлюбленными,?— и мои губы стали покрывать прохладную фарфоровую кожу Чимина,?— но теперь, -вся боль словно выходила через слёзы, хлестая мою душу,?— если бы я мог вернуть её тебе,?— мои руки взяли Чимина под скулы, а мой лоб столкнулся со лбом омеги,?— если бы я мог вернуть тебе твою жизнь, что сохранил на своих устах, я бы отдал её тебе. Я бы отдал все их жизни тебе, если бы только это вернуло тебя,?— ноги мои не могли больше держать меня. Видимо тяжесть, тяжесть моей жизни, не посильна моему телу.Моя голова покоилась на коленях омеги, которого я люблю.—?Я люблю тебя, Чимин,?— в истерике прошептал я, сжимая его талию.Он больше никогда не посмотрит на меня своими мягкими глазами. Больше никогда я пушистые ресницы не запорхают с утра, а кулачки больше не потрут сонные глаза. Никогда больше он не надует обидчиво губки, никогда широко не улыбнётся. Никогда больше он не засмеётся, не произнесёт заливисто моё имя, никогда больше он не взлетит по комнате в очередном своём танцевальном творении, никогда больше я не почувствую его тепла. Никогда больше я не почувствую его запаха, и никакие цветы не в состоянии передать этого! Никогда больше он не прижмётся ко мне, свернувшись калачиком. Никогда больше я не услышу его, не увижу его жизнь. Никогда больше… Чимин-а… никогда больше…—?Я убил тебя…Острая боль раздирала мою душу. Агония?— это то, что наполняло меня своей истомительной мукой и ужасом. Я без так беспомощен перед своей болью, а виноват был лишь я сам.Сотни тысяч тончайших острых игл вонзали в самые чувствительные места моей души, и она захлёбывалась, кровью, жизнью, не знаю, знаю то, что справиться с этим я не мог.Стены сжимались вокруг меня, воздух саднил мою кожу адским давлением. Я не мог дышать. Клянусь вам, я не мог дышать! Я был ватным, другим. Всё вокруг меня казалось каким-то постановочным, и только Чимин, мой прекрасный Чимин оставался реальным.—?Хён,?— жалостливый шёпот раздался у меня за спиной, а со спины ко мне прижался Гук. Я почувствовал, что его лицо было влажным, значит он плакал. —?Я всё сделал, хён.—?Не плачь, Гуки,?— с улыбкой прошептал я. —?Всё будет хорошо.—?Ничего уже не будет хорошо,?— жалобно пискнул Гук, утягивая меня на пол. —?Ничего не будет.Я чувствовал его слёзы. Я чувствовал, как безмолвно подрагивает его тело в отчаянном крике. А кричали я когда-нибудь так о помощи?—?Хочешь развлечься? —?предложил я Гуку, поворачиваясь к нему лицом.—?Как? —?шмыгнул Чон носом.—?Как ты привык,?— озорно улыбнулся я, вытирая слёзы с его лица. —?Запомним эту ночь. Навсегда.Моё сердце затрепетало, когда я увидел смущение на лице друга и как он поджал губы, скрывая счастливую улыбку.—?У меня есть ещё одна просьба, хён. —?неуверенно начал Гук. —?Не подумай, что я сумасшедший или что-то такое…—?Да куда уж мне,?— я не выдержал и громко засмеялся.—?Пошли со мной,?— Гук взял меня за руку, помогая подняться. Мы покинули комнату Чимина, и шли молча до подвальной комнаты, где часто пропадал Чон. Этой комнаты нет в планах строительства дома, и обустроено там всё так, что никто и не догадается о наличии. Идеальное место для укрытия.Я сюда редко приходил, мне не нравятся такие тёмные места, да и вкус у Чона отличается от моего.—?Я хочу, чтобы ты навсегда остался со мной,?— Гук пронзительно уставился на меня. —?Рисуй же на мне.Я слегка опешил от услышанного. Я с глупой улыбкой посмотрел на Гука, который отодвинул шторку в углу. Я увидел разложенное кресло, которое обычно используют татуировщики, увидел дезинфицирующие средства, и любопытство повязало меня. Я пару больших шагов настиг Гука, начиная рассматривать принадлежности. Скальпель, ватные диски, спирт, иглы, специальные краски.—?Ты что,?— нервно хохотнул я,?— хочешь, чтобы я тебе тату набил?—?Нет,?— отмахнулся Гук. —?Нарисовал на мне.Я в непонимании мотнул головой, внимательно смотря на Гука.—?Ну… я не против…—?Тогда я подготовлюсь. Позову тебя, как закончу, хорошо? —?Чон запрыгал на месте, радуясь, словно ребёнок мешку конфет.Я кивнул ему, медленно покидая его комнату. Заметил, что многих вещей уже не было, значит он скорее всего их уже погрузил.Я решил подняться к Боуну. Нужно было и с ним поговорить. Рад он мне особо не был, за то выслушал меня послушно, щедро награждая своим феромоном. Я показал ему каждого из своих омег, рассказал ему историю, нашу историю, объяснил, как жил всё это время. Я не знаю, зачем говорил ему всё это. Мне просто хотелось, чтобы посторонний человек, совсем не связанный с нашим творческим миром?— обычный вменяемый человек, послушал мою историю. И он выслушал. Не перебивал, и взглядом ненавистным не смерял. Он просто слушал меня, порой с пониманием кивая.—?Я не буду закрывать твою комнату,?— уходя из комнаты Ноппаната, бросил я. —?Но помни, что уйти отсюда…—?Пи,?— он снова обратился ко мне с уважением, и почему-то мне стало так приятно.—?Хорошо,?— я громко хлопнул дверью комнаты Ноппаната, двигаясь вперёд, и теперь аккуратно зашёл в комнату Галфа.Он стоял и смотрел на портрет, который я велел сюда повесить. И кажется он не заметил, что я сюда пришёл. Я двигался как мышка, он так и не понял что я здесь, пока не обратился к нему. Видел, как он сжался, чувствовал его дикий страх и панику. Но всё равно прижимался к нему, всё равно шептал ему приятные слова, пытаясь успокоить.Нет, конечно, я понимаю Галфа. Он напуган. Скорее всего ненавидит меня, но моё отношение к нему не изменилось.Я нежно положил его на кровать, пытаясь быть галантным с ним. Галф, правда, хороший омега, он очень красивый, и я уверен, что его душа соизмерима с внешней красотой, но я уже не смогу полюбить его, и даже влюбиться не смогу. Я наконец-то смог разобраться в себе, в своих мыслях, в своих чувствах, поэтому… мне жаль, что мне не жаль.Но мне так не понравилось, что испуганно дёрнулся от меня. Я никогда не применял на омегах свою природную способность к подчинению омеги, но… сейчас… у меня уже ни времени, ни выбора. Я хотел тепла, я хотел, чтобы во мне нуждались. И пусть эта нужда вынужденная, пусть эти эмоции лишь призывно нахлынувшие волны, пусть… мне необходим этот жизненный глоток, перед тем, как всё закончится. Мне необходимо.Я знаю, как вы ко мне относитесь. Знаю, кто я для вас, но иначе нельзя. Понять меня не может никто, но как же я несчастен… и свою единственную возможность убил своими же руками. Знаете, водила меня как-то мама к психотерапевту, говорил он что-то про аутистические корни, поили меня таблетками… У творческих людей очень хрупкий внутренний мир, а я никогда не принимал в серьёз слова родителей про возможный аутизм. Ну, а что? Аутизм ведь слабоумие. Я чувствую эту боль, и вы не поймёте, поверьте. Это страшно. Страшно, когда болеет твоя душа, когда болеет психика. Страшно, что люди не в состоянии лечить то, от чего зависит вся наша жизнь.Я касался к Галфу, был с ним нежен, но видел другого. Мне хотелось провести это время с Чимином, но быть с ним в этом плане я не могу. Ха. И у меня есть рамки, да. Я понимаю, что Галфа это ранит, ему больно, но я человек, а все люди эгоисты, и каждый из нас в итоге борется лишь за себя, прикрываясь мнимым благородством. Я не причинил вреда, не сделал больно, максимально старался обезопасить от самого себя, и стыдно мне было перед ним лишь за то, что до последнего поцелуя я видел в нём Чимина.Я прижался к нему со спины и мирно засопел. Делал вид, что сплю, а сам чувствовал, как он плачет. Мне было тоскливо, что я опустился до такого, но это не отягощало меня, даже несмотря на то, что я понимал, насколько безнравственный поступок совершил. Не судите меня, пожалуйста. Степень моего несчастья вы даже не представите в самых страшных кошмарах.Когда Галф уснул, я осторожно поднялся с постели. Сходил в ванну, принёс тазик тёплой воды и пару полотенце, бережно обтёр омегу, а затем открыл шкаф, достав когда-то наспех приготовленный костюм. Я переодел Галфа, а затем посмотрел на его опухшую щиколотку.—?Сколько боли я причинил тебе… —?я воздушно провёл по ней пальцами, глубоко вдыхая. Хотел бы я избавить его от этого, но не мог. Я велел одному из омег позаботиться, и перед уходом не закрывать дверь, потому что когда Галф очнётся, он должен выйти. Чонгук был прав, это вопрос времени. Но в отличие от него, во мне присутствует человечность. То что их ждёт?— не просто, но у них будет выжить, а ведь Чон обычно не даёт такие шансы. Ха.Я отправился к Гуку в подвал, намереваясь сделать то, о чём он меня попросил. Время и так уже поджимало. Нужно было торопиться.Он уже лежал на кресле, когда я вошёл.—?Ты приготовил обезболивающие? —?уточнил я, натягивая резиновые перчатки.—?Не будет их,?— легко ответил Гук, а глаза его горели от желания.—?С ума сошёл? —?ужаснулся я. —?Ты хоть представляешь, как это больно?—?Хён,?— Гук схватил меня за запястья, сжимая его. —?Я хочу помнить тебя своей сутью, хочу, чтобы ты остался во мне каждой крупицей. Будь со мной, Ли Дон Ук.Да как этому парню вообще удаётся так сильно поражать меня словами? Я честно никогда не пойму его слепого восхищения мной и привязанности, но и отрицать не стану, что для меня Чонгук роднее брата, он очен важный человек, безумно важный. И наверное самое страшное, что я сделал, так это забрал жизнь любимого, и забираю себя из жизни Чонгука.У меня сердце кровью обливалось, пока я осторожно полосовал его кожу, пока иглы аккуратно протыкали её. Я чётко следовал эскизу, приготвленному для меня Гуком, но то и дело отвлекался на его побелевшее от боли лцио, что покрывала частая испарина, но всё, что он шептал мне с улыбкой, так это: ?Ничего хён, всё в порядке. Продолжай?.Не такой я уж и хороший хён, раз продолжал.Когда я закончил, на улице уже темнело. Я бережно обрабатывал свою работу, аккуратно перебинтовывая Гука.—?Простите,?— в комнату вошёл омега,?— прибыл Аоф. Мы поместили его в одну из комнат. Господин Канавут тоже уже проснулся. Можно начинать.—?Вот как,?— улыбнулся я. —?Ну что, Гук-и, поиграем?—?Конечно, хён! —?самой искренней улыбкой одарил меня Чон. Такой милый. Мне правда будет не хватать этого. И помни, что всё моё?— твоё.Мы поднялись наверх, пока Чон отдавал распоряжения своим омегам. Все свои вещи они уже вывезли в неизвестное мне место, оставалась малость. И я оставил их, поднимаясь к коридорам комнат омег. Я встал в самом углу, с замиранием сердца наблюдая, как неуверенно выходит из комнаты Галф. Он очень боялся. Его глаза не привыкли к такой темени, но как же трепетало моё сердце, когда он вошёл в комнату Ыну. Он увидит его, поймёт. И я усмехнулся. Будет весело. Ну, а я для собственной забавы прикрыл дверь комнаты Галфа, которую он специально оставил приоткрытой.Я видел с каким ужасом вылетел из комнаты Галф, с трудом сдерживая смех. Его душа такая нежная, такая ранимая?— вот что есть искусство! Если бы было возможно сохранить людскую душу, я бы хранил их. Никакое лицо, никакие запахи не заменят самого важного?— саму человеческую суть.Я шаркнул ногой, привлекая его внимания, и он испуганно влетел в дверь к Боуну. Теперь всё шло правильно. И я спокойно отправился вниз. Меня больше интересовал Аоф. Он всегда меня бесил.Я зашёл в свою комнату, переодеваясь. Надел парадный костюм, в которым был, когда познакомился с Чимином. Белая рубашка, чёрный галстук, смольно-чёрный костюм. Мы оба любили классику, это правда. Я спрятал в брюки один нож, а из-под кровати достал биту.Такие методы и правда не для меня, но я не могу не порадовать напоследок своего Гука.Когда я вышел из комнаты, то услышал истошное мычание, и резко рванул в сторону звука. Возле лестницы стоял Чонгук, одной рукой ковыряясь в животе неизвестного мне человека, а другой закрывая его рот.—?Кто это? —?заинтересовано спросил я, подходя ближе. На меня уставились обречённые и поглощённые адской болью глаза, словно прося о помощи. Гримаса боли была на этом лице, и мне показалось это таким… смешным? —?Ха-ха!—?Да чёрт его знает, хмыкнул Гук,?— вытаскивая пальцы из живота своей жертвы. —?С города его притащили, чтобы веселее было. Хён,?— вдруг стрепенулся Гук, отпуская несчастного на пол,?— давай,?— и сширокой улабкой протянул мне окровавленный нож. —?Сделай это.—?Прошу,?— всхлипнул мучительно парень,?— не надо…Я посмотрел на измученную жертву, а затем на сияющего друга. Моя душа уже погублена, так что мне терять нечего. Я улыбнулся, принимая нож, и присел рядом с тем парнем.—?Закрой глаза,?— мягко проговорил я,?— закрой и представь что-то хорошее, давай же,?— я не знаю почему, но он закрыл, пытаясь унять бешеное дыхание. Мне стало его жалко, правда. Я знаю, как всё это звучит, но мне было его жалко. Я дал ему несколько минут, а затем со всей силы ударил его ножом в сердце. Он достаточно страдал. И вряд ли заслужено.—?Ты слишком добрый,?— недовольно фыркнул Гук, скрещивая руки на груди.—?Ну не обижайся,?— заулыбался умильно я, поднимаясь на ноги. —?ну же. Улыбнись,?— и потянул его за надувшуюся щёку. —?Давай не будем портить наш последний вечер…Чон вздрогнул, резко обнимая меня.—?Хён,?— я слышал как его голос снова задрожал от слёз. —?Я не могу… пожалуйста, давай убежим…—?Прости меня… —?глухо прошептал я, прижимая к себе подрагивающее тело Гука.Мне было так больно, так ещё и боль моего Гука сражала меня. Я не хотел плакать, но плакал. Я так горько и сильно плакал, что даже ничего не мог увидеть перед собой. Огромные капли слёз падали на пол, пока мы впитывали тепло друг друга.—?Слышишь? —?вдруг отстранился от меня Чон, наклоняя голову. —?Они уже внизу, хён. Обещай мне,?— грубо вцепился в меня Гук,?— обещай, что кого быт ты не поймал из них, ты не дашь им такой пощады,?— егоо глаза горели обидой, а мучения, что он испытывал сейчас острыми когтями раздирали мои лёгкие. Я буквально не мог дышать, но чтобы не пугать его, терпел.—?Хорошо, Гук-и. Я обещаю.Мы разошлись в стороны, пока Чонгук собирался начинать своё выступление. Я спустился по другой лестнице, едва ли не обогнав Аофа. Как же прекрасно всё складывалось! Мне не хотелось причинять боли Боуну и Галфу, но я пообещал Гуку, поэтому я хотел поймать Аофа, и вот он, идёт впереди меня, даже не задумываясь ни о чём.Хищная ухмылка вылезла на моё лицо. Никогда я не пойму, как можно быть таким идиотом.Я наблюдал за ним из темноты, смотрел на реакцию парней, когда они услышали Гука, и всё равно не смог понять Аофа. Как можно быть таким? О чём он вообще думал. даже две зелёные омеги понимали весь пиздец происходящего, а его интересовало только то, что кто-то в моём доме находиться. Ему было даже плевать, что он не помнит, как попал сюда. Как можно быть таким идиотом?Я совершенно искренне хотел сделать ему больно, поэтому не спеша вышел из тени, и холодно произнёс:—?Да, надо разобраться,?— и глянул на шокированного Галфа,?— что это за псих,?— и со всей силы ударил битой под коленом своего менеджера, вырывая из горла громкий крик боли.Мой взгляд был на Галфе, который был сражён происходящем. Если бы не Боун, то стал бы Канавут жертвой Гука, но реакция Ноппаната меня порадовала. Он утащил за собой Канавута в темноту, а я смотрел на искажённое ужасом лицо Канавута с мягкой и тёплой улыбкой.—?Будет веселее,?— озорно сказал Гук, прыгая на руку Аофа,?— чем я думал.—?А-а-а! —?истошно завопил мужчина. —?Больно! Уйди! Ли! Почему, Ли? Помоги мне?!Я поднял глаза вверх, пытаясь унять внезапно вспыхнувшее раздражение.—?Сколько раз я тебе говорил,?— сквозь зубы процедил я,?— чтобы ты звал меня Ли Дон Ук,?— и снова бита в моих руках соприкоснулась с телом Аофа. Он так кричал, громко, надрывисто, а Гук заливисто смеялся, пока я со всей яростью избивал ненавистного мне мужчину.Я никогда не думал, что опущусь до такого. Я знаю, что просто уничтожил себя как личность окончательно, но мне было легче, потому что всё, что я держал в себе все эти годы, выходило, опустошало. Я мог стать пустым, как и было с самого начала моей жизни, чтобы окончательно стать свободным.