Глава 1. Дыхание твоей жизни. (1/1)

НАПОМИНАЮ! ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА ПОВЕСТВОВАНИЕ ГЛАВ ИДЁТ ОТ ЛИЦА УБИЙЦЫ!Моя жизнь?— искусство.Не смейтесь с меня. И ненавидеть не надо. Я человек, который убеждён в правильности своих мыслей, в истинности своих мотивов, в эстетике своего взгляда на вещи и людей. И лучшее доказательство тому, что множество людей признали во мне непревзойдённого художественного гения.Ещё будучи ребёнком я стремился к прекрасному, хватаясь за всё, что заставляло мою душу трепетать в восторге. Самое яркое воспоминание моего детства?— бабочки. Много бабочек с яркими красочными крыльями синего и сиреневого оттенка, что кружили стаями возле цветов в теплоте солнечных лучей. Они поразили меня, проникли в мою суть лёгкими взмахами своих переливающихся крыльев. Их нельзя было ощутить, их нельзя было коснуться, да и они не понимали, какую красоту дарят миру, но эта неосязаемая красота смешалась с моей душой. Я был поражён. Слёзы текли с моих глаз от переизбытка эмоций, что я испытывал в этот момент. Я тянул к ним свои маленькие ручки, желая потрогать этот шедевр. Но не мог.Я схватился за бумагу и карандаши, пытаясь передать пережитый восторг и эйфорию на листы, но вряд ли можно ожидать чего-то стоящего от пятилетнего ребёнка. Ха. Родители позволили мне учиться в художественной школе. Я закончил её с красным дипломом, а мои работы восхищали многих критиков разных поколений. Но то, ради чего я вообще занялся этим, было спрятано у меня дома, в моей личной комнате, скрытой за толстыми стенами.Бабочки. Я рисовал их снова, снова и снова. Годы?— и ничего не менялось во мне и на моих полотнах, хотя бесконечное количество прекрасных вещей я встречал. Я рисовал закаты, что поражали меня по истечении дня; я рисовал рассветы, что встречали меня в начале дня; я рисовал горы и утёсы в местах, где я бывал. Всё это?— было искусством, бесконечным и гармоничным творением природы, которые я пытался перенести на холсты и бумагу, но не мог. Никакая краска не могла передать живую насыщенность бесконечного таланта того, что мы называем ?природой?. Хотя я считаю, что нет того определения, которое создаёт всю эту красоту.Жизнь. Её нельзя передать, но можно изобразить. Я рисовал и рисовал каждый раз что-то новое, но никогда не переставал изображать своё воспоминание с детства. Оно было внутри меня. Я был им.Множество современных песен и классических мелодий стали моим умиротворением и настроением во время этих процессов, но лишь одна сидела глубоко внутри моего сердца. Она проросла в нём, обвивая его своими корнями так туго, что удалить её возможно было только с моим сердцем. И я был так счастлив, что не мог выразить это словами.Но мне хотелось большего. Я хотел большего и я стремился отыскать то, что даст мне новое ощущение прекрасного. Я хотел суметь сохранить очарование этой жизни в том насыщенном виде, каким его создала ?природа?. Но как и что мне делать, я просто не знал. Но меня трясло. Это стало моей одержимостью, лишившей меня сна. Я сбросил вес, стал раздражаться и злиться на всех, кто меня окружал. У меня начался нервный тик, и кажется биполярное расстройство обозначил психотерапевт, поход к которому устроила моя обеспокоенная мама. И я понял, что не был одержим. Я понял, что был лишён жизни. Мой воздух, моя вода, моя жизнь…Я стал искать то, что поразит меня до головокружения. И я нашёл. На выставке одного из популярных художников Сеула я встретил юного омегу. И о Боги, как он был прекрасен! Крупная дрожь бегала по моему телу, пока я смотрел на его плавные черты лица, густые волосы, стройную фигуру. Его голос звучал так, что сердце моё с бешеным грохотом таранило грудную клетку.Его большие глаза ласкали меня и я понял, что люблю его. Он?— один из шедевров этого мира, и я хотел его.Вернувшись домой, я поднял старые книги своего отца по медицине. Около года я потратил на то, чтобы обучиться сохранению живой красоты. Это был мой шанс. Я грезил новой встречи с ним. И получил её. Глупая случайность разрушила мой сложный и грандиозный план, когда я увиделся с ним в магазине. Он тоже помнил меня и сам со мной заговорил. Я чувствовал, как потели мои ладони, когда говорил с ним, когда оставлял ему мой номер. Я помню, как я ждал его спустя два дня у себя дома.Мой первый возлюбленный. Моя отдушина.Мы встретились вновь по чистой случайности или по велению самой судьбы в обычном магазине 18 декабря 2009 года. И сегодня ровно 9 лет с нашего знакомства. Наша годовщина. И он всё также свеж и прекрасен. А я принёс ему подарок. Огромный букет гиацинтов. Это его запах. И тогда на выставке этот запах заполнил мои лёгкие, возвращая к жизни. Теперь же я заполняю его жизнь ими.Я понял, что могу сохранить ту суть ощущений и восприятия, ту яркость и опрятность красоты. Я понял, что могу сохранить то, что я люблю.Полиция ищет меня многие годы. И сегодня мой последний возлюбленный разделит со мной свою бесценную жизнь, даровав мне её. Он ничем не хуже остальных, а если позволите, то даже лучше. Такой же нежный и красивый. Его лицо?— кукольное, его тело?— грация, его голос?— мой плен.Я слышу тиканье настенных часов, щелчки передвигающихся стрелок. Они разбавляют тишину комнат, которые переполнены уютом и теплом. Мой прекрасный дом.Лестница раздражающе скрипит, пока я спускаюсь по ней в одну из потаённых комнат. Скрежет прогнивших досок просто разрывает мои нервы, словно тончайшее лезвие подушечки пальцев. Омерзительно. Но это не имеет никакого значения.Перед глазами прекрасное юное тело омеги, забитого в угол на кровати, чьи глаза красные от слёз. Он плачет не из-за того, что боится и не понимает. Болят его пальцы, которые я ломал в попытках успокоить его. Я не хотел этого, но злость затуманила мой разум. Я изуродовал его и должен вымолить прощение.Он забивается в угол, пытаясь избежать моих прикосновений, когда я усаживаюсь рядом с ним. А ещё этот омега не просит пощады. В отвращение отворачивает своё лицо от меня. Невероятно. Первый такой у меня. И такой любимый. Меня удовлетворяет его непокорность и гордость, даже несмотря на скорую смерть. Я люблю его. Мой омега. Мой прекрасный омега. От него пахнет лавандой. Тонкий тёплый запах и одновременно прохладно-пряный, опьяняет, проникая в каждую клеточку тела безмятежностью и спокойствием. До дрожи. До головокружения. Я снова испытываю прилив запредельных ощущений, лаская его лицо пальцами. Хочу, чтобы он простил меня за грубость. И шепчу ему: ?Прости. Ты же знаешь, что я люблю тебя?. Он кривит свои пухлые губы в явном омерзении, к груди притягивая ноги. Моё сердце колит от боли, но я так сильно хочу его. Во всех смыслах. В подарок я нарисую ему прекрасную картину, а затем повешу в его комнате. Я встаю с постели и подхожу к столу. Включаю любимую песню ?Весна?, беру шприц, наполненный пентобарбиталом, и снова возвращаюсь к своему прекрасному, изящному омеге. Его ярко-голубые глаза слезливо смотрят мне в лицо. Упрямо и с отвращением. Смешно. И грустно. Грустно, что он не смог меня полюбить так, как я его. Как жаль. Но это не изменит моих чувств. Никогда. Ведь я живу надеждой глубоко в сердце, что мой прекрасный всё же смог полюбить меня.Я тяну его на себя, отрывая от ледяной стены, и сам сажусь в угол, укладывая его на свою грудь. Я глажу его пепельные волосы, раскачиваясь, чтобы успокоить. Он проникается, потому что я чувствую, как напряжённое тело расслабляется. И не могу сдержать умильной улыбки. ?Мой прекрасный??— шепчу я ему и открываю шприц, поднося его к горлу, и, замерев на пару секунд, делаю укол. Он болезненный, знаю, но мой омега сильный. Я расплываюсь от переполняющих эмоций, когда чувствую его маленькую ладонь, сжимающую мою руку, чтобы справиться с болью.Невероятный.Глажу его по волосам, оставляя поцелуи на его висках. Моя голова идёт кругом, потому что я ощущаю, как подрагивает это прекрасное существо на мне. Приподнимаю его за подбородок и касаюсь его приоткрытых губ своими. Знаю, что сейчас воздух ему будет необходим, чтобы бессмысленно хвататься за жизнь, что уже принадлежит мне. Он умирает, пока я целую его, и от этого эйфория горячей волной накрывает меня, ведь он пытается ответить мне на поцелуй! Он любит меня! Я горю, крепче прижимая худое тело к себе. Мой язык нежно ласкает его рот изнутри. Хочу, чтобы умирая, он чувствовал моё искреннее к нему отношение. Он это заслужил. Он тот, кого я люблю. И его последний вздох остаётся даром на моих устах, самым величавым благословением. Его последний тихий всхлип я проглочу, как глоток живительной влаги. Его жизнь осталась на моих устах навечно.