Трапеза: Три перемены блюд (1/1)

9 Огня очага, 4Э 191Лиралис из Клаудреста, как и положено талморскому юстициару, был дисциплинирован, исполнителен и неприхотлив в быту. Впрочем, это вовсе не означало, что он собирался молчаливо сносить мерзкое сладковатое пойло, лишь отдалённо напоминающее вино, и жёсткое непрожаренное мясо, которыми его вздумали потчевать в “Дубовых листочках”, лучшей — по заявлению хозяина — таверне в городе.Для Гавани Велин, одного из важнейших со стратегической точки зрения портов Валенвуда, подобное было недопустимо. Лиралис, приметив суетящуюся неподалёку девчонку-разносчицу, уже собирался её подозвать и высказать всё, что он думает о качестве здешней кухни (пройдясь заодно и по паршивенькому обслуживанию), как вдруг к нему без спроса подсел преглупого вида босмер — с щекастым, растянутым в угодливой улыбке лицом и плотненьким брюшком, выпирающим из-под зелёного бархатного жилета.— О, как приятно видеть здесь гостя из Алинора! — воскликнул, всплеснув руками, толстяк. — Вы нас не балуете визитами в это время года, и оттого...— А вы, простите, кто? — поморщившись, оборвал его пустословия Лиралис.— Ох, ну где же мои манеры! Я — Маробет, Маробет из Вульквастена. Торговец галантереей и страстный патриот Доминиона! Смиренно прошу вас простить мне мою оплошность... Понимаете, вот в чём дело: не так давно я вернулся из затяжной деловой поездки и побывал в таких дебрях, что цивилизованным мерам вроде вас и не снились… и, кажется, немного одичал, пока был в дороге, — босмер замялся, смущённо отвел глаза и, прочистив горло, продолжил всё с тем же подобострастием: — Позвольте полюбопытствовать, с кем я имею честь разговаривать?— Раллион из Фёстхолда. Писатель и путешественник, — выдал Лиралис свою заранее заготовленную легенду. Он был немного ошарашен таким напором и поначалу даже заподозрил неладное, но разыграть подобную незамутнённость было, пожалуй что, почти невозможно — и уж всяко не ради отпускника-юстициара, взявшегося за внеслужебное расследование.— Очень рад с вами познакомиться, господин Раллион.— Взаимно, — сдержанно кивнул Лиралис, пытаясь не выдать гадливого раздражения: ладонь у Маробета из Вульквастена оказалась мясистой и потной, и рукопожатие вышло не из приятных.— Видите ли, господин Раллион, я невольно сделался свидетелем вашей трапезы… Позвольте, я поделюсь с вами небесполезным в этих краях советом?Лиралис, покосившись на полусырое, стремительно остывающее мясо, взвесил все “за” и “против” и по итогам решил, что проще будет спокойно выслушать болтливого толстяка, чем вступать с ним в пустые споры.— Не откажусь, — отозвался он, изобразив на лице вежливый интерес.А Маробету только это и было нужно.— Знаете, господин Раллион, — начал он заговорщицким тоном, — вкусно поесть мы здесь не дураки, но что босмеру — вкусный и сытный ужин, то альтмеру — несварение, хе-хе-хе… Поэтому, заказывая в наших тавернах мясо, не забывайте упоминать степень прожарки, — Маробет наставительно потряс указательным пальцем. — Мы тут большие любители мяса с кровью, и именно так его обычно готовят по умолчанию. Если подобные блюда вам не по душе, лучше принимайте меры заранее… О, и будьте осторожны с местными винами! Сами понимаете, из-за Зелёного пакта винограда мы не выращиваем, и, строго говоря, никакое это не вино. Тут вот какое дело… Департамент Доминиона по пищевым стандартам пошёл нам навстречу и разрешил маркировать настойки на ротмете как “мясное вино”, но вкус у них всё равно довольно-таки специфический. Не всякому, так сказать, по вкусу, хе-хе… В общем, вы, господин Раллион, не стесняйтесь расспрашивать и уточнять детали, когда делаете заказ — и тогда валенвудская кухня вас точно не разочарует!Получив в ответ заслуженные благодарности, Маробет, откланявшись, вернулся к себе за столик, тогда как Лиралис, оставив попытки загипнотизировать мясо, снова взялся за вилку и нож. Аппетита после услышанного у него не прибавилось, но, как и положено талморскому юстициару, он умел делать то, что было необходимо — а сейчас Раллиону из Фёстхолда необходимо поесть и отдохнуть с дороги, даже если еда не вызывает у него ни малейшего аппетита, а интерьеры “Дубовых листочков” вгоняют в тоску. Благо, и задержаться в этой дыре придётся совсем ненадолго.Сиди смирно и думай о Доминионе, как говорят на родине…Запивая остывшую, плохо прожаренную говядину приторно-сладким недо-вином, Лиралис чувствовал странную смесь стыда и признательности. Каким дураком он, наверное, выглядел бы для местных, если бы Маробет из Вульквастена так своевременно не вмешался, и альтмерский гость принялся выговаривать местной обслуге, что их низкопробная мясная бодяга отчего-то совсем не напоминает изысканные саммерсетские вина!Не то чтобы мнение представителей младших рас так много для Лиралиса значило, однако мало приятного в том, чтобы публично расписываться в своём невежестве… Впредь он будет мудрее — и осмотрительнее.Лиралис нечасто уплывал с Саммерсета: разве что во время Великой войны вместе с войсками Доминиона исколесил весь Сиродиил, стремительно поднимаясь по талморской иерархии. Шутка ли: молодой офицер так отличился в битве за Анвил, что — из рук самого лорда Наарифина! — принял наградной кинжал в инкрустированных перламутром и изумрудами ножнах. Но после войны Лиралис почти не покидал Островов — у него хватало дел и на родине. Своё второе наградное оружие — роскошный эбонитовый клинок времён королевы Айренн — он, например, получил за то, что выследил и накрыл неуловимый подпольный печатный цех, чьи нагло клевещущие на Талмор памфлеты и брошюры успели наводнить весь Саммерсет.Чутьё редко когда подводило Лиралиса из Клаудреста: оно помогло ему пережить и Битву Красного Кольца, и покушение, организованное вдовой одного из казнённых “печатников”; оно же подсказывало, что череду таинственных исчезновений, прокатившихся по северо-восточным землям Доминиона за последние семь-десять лет, нельзя списать ни на совпадение, ни на неудачное стечение обстоятельств. Конечно, и северный Валенвуд, и приграничные территории Анеквины и Пеллетина были местами дикими, опасными и плохо поддающимися окультуриванию, и в исчезновении редких путешественников не было ничего удивительного, тем более что и связи между пропавшими не наблюдалось… Но Лиралис чувствовал — дело нечисто.Он был готов проявить терпение и уже почти полтора года собирал и анализировал данные, не покидая уютной кабинетной тиши, пока к числу пропавших не присоединилась и Лувия — старая подруга и боевой товарищ, бок о бок с которой ему довелось пройти всю Великую войну.Она, прославленная целительница, приехала в Валенвуд бороться с очередной эпидемией — и вышла из этой борьбы победительницей. Но, остановившись на обратном пути в Сильвенаре, Лувия... просто испарилась.Лиралис твёрдо вознамерился её найти и ради этого готов был перетерпеть даже паршивое валенвудское мясо.11 Первого зерна, 4Э 191(Из дневников Лувии Клаудрестской)...Гавань Велин встретила меня не особо приветливо — промозглым ветром и проливным дождём. Отвыкла я от континентальной погоды: дома-то ей редко когда удаётся застать меня врасплох. Наверное, мирная жизнь не пошла мне на пользу — изнежила, избаловала; раньше и после тяжёлого марш-броска оставались силы пахать в лазарете, а теперь и намокший плащ способен надолго выбить из колеи.Но пусть барабаны войны на время утихли, покой нам всем только снится, разве не так? Уверена, на мой век выпадет ещё не одна война, а пока… С чем же ещё бороться альтмеру, как не со смертью? Победа над нею — наш нравственный императив: наш долг, наше бремя и наша цель. Победа над смертью — единственное, что наконец-то сделает нас свободными…Но будущие большие победы немыслимы без маленьких жертв, принесённых в настоящем — и боюсь, что пожертвовать мне придётся фигурой. Кормят здесь до отвала и не особенно озадачиваются правильным распределением БЖУ; да и со свежими овощами в Валенвуде, понятное дело, вечно проблемы. Глядя на местных (особенно на мужчин), тут же понимаешь, что они ни в чём себе не отказывают... Странно, что повсеместно не мучаются от подагры, но, наверно, не стоит недооценивать босмерские адаптационные механизмы. Этот народ вообще умеет мастерски приспосабливаться — поэтому из них и получаются такие хорошие лазутчики, разведчики и диверсанты.Вот, вспомнить того же Браллиса: хоть и не выскользнул из Красного Кольца, а как был ловок, как был хорош — пусть и из младшей расы! В Гавани Велин, кажется, таких не осталось — то ли война повыкосила, то ли в лесах попрятались, даже полюбоваться не на кого. Хорошо, что в этой дыре я надолго не задержусь — а в Фалинести мне точно некогда будет отвлекаться на всякую ерунду.Итак, что мне пока известно? Коротая вечер, укрывшись от мерзкой погоды в “Дубовых листочках” (миленькое название для миленького постоялого дворика), можно ещё раз попробовать разложить всё по полочкам.“Смеющаяся смерть”, как её обозвали наши шутники (местные называют её падучкой и чумкой), бушует на севере уже года три. Мне ещё только предстоит столкнуться с ней лицом к лицу, но отчёты целителей я изучала — и загадка обещает быть занимательной. Выбраться с Островов, сменить обстановку, взяться за не решённую никем из коллег задачку — что может быть лучше?А дополнительное преимущество — то, что я окажусь подальше от Лиралиса. С тех пор, как сбежала его невеста, он, кажется, всерьёз загорелся идеей возобновить наши отношения: лезет с советами, досаждает комплиментами, расщедрился даже недавно на новую порцию извинений…Да будь он хоть последним мужчиной на земле — разве уважающая себя женщина согласится на роль запасной конюшни? Уж лучше поехать в дикарский, суетный Валенвуд, к причудливым местным болезням, чем постоянно толкаться локтями с назойливым бывшим! Тем более что эта конкретная болезнь обещает стать увлекательным вызовом моему ремеслу...Этиология неясна; единого мнения нет, но я подозреваю пищевую инфекцию. Заражённое мясо многое объясняет; они тут любят есть его полусырым, а это — прекрасная питательная среда для всякого рода мерзостей. Постараюсь следить, чтобы хотя бы моё хорошо прожаривали, а то не хватало самой подцепить какую-нибудь заразу: получится иронично, однако не слишком приятно...Клиническая картина? На ранних стадиях заболевшие часто жалуются на головокружение и усталость; со временем проявляются и остальные признаки: головная боль, судороги, атаксия… Нарастание симптомов у всех идёт с разной скоростью — кому-то хватает нескольких месяцев, а кто-то держится пару лет, — но конец один: деменция, дизартрия, усиливающиеся судороги и неизбежная смерть....Дегенеративные изменения в ЦНС? Поражение мозга? Что это, какая-то новая нейродегенеративная инфекция — или и правда даэдрическое проклятие?..Болеют в основном женщины, дети и старики — здесь ничего странного. Куда интереснее то, что босмеров “чумка-трясучка” поражает значительно реже, чем альтмеров, хаджитов или недов… да, неды в Валенвуде до конца не повывелись; возможно, они по-прежнему с пользой трудоустроены?..Быть может, это какая-то местная зараза, к которой у босмеров выработался частичный иммунитет? Впрочем, состав населения не особенно изменился за последние пару сотен лет, а после того, как был положен конец имперской оккупации Валенвуда, чужаков здесь стало даже меньше.Почему же новая вспышка произошла именно сейчас? Может, это происки врагов Доминиона? Магию и сделки с даэдра и правда не стоит сбрасывать со счетов, но прежде чем делать какие-то выводы, нужно сначала попасть в Фалинести. Там — лазареты, там — живые и мёртвые жертвы болезни, там — если и не ответы, то ключ, который поможет к ним подобраться.Отчёты отчётами, но нужно самой понаблюдать больных, самой сотворить все диагностические заклинания, ну и, конечно, лично заняться вскрытиями.Пожалуй, я и правда скучала по этому — по работе в поле... по ярости и азарту, что обжигают тебя, когда на кону — не только жизнь пациента, но и твоя собственная. За годы войны насмотрелась на всякое. Помню, как трескалось, пузырилось ожогом лицо смешливого боевого мага, что ещё вчера заигрывал со мной на привале: вытекший глаз, багряно-бурая кожа, рот — окровавленный и искривлённый в муке…То было самое начало войны, когда я ещё не привыкла к её жестокости. Сейчас я и под угрозой пытки не вспомню, наверное, имя того паренька, а вот запах его горелой плоти не выветрится из моей головы и на пороге смерти. После тошнило меня по-страшному: мясо не могла есть недели две… А потом ничего, привыкла — ко всему привыкла. Даже когда имперцы зашли к нам с тыла, и огненным штормом зацепило лазарет, я не поддалась панике. Старший целитель Айканир и младший целитель Ливрон погибли на месте, испепелённые колдовским пламенем; Гилриэт хоть и выжила, но ей оторвало кисть правой руки и три пальца на левой — её после этого комиссовали…Каждые рабочие руки были на счету, и я не спасовала — даже когда в палатку ввалилась моя троюродная сестра Фейвендель: ввалилась, приобнимая себя, впиваясь пальцами в окровавленную ткань мантии — и рухнула на колени; руки повисли плетьми, а из распоротого живота толчками вываливались внутренности, и розовым студнем кишки растекались по мокрой от крови земле...Да, сейчас-то меня таким не пронять. Но неудивительно, что я сошлась тогда с Лиралисом: он был хорош собой, он был рядом, а паршивый секс и мудацкий нрав казались мне малой платой за опьяняющую возможность снова почувствовать себя живой.Было непросто, но я справилась — справлюсь и сейчас.Жди меня, Фалинести!18 Огня очага, 4Э 191Фалинести Лиралису никогда не нравился: ни в прежние времена, когда доводилось бывать там проездом, ни уж тем более сейчас, когда по зову необходимости пришлось увязнуть в этом городе на неделю. Было в нём что-то такое… отталкивающее, дикое, неестественно-чуждое — и неудивительно, с таким-то наследием! Лиралис вообще с опаской относился к ортодоксальным босмерским городам, построенным не на земле, как и положено нормальному городу, а на ветвях деревьев — со всеми их мостиками, шаткими переходами и прочей до ужаса непрактичной дребеденью. Но Фалинести, бывшая валенвудская столица, милостиво избавленная от этого статуса после освобождения от имперских оккупантов, выделялась даже среди городов-собратьев.Кому вообще могла прийти в голову мысль воздвигнуть столицу своей страны в ветвях блуждающего дуба? Только дикарям-босмерам, упившимся своего мясного вина до полного изнеможения и возжелавшим хоть как-то покрасоваться перед соседями. Конечно, ещё к концу третьей эры Фалинести по неизвестной причине всё-таки пустил корни, замаскировался, надел на себя личину цивилизованности... Но стоит присмотреться повнимательнее, и за благопристойной маской по-прежнему замечаешь хищный оскал дикого зверя, готового при первой возможности вцепиться в щедрую хозяйскую руку, что защищала его, и кормила, и не скупилась на ласку.Лиралис не доверял Фалинести, но если где и можно было отыскать следы Лувии, то только здесь. В отличие от Элден Рута, в этом городе было не так много альтмеров, а уж альтмера, в одиночку поборовшего недуг, перед которым спасовали все местные целители, должны были хорошо запомнить — пусть даже для кого-то эти воспоминания неизбежно окрашивались бы завистью и обидой.Да, Лиралис совершенно не разбирался в целительстве, однако он неплохо разбирался в мерах и понимал: обставленные Лувией лекари-босмеры вряд ли будут питать нежные чувства к альтмерской коллеге, укравшей их шансы на личный триумф. Может, кто-то из этих бездельников и оказался замешан в её исчезновении, а если удастся найти хоть какую-то связь между одним из подозреваемых и даже малой частью пропавших на северо-востоке Доминиона меров, это серьёзно продвинет расследование — и поможет выбить у скептически настроенного начальства и финансирование, и нелишние рабочие руки.Может, разгадку и не преподнесут на золотом блюде, но Лиралис чувствовал: в Фалинести ему удастся совершить прорыв и отыскать если и не ответы, то ключ, который поможет к ним подобраться. Впрочем, со временем его оптимизм порядком повыветрился. Неделя в Фалинести не дала никаких особенных результатов: всё, что Лиралис узнал, было ему или уже известно, или самоочевидно. Лувия жила и работала здесь несколько месяцев, периодически разъезжая по окрестным поселениям. В округе её, победительницу “смеющейся смерти”, знали и помнили; ценили — на расстоянии. Лувия, как и всегда, держалась замкнуто: ей приходилось общаться и с коллегами, и с пациентами, и с их роднёй, но личным она не делилась и новых друзей не искала. Врагами — или заметными недоброжелателями — она тоже не обзавелась; местные лекари от открытий альтмерской коллеги оказались в выигрыше — они получили от Доминиона щедрый грант на разработку комплексного лечения на основе созданных Лувией целительных заклинаний. Избавляться от “первооткрывательницы” не было нужды: она и так собиралась вернуться на Острова и пропала уже в Сильвенаре, на обратном пути; да и мстить ей было не за что.Лиралис не хотел этого признавать, но выводы напрашивались неутешительные: в Фалинести он угодил в глухой тупик. Стоило, наверное, повторить маршрут Лувии и отправиться в Сильвенар, по дороге аккуратно расспрашивая местных, но отчего-то Лиралис медлил — чутьё, пресловутое нерационализируемое чутьё не позволяло ему сняться с места — и уже третий день цедил вечерами изысканное и ошеломительно дорогое фёстхолдское вино, просиживая задницу в “Огне очага”, свободной от ограничений Зелёного пакта загородной таверне.— ...О, господин Раллион, какая чудесная встреча! — вырвал его из раздумий звонкий и смутно знакомый голос. — Воистину, боги сегодня мне улыбнулись!Лиралис поднял глаза от пустой тарелки, которую он избавил от куриной грудки с бретонскими травами… с гарниром из отварного картофеля, сельдерея и спаржи... и встретился взглядом с улыбчивым круглолицым босмером. Цепкая профессиональная память пришла на выручку, и Лиралис сразу узнал того мера, что девять дней назад помог ему дельным советом в “Дубовых листочках”.— Господин Маробет, — кивнул он, изображая приветливость, и сделал широкий приглашающий жест, чем босмер не мешкая воспользовался.— Так вы запомнили моё имя, господин Раллион? — радостно воскликнул он, усаживаясь напротив Лиралиса. — Это невероятно лестно! — Какими судьбами вы здесь, господин Маробет? Не ожидал вас увидеть в таверне для чужеземцев. Вы производите впечатление мера, чтящего Зелёный пакт.Лиралису больших трудов удалось удержать на языке своё отношение к этому факту: к дикарским обычаям, стоящим на пути прогресса и делающим из босмеров вечных детей; к несдержанности, к болезненной привязанности к плотскому — равно как и к тому, сколь пагубно это сказывается на красоте души и тела… Путешествуй он официально и под собственным именем, то высказался бы куда прямее, но Раллиону из Фёстхолда стоило быть хитрее и деликатнее.Маробет же о буре в чужой голове даже не подозревал — и лишь заговорщицки улыбнулся.— Я ведь торговец, господин Раллион, — заявил он, маленькой пухлой рукой похлопав себя по кругленькому, выпирающему из-под нарядного лазоревого камзола брюшку. — Нам не привыкать искать обходные пути, особенно если проложенный маршрут сулит немалую выгоду. Формально Мясной мандат я всё же не нарушаю, а боги моей земли знают, что я предан им всем сердцем. Я же в свою очередь знаю лучшие во всём Валенвуде таверны, трактиры, едальни и питейные заведения — и умею ценить кулинарные достижения моей родины. Сами понимаете, когда приходится часто путешествовать, нужно заботиться о собственном благополучии — и хорошо изучать местность. В той же “Голове вепря” готовят прекрасную утку конфи: нежное томлёное мясо с пикантной медовой корочкой буквально тает на языке!.. Но здешняя, по аутентичному рецепту — просто божественна.Маробет из Вульквастена воплощал в себе, пожалуй, всё, что Лиралис презирал в босмерах — ребячливость, приверженность суевериям, чревоугодие, — однако отчаянные времена требовали отчаянных мер. В конце концов, Лувия несколько раз бывала в Вульквастене — в этом небольшом городке оказалось немало заболевших, — и, может, хитрый, вёрткий Маробет что-то да знает?И Лиралис, подыграв и прикончив в компании босмера-гедониста ещё и утку конфи, спросил между делом:— А вы, случаем, не были знакомы с Лувией из Клаудреста?Он даже не догадывался, куда заведут его эти расспросы.9 Второго зерна, 4Э 191(Из дневников Лувии Клаудрестской)...Думаю, мне стоит извиниться перед матушкой, хотя бы в письме — начать вести дневник было замечательной идеей. Казалось бы, едва ли полгода прошло с той поры, как я взялась за перо, а моя жизнь, несомненно, переменилась к лучшему: такие вот искренние дневниковые беседы помогают окультуривать жизнь и окружающее пространство даже в дикарском, пропитанном суевериями Валенвуде. И пусть даже я делаю записи очень нерегулярно, это всё равно помогает структурировать разрозненные мысли — и навести порядок в болезненных, спутанных воспоминаниях.Не знаю, как иначе я справилась бы со своей миссией: не могу — не хочу — ничего особенно плохого сказать о моих коллегах, поставленные задачи они выполнять умеют… но делиться с ними своими переживаниями? Увольте!А переживаний у меня много — и самых разнообразных. Лазарет в Фалинести — мерзкое местечко; больные на ранних стадиях ещё терпимы, но близкие к смерти, с разрушенными телами и уродливо-бессмысленными гримасами… А кроме того, приходится иметь дело с огромным количеством потомков от смешанных браков: полукровок с недской кровью и даже недов, чьи блудливые матери исхитрились залезть в постель к мерам. Эдикты о расовой чистоте никогда не имели в Валенвуде той же силы, что на Островах, но я и подумать не могла, что ситуация здесь настолько плачевная.С другой стороны, динамика распространения “чумки-трясучки” прекрасно подтверждает важность и нужность борьбы, которую Талмор ведёт с предателями крови: чистокровных босмеров среди заболевших не более пяти процентов; примерно столько же — за чистокровными альтмерами, а все остальные — неды и вымески, с которыми и находиться в одном помещении неприятно.Есть основания полагать, что неды (бретоны) болезнь сюда и завезли, но об этом — чуть позже...Зато в Фалинести я впервые получила возможность взглянуть на недужных своими глазами — и своими руками провести диагностические осмотры и вскрытия. Под действием болезни ткани головного мозга стремительно деградируют: заражённые клетки начинают активно размножаться, подменяя собой здоровые. Никогда такого не видела: мозг становится похож на губку; нарушение работы ЦНС, поражение отделов, связанных с координацией, и приводит к пресловутой “трясучке”.Да, никогда такого не видела — но читала о похожей болезни незадолго до войны: Альбер Фухто, целитель из Даггерфолла, написал резонансное исследование о почесухе овец, также известной как “овечья трясучка". Симптомы, конечно, местами отличаются (облысения у своих подопечных я, например, не замечала), но общие принципы те же: дегенеративное поражение ЦНС, которое вызывает не вирус даже, а что-то вроде мутировавшего белка, способного к интенсивной саморепликации.Пока болезнь зашла не слишком далеко, процесс можно остановить, а вот уже поражённые ткани достаточно скверно поддаются регенерации. Подробнее обо всём этом я уже писала в рабочем журнале (собранные материалы смело потянут на Айренновскую премию — дома нужно будет быстрее садиться за книгу), так что не буду здесь повторяться… А вот что меня по-настоящему тревожит, так это факт, что источник заболевания так и остался не выявленным.Ни одна из моих поездок не дала однозначного результата: я почти уверена, что болезнь передаётся с пищей (белковой… хотя в Валенвуде это почти наверняка будет мясо; только состоятельные меры могут позволить себе не соблюдать дух Зелёного пакта, потребляя привозные продукты растительного происхождения), но все взятые мной пробы были отрицательными. Дичь, домашний скот — чистые, здоровые мозги…И вот тут-то мы вступаем на зыбкую почву необоснованных спекуляций, но… что, если ещё один источник белка мы всё-таки упускаем? Я боюсь делиться своими подозрениями, даже на бумаге: в рабочих журналах и в рабочей обстановке не хочу сама себе показаться пугливой, суеверной дурой — и не хочу опозориться перед и без того много мнящей о себе Каладель и подпавшим под её влияние Травеллоном, — а в приватной обстановке… Нет, моё предположение настолько дико и страшно, что мне совсем не хочется в это верить — верить в мрачную сказку, рождённую недосыпом и воспалённым воображением...Фалинести давит, душит густыми ветвистыми тенями, заставляя видеть в босмерах не младших братьев, нуждающихся в заботе и наставлении, а маленьких примитивных чудовищ. Последыши древней нечистой магии — уродующие их облик рога, острые хищные зубы, — дикость обычаев и нравов, не изжитая даже сейчас, когда провинция находится под патронажем просвещённого Доминиона… всё это не даёт отрешиться от макабрических ассоциаций.Встречаются, конечно, среди местных и радующие меня исключения. Старший целитель Травеллон, с которым мне довелось поработать, не только отлично знает своё дело, но также дисциплинирован, исполнителен и очень приятен для глаза — образцово для босмера сложенный, с благородным, красивым лицом… Его кузен Маробет, один из старост Вульквастена, тоже оставил крайне благоприятное впечатление: несмотря на некоторую ребячливость, это умный, образованный собеседник, отлично разбирающийся в нашей классической литературе — и превосходный организатор, немало поспособствовавший нам в сборе материала. Неплохо владеет Маробет и теорией магии, и школой Иллюзии: однажды, заглянув в незапертую подсобку, я увидела, как он, хвастаясь перед кузеном, для смеха примерил облик старшего секретаря Талморского посольства господина Гелентора — и выглядел невероятно достоверно!В компании таких просвещённых, свободных от дикости своей родины собеседников мысли о том, что местные босмеры съели каким-то чудом подцепившего почесуху овец и добравшегося до этих краёв даггерфолльца, распространив болезнь и на меров, кажутся горячечным бредом, а альтернативной теории у меня нет. Не хочется возвращаться домой, не докопавшись до правды, но и в том, чтобы сидеть в Валенвуде, мало толку — нужно вернуться домой, отчитаться и уже начинать бороться за гранты и премии. Никогда себе не прощу, если результаты моих трудов присвоит какой-нибудь прыткий неумёха, не кажущий носа в поле — нужно быстрее опубликовать своё собственное исследование, а одно только составление библиографии может затянуться на недели...Нужно тщательно подумать над маршрутом обратного путешествия: не хочу ехать через Сильвенар, мне там не нравится даже больше, чем в Фалинести — ещё один паскудный город в череде паскудных босмерских городов. Может, в Вульквастен заглянуть напоследок? Маробет обещал закатить в мою честь небольшой пир, а в еде этот мер знает толк: устроенное им как-то для целителей празднество запомнилось мне не только тем, как Каладель безобразно напилась, но и невероятно вкусными — и умело следующими букве, но не духу Мясного мандата — кушаниями.В конце концов, сбросить набранный в Валенвуде вес можно дома, а второй такой гуляш из молодого бычка с соусом из мясного вина не сыскать, как мне кажется, во всём Тамриэле. А уж какую Маробет однажды достал для меня оленину! Нежнейшее, сочное мясо, приготовленное по старинному валенвудскому рецепту: никогда такого не пробовала — каждый кусочек буквально тает на языке! “Посольское лакомство” — так оно, кажется, называется?В Вульквастене Маробет посулил угостить меня “секретарским стейком”, что бы это ни было — звучит заманчиво! Думаю, я заслужила право расслабиться — и напироваться почти до беспамятства...28 Огня очага, 4Э 191Вторая неделя в Фалинести стала для Лиралиса подлинным испытанием. Он никогда так не уставал, даже во время военной кампании; верно, мирная жизнь его и правда изнежила, избаловала, разучила справляться с трудностями — даже с теми, что связаны с чревоугодием и непомерными возлияниями… Или, быть может, это даёт о себе знать старость?Лиралис со стоном открыл глаза… вернее, попытался открыть, потому что на них оказалась глухая тёмная повязка. Голова раскалывалась, словно он третий день пил, не просыхая, а попытка пошевелиться отозвалась глухой, тягучей болью — кажется, связан.Ноги и руки были зафиксированы крепко, грудь стягивал ещё один ремень, а вот глаза завязали небрежно: Лиралис поёрзал, потряс головой и сумел ослабить узел — повязка чуть съехала к носу, и, сощурившись, можно было разглядеть…Пожалуй, Лиралис и сам не знал, что ожидал увидеть, — пыточную? зловещий подвал? — но явно не это. Незнакомое помещение сияло чистотой лазарета: голые стены, накрытая простынями мебель и ни следа пыли; всё залито бледным холодным светом, хотя ни окон, ни иного источника освещения было не разглядеть, как бы бедняга-пленник ни вертел головой.Лиралис из Клаудреста, как и положено талморскому юстициару, умел сохранять ясную голову в затруднительных ситуациях, но не поддаться панике очень сложно, когда твоя ситуация настолько затруднительна. Лиралис нервно сглотнул; на лбу проступила испарина, а тело как будто ледяной водой окатило — и в голове хаос царил не меньший. Найти себя совершенно голым, растянутым на каком-то подобии пыточного стола!..Вздохнув, Лиралис прикрыл глаза и молча сосчитал до двенадцати — это всегда помогало ему успокоиться. Не сразу удалось воскресить последние воспоминания, но талморская муштра в итоге дала о себе знать. Лиралис воспроизвёл в уме события последнего вечера: Маробет устроил ему встречу с одной из бывших пациенток Лувии, приятной альтмерской дамой по имени Нивения: они ели запечённых на углях фазанов в одном из загородных трактиров, а после Лиралис должен был вернуться в Фалинести — но, пытаясь восстановить свой маршрут, натыкался на пустоту. Таверну он точно покинул, но дальше… Дальше всё тонуло в густом белёсом тумане.Само застолье Лиралис помнил прекрасно — проклятый фазан чуть его не прикончил. Маробет уже в пятый раз устраивал такие вот встречи, и каждый раз приходилось есть до отвала, проявляя уважение к местному недо-этикету...Лиралис дёрнул головой, покосился вниз и смог убедиться, что изменения своего тела, на которые он старательно закрывал глаза, ему не почудились: прежде чётко очерченные мышцы на животе скрылись за тонким слоем жирка.Не прошло и месяца в этой варварской провинции, а под влиянием местных нравов он успел так чудовищно распуститься!Но злость быстро схлынула — вместе с остатками ужаса, — и Лиралис вдруг понял, что до него доносятся шум шагов и чьи-то голоса — глухие, словно бы из-за двери. Он прикрыл глаза, весь обратился в слух и даже сумел кое-что разобрать:— ...Сколько бы я его ни откармливал, а он всё равно до ужаса тощий...Скрипнула дверь, и голоса зазвучали отчётливей:— Может, лежачий образ жизни немного скрасит картину? А в крайнем случае пустим его по частям: на суп там, на холодец…— Резонно, — откликнулся низковатый, но отчётливо женский голос. — Ты-то всё пустишь в дело!— Я ведь торговец, дорогуша! — прозвучало в ответ. — Нам не привыкать искать обходные пути.Цепкая профессиональная память пришла на выручку, и Лиралис сразу узнал этот звонкий, до боли знакомый голос.— Маробет? Что здесь происходит?! — потребовал он ответ, распахнув глаза.Но вместо знакомой угодливой физиономии Маробета и лица неизвестной женщины Лиралис уткнулся взглядом в жуткие, покрытые гладким чёрным лаком хари, что скалились деревянными клыками и злобно щурили нарисованные глаза.— А, он очнулся… — задумчиво протянул предполагаемый Маробет. — Иди, дорогуша: я разберусь и всё подготовлю.Женщина без лишних слов скрылась, и Лиралис остался один на один с её товарищем, который, сняв деревянную личину, действительно оказался Маробетом из Вульквастена. Впрочем, в его лице сейчас не было ни капли привычных добродушия или подобострастия, и это нервировало намного больше, чем любая нелепая карнавальная маска.От напряжения у Лиралиса начало сводить шею, и Маробет, словно почуяв его неудобство, крутанул — судя по звуку — какой-то рычаг. “Пыточный стол” медленно приподнялся и принял наклонное положение: так, что головы альтмера и босмера оказались примерно на одном уровне.— Как тебя зовут на самом деле? — неожиданно спросил Маробет, рассеянно почесав подбородок. — Мы так и не раскопали.— Ты прекрасно знаешь, как меня зовут, мерзавец! — рыкнул Лиралис. — Немедленно прекращай этот балаган и снимай меня отсюда, а не то у тебя с друзьями будут большие, очень большие проблемы! Талмор этого так не оставит!Но Маробет лишь покачал головой и участливо посоветовал:— Не стоит упорствовать — живым ты отсюда не выйдешь, Раллион из Фёстхолда. Но неужели не хочешь, чтобы тебя — именно тебя — помнили?— Больной ублюдок! — выплюнул ему в лицо Лиралис. Несмотря на все попытки держать себя в узде, он чувствовал, что срывается, что уязвимое положение сводит его с ума, и с каким-то детским отчаянием вдруг воскликнул: — Что здесь вообще происходит?!— Давай я расскажу тебе небольшую, но поучительную историю, господин Раллион. — Маробет заложил руки за спину и широко улыбнулся. — Знаешь, моя старшая сестра была замужем за альтмерским публицистом. Она была передовых взглядов, моя Эльдан — мягкая, дипломатичная, не следовавшая Зелёному пакту… Воспитала меня, заменив родителей, обеспечила отличное магическое образование, призывала мыслить шире… Но ты уже чувствуешь, к чему дело идёт, да, Раллион? Когда Талмор пришёл к власти, мой зять был казнён за государственную измену и преступления против расовой чистоты — в одну из самых первых пурификаций. Казнён вместе с женой… Я уважаю выбор сестры, но пошёл другим путём. “Припал к корням”, хе-хе... Он заговорщицки подмигнул, и Лиралиса будто ледяной водой окатило: на мгновение словно вернулся тот Маробет, с которым они познакомились в Гавани Велен, и от этого преображения веяло могильным хладом.— Припал к корням? — хрипло переспросил Лиралис.— У каждого из нас есть такая история, — невпопад отозвался Маробет; он казался задумчивым, отрешённым, и только чёрные злые глаза впивались в Лиралиса, как наконечники стрел. — Нам надоело смотреть на бесчинства шавок Доминиона, и мы решили, что вы должны приносить хоть какую-то пользу — и наши традиции подсказали отличное решение.— Решение?.. Что вы сделали с Лувией?— Она не мучилась, если тебя это утешит, — Маробет скорбно покачал головой. — Мы умеем быть благодарными… Природа мудра, а Йиффре — милостив: они наделили нас, босмеров, способностью справляться с проклятием порченной плоти. А вот братьям и сёстрам из других народов или родичам смешанной крови не так повезло: они начали болеть, и госпожа Лувия показала, как их лечить… но слишком о многом догадывалась, чтобы мы могли её отпустить. Она не мучилась, но тебе такой лёгкой судьбы не достанется, ищейка, — посулил Маробет, ласково улыбаясь; влажными пухлыми пальцами он потрепал Лиралиса по щеке. — Пока тебя будут раскармливать, я уведу твой след куда-нибудь подальше, как делал уже не раз...И вот тогда картинка в голове у Лиралиса сложилась окончательно; он понял, что был прав, ещё на Саммерсете разглядев в хаотичных исчезновениях соотечественников тень безумного заговора.Вот только радости правота ему сейчас не принесла — только холодный, сковывающий и разум, и тело ужас.А Маробет меж тем деловито его осматривал и наконец вынес вердикт:— А чтобы раззадорить наш аппетит, начнём с малого. Сначала закуска из копчёных ушей: побреем тебя, чтобы отрезать всё чисто и быстро. Потом, наверное, холодец из копытца… не волнуйся, мы не хотим, чтобы ты истёк кровью или начал гнить заживо! Проведём аккуратно — кузен Травеллон отлично нас вышколил. Перетянем жгутом, разрежем мякоть, о нервах и сосудах позаботимся — и только потом начнём пилить кость, и всё хорошо обработаем по итогам… А в качестве основного блюда — тефтельки из боковины! — снова оживился Маробет. — Мясца пока маловато, — в подтверждение своих слов он ущипнул Лиралиса за бок, — но ничего, справимся. Надрежем кожу, вырежем пару полосок мяса, перемолем вместе со свининкой — вкусно получится, как думаешь?О, Лиралис о многом хотел бы ему сказать! Однако горло сдавило спазмом, и вырвался только короткий, сдавленный всхлип.— Молчишь? Ну, как знаешь...И тогда Маробет бережно снял с Лиралиса полуразвязанную повязку, скрутил из неё импровизированный кляп, заткнул пленнику рот, надел свою маску и, приоткрыв двери, крикнул:— Заходите, ребята: я всё! Будет у нас с вами ужин с тремя переменами блюд!