Мудрая. Часть третья. Участие. (1/1)
Василиса Борисовна опешила от такой встречи, но Авикеджи вторжение Анны нисколько не озадачило. Она прекрасно знала, в каком состоянии должен находиться человек, ни разу не испытавший счастья, а потому отнеслась к Анне с пониманием и заочно простила за все слова, которые сегодня услышит.—?Присядьте. —?Журналистка любезно указала на свободный стул между собой и Василисой Борисовной.—?Аня, прошу тебя,?— взмолилась бывшая директриса. —?Сядь.Ольшанская сжала руки в кулаки и с неприязнью посмотрела на Авикеджи. Она приблизилась к столу, но не присела.—?ЧТО ВЫ СЕБЕ ПОЗВОЛЯЕТЕ? —?закричала она.—?ПРОСТИТЕ, НО Я ВАС НЕ ПОНИМАЮ! —?Авикеджи тоже перешла на крик, но, в отличие от Анны, её крик не был проявлением раздражения и ненависти. Она не хотела перекричать Ольшанскую или показать, кто здесь круче. Она не желала ей зла. Она хотела подстроиться.—?КТО ДАЛ ВАМ ПРАВО СПЛЕТНИЧАТЬ ОБО МНЕ?—?МЫ НЕ СПЛЕТНИЧАЛИ О ВАС! —?оспорила её мнение журналистка и вскочила со стула. Теперь они стояли почти нос к носу. Поймав волну оппонента, Авикеджи стала постепенно снижать тон, подводя Анну к тому же, и дёрнула подбородком в сторону Василисы Борисовны. —?Она переживает.—?За меня никто не переживает! —?Анна, идя на поводу ловких манипуляций, и впрямь убавила громкость, но злобные восклицания оставила при себе. —?Никто! Я живу, как в аду.—?Вы принимаете наркотики? —?спросила журналистка. —?Выпиваете?—?Что за вздор?—?Вы размышляли о самоубийстве? —?невозмутимо продолжала Авикеджи. —?Вы когда-нибудь думали о том, чтобы закончить свои страдания?—?Я не сумасшедшая!!!—?Значит, кто-то за вас всё же переживает. Кто-то, кто стоит сейчас передо мной. Этот человек не довёл себя до точки невозврата, у него есть шанс. И он понимает, что есть. Но не знает, как избавиться от боли, как очиститься и начать новую жизнь. Он отчаянно пытается понять, что ему нужно.—?Расплата. —?Вдруг сказала Василиса Борисовна, словно разгадала вопрос в кроссворде. Похоже, она сама не ожидала, что из уст её вырвется это слово.—?Я ни о чём не жалею… —?Анна выдохлась, её крик сошёл на нет. Авикеджи добилась своего, Ольшанская больше не шумела. —?Однажды мы с Лизой катались верхом и остановились у ручья, чтобы дать лошадям напиться. Моя сестра подошла к одной из них, чтобы погладить. В её глазах застыли слёзы. Она сказала: ?люди не имеют права приручать лошадей?. Я обняла её, и голову посетила мысль, которая до сих пор внутри меня. Зачем животным свобода, если у человека её нет? Я никогда не была по-настоящему свободной. Ни единого раза.Анна придвинула к себе стул и села, обессиленно опустив голову к груди. Авикеджи и Василиса Борисовна устроились по обе стороны от неё. Журналистка придвинула к Анне кружку с кофе, а бывшая директриса взяла Ольшанскую за руку.—?Я испытываю злость. Ко всем людям. Они бесят меня, их слова и действия выводят меня из себя. Это неправильно, но бесконтрольно, это высасывает из меня все соки. Я не чувствую себя человеком. И с каждым годом одиночества становится всё хуже и хуже. Когда я иду на свидание с мужчиной, он заведомо меня не устраивает. Я ещё не видела его, но уже знаю, что сорвусь при встрече. Никому не нужна моя любовь, а когда что-то случается, я первая в списке подозреваемых. Я не могу найти своё место… и это страшно.—?Я знаю, что тебе нужно. —?Заявила Василиса. —?Собирайся.—?Куда? —?покосилась на неё Анна.—?Мы едем в кино.—?Думаю, это отличная идея,?— поддержала Авикеджи.—?И я так считаю,?— кивнула бывшая директриса. —?Вставай, дорогая. Тебе нужно проветриться.—?Нет! —?помотала головой Анна. —?На часах половина четвёртого, кинотеатры закрыты.—?Я знаю один круглосуточный.—?Но я не хочу никуда ехать.Лицо Василиса Борисовны стало сердитым:—?Хочешь. Просто пока не знаешь. Иди и собирай свои манатки.Анна не стала больше спорить. Эти женщины сегодня поддержали её, поняли и не осудили. Она не хотела снова скандалить, только не с теми, кто перестал быть в списке раздражающих её людей.Ольшанская встала и покорно вышла за пределы кухни, пообещав, что спустится, как только возьмёт куртку. Василиса Борисовна молчала и мысленно молила Авикеджи ничего у неё не спрашивать. Но журналистка отпила из кружки немного кофе, поправила воротник своей кремовой кофты и между делом спросила:—?Кино?—?Кино будет, я не обманывала,?— кратко ответила Василиса, остерегаясь смотреть Авикеджи в глаза.—?Не обижайтесь, но я с вами не поеду. —?Предупредила писательница.—?Вас никто и не приглашал, насколько я помню. —?Подсказала ей директриса.—?Постарайтесь хотя бы закончить поскорее. —?Обратилась с просьбой Авикеджи.—?Поверьте, у меня нет никакого желания растягивать ?удовольствие?. —?Заверила собеседницу Василиса. —?И я совсем не готова.—?Знаю. Иначе сделали бы это давно.—?Но как вы узнали, что я задумала?—?Когда вы рассказали мне об Анне, я задумалась о том же.Тук-Тук.В дверь постучались. Это была Анна. Она причесалась и даже накрасила губы. Ей грезились чудесные минуты, которые она проведёт в компании доброй подруги. Она хотела выйти в свет, хотела развеяться и посмотреть, какие бывают люди. Когда в последний раз она куда-то ходила? Быть может, никогда. Но сегодня эта полоса прервётся, и Анна почувствует себя такой же, как все. Она идёт в кино с человеком, который знает её и принимает. Что может быть лучше?—?Я взяла деньги на попкорн. —?Улыбнулась Ольшанская.Продолжение следует…