6. В которой я посещаю третью планету (1/1)

— Вы только представьте! — заорал Келлер, — Что во Вселенной есть сотни-тысячи таких же миров, как наш! — Господи! — перекрестился Джонсон, — Надеюсь, что вы не правы! Лететь кучу световых лет, чтобы упереться в Химки… Вы были в Химках, Келлер? — Там может такая же разумная жизнь, как и у нас! — разгорячился тот. — Разумная? — Джонсон поднял брови, — Вы это серьезно? — Это могут быть существа почти неотличимые от нас! — Прямоходящие, головастые уродцы, вечно думающие, где бы урвать? Злобные потомки грязных обезьян? Вы в своем уме? — Кроме того, они могут путешествовать по Галактикам! .. Джонсону стало дурно. Музыка: Манго-манго — Таких не берут в космонавты Пикник — Разбойники На горизонте маячила проблема — такая штука, как запись об уровне мидихлориан в главном документе, мне решительно не нравилась. Каким же надо быть глупцом, чтобы трезвонить таким образом о своих преимуществах? Правда — не известная субстанция и потому, как правило, не стремится подняться на поверхность. Обычно она погребена под слоями лжи и откровенной глупости. Но как того я ни желал, закопать её как можно глубже сейчас было невозможно. Посетителей в республиканских конторах обслуживали дроиды-чиновники. Функцию большинства наших крючкотворцев они выполняли замечательно, хотя и не в полной программе: брать мзду они не умели, не могли нарушить программу, да и на обед ходить им не нужно. Бюрократическим аппаратом управляли живые сотрудники, что неизбежно приводило к существованию коррупции и более совершенному анонимному дистанционному наёбыванию граждан, но рядовой гражданин, обращающийся для оформления простых документов, не был вынужден с ними общаться, за исключением самых нетривиальных случаев. Но не всё было так безоблачно. Планетарные правительства имели значительную автономию, в том числе в установлении собственных бюрократических препон, творчески усложняя жизнь своим гражданам. Столкнуться с конторой, заполненной биомассой, годной для биореактора, в Галактике можно было с лёгкостью. Конкретно мне жизнь упрощало то, что паспорт я мог оформить только в центральных республиканских офисах. Это же было и проблемой. Денег купить подходящий документ у меня не было, а Травер не обладал достаточными связями, или умолчал о них. С дрожью, прошедшей по всему кораблю, судно вышло из гипера. Мерцание в глазах я списал на усталость. Как и слегка искривлённые в этот миг стены. Иллюминаторов у нас не было. Единственным местом, подходящим для обзора триллионов парсеков пустоты своими собственными глазами, служила пилотская рубка. Так её называл Ивендо, но правильно именовалось это место кокпитом. Боевая, или пилотская ?рубка? — это принадлежность военных кораблей крупного класса, помещение, которое можно измерить строевым шагом. Я вывел обзор с внешних сенсоров на экраны штурманской. Штурман, помимо прокладки маршрутов с учётом тонкостей астрофизики и многомерной, поражающей своей разнообразностью географии гиперпространства, в случае боевой тревоги занимался обработкой всех данных с сенсоров и управлял бортовыми комплексами самообороны. В моём распоряжении находилось целая уйма датчиков и средств. Вроде детектора массы, установленного снаружи корабля. Который при своих удивительных возможностях обладает скромным радиусом действия; к тому же для его работы было необходимо отключить все гравигенераторы и системы компенсации перегрузки. А только они спасали нас от практически смертельных перегрузок, которые испытывал сейчас корабль, разгоняясь на пути к Кореллии. Не имея их, мы летели бы к пункту назначения несколько суток, а не часов. Но эти перегрузки всё ещё ограничивались прочностью корабля и устойчивостью оборудования, смонтированного в нём, хотя и не физиологическими ограничениями для экипажа. А иногда и государственными законами — кинетическая энергия простое и эффективное средство убийства и разрушения. Поэтому судовым правом установлено ограничение проекции вектора скорости в направлении обитаемых планет и станций в зависимости от расстояния до них. И размера судна. Превышение этой скорости влечёт предупреждение и выяснение обстоятельств. В случае отсутствия ответа или ясной злонамеренности, такую цель уничтожают. Приближаться к густонаселённой планете как болид было смертельно опасно — это слегка нас замедляло. Возвращаясь к детектору масс — я пока не смог выяснить его назначения, вероятно, оно не было мирным, и о нём мне мог поведать Ивендо. Несколько фасеток АФАР(1) разных частот, размазанных по наружному корпусу, могли одновременно служить для ориентации в пространстве, сканировании пространства на предмет астрономических тел, мусора и таможенников, а также для связи и даже радиоэлектронной борьбы. Но сигнал в космических масштабах распространялся неспешно, всего лишь со скоростью света. Это упущение компенсировали датчики, сканировавшие состояние гиперпространства вокруг нас. Они позволяли предсказать выход из него другого корабля, или зафиксировать работу гиперпривода, только входящего в него корабля. По полученным данным, можно было предположить место отправки и пункт назначения(2), но сделать это точно наши дешёвые и компактные датчики не могли. Гиперпространственные датчики можно использовать и как некий функциональный аналог РЛС — правда, очень неточный, вести огонь по таким координатам невозможно. Вроде первых РЛС и радиопеленгаторов, применявшихся в Битве за Атлантику. А поскольку одних датчиков мало — нужно обсчитать полученные данные, а их всегда в таких случаях не хватает. Гиперпространство сильно неоднородно, карты не полны и весьма неточны. Для защиты от подобной слежки, наш корабль в обход законов Республики был оснащён системой постановки помех — как пассивной, так и активной, со сбрасываемыми ?генераторами шума?. Последние были дорогим удовольствием, но помогали избегать контакта с излишне назойливыми представителями правопорядка. Датчики также помогали в формировании точной программы гиперпрыжка — прыжок, рассчитанный без этих данных, мог закончиться очень неожиданным, или же и вовсе фатальным результатом. Имелось и множество камер, включая охлаждаемую тепловизионную высочайшего разрешения, способную с лёгкостью заметить и опознать движущийся корабль на расстоянии в несколько астрономических единиц. Выведя с них картинку, я рассматривал синтезированное изображение: все пять планет Кореллианской системы, зелёный, голубой, серый и белый — привычные сочетания красок, не цвета из иных миров. Большинство её жителей считали саму систему, включая расположение планет на орбите, искусственным образованием. При виде орбит планет такая мысль возникнет у каждого. Их орбиты лежали в одной эклиптике, при этом период их обращения был таким, что они были всегда удалены друг от друга на одинаковое расстояние. Совпадение? Не думаю! Учитывая, что, во-первых, люди появились на ней неведомым образом, как и два других вида, живших в системе — низкорослые млекопитающие дроллы и селониане — очень высокие, покрытые мехом создания, своей гибкостью, длинными мохнатыми хвостами и короткими лапами во всём напоминавшие земных куниц. Во-вторых, кореллианская система была перекрестком трёх гиперпространственных путей, эта теория не была лишена смысла. Геологические изыскания также наводили на мысли о том, что этим планетам здесь не место. Будучи расположенной в центре Галактики(3) на оживлённом перекрестке, все виды деятельности её жителей были связанны с путешествиями и торговлей. Производство кораблей налажено на циклопических верфях Кореллианской Инженерной Корпорации, пятую часть всех плазменных двигателей и четверть(4) гиперприводов Галактики выпускал ?Кореллианский Звёздный Двигатель?. Учебные заведения, готовившие пилотов и техников, считались одними из лучших в Галактике. Сами кореллианцы, зная об этом, были о себе высокого мнения и вовсе небезосновательно. Я испытал шок, когда услышал, что Ивендо собирался садиться на поверхности планеты. ?Счастливая шлюха? несла на борту парочку ракетных пусковых, скалилась двумя несоразмерно массивными для такого корабля как наш, турболазерами; щетинилась тремя плазменными турелями и была оснащена захватом для абордажа. А вот не оснащена она была спасательной капсулой, транспондером, необходимым для движения по общеупотребительным воздушным линиям — т.е. на поверхности, и иными необходимыми для безопасности предметами. Первой мыслью было то, что корабль военный. Но и это было не так. В прошлой жизни корабль был пиратом, наводя ужас на торговцев Внешнего кольца. Сейчас по своим боевым возможностям он был таким же инвалидом, как и лейтенант. Он видел многое и был достаточно вооружен, но старость брала своё, а важные части организма были заменены протезами. Пока я копался в его требухе, я и сам замечал уродливые заплаты на пробоинах, оставленных в корпусе плазмой и пучками высокоскоростных частиц. Корабль имел порт приписки ?Рилот? и был зарегистрирован в Республиканском реестре кораблей, но не имел официального заключения о техобследовании. И в глазах портовых служащих это приравнивало нас к полуразвалившемуся тысячелетнему мусоровозу, всё ещё чудом бороздившему просторы вселенной. Разрешение же посадить ?Счастливую шлюху? на поверхность республиканских миров можно было получить только чудом. Но оно свершилось — мы садились в Кореллии. В мою каморку заглянул Травер. — Собирайся на выход и оденься поприличнее. Бластеры с собой не бери только, остальное колюще-режущее оставь. Там прохладно. Осень, — сказал он. Я надел рубашку с курткой-плащом. У неё был и капюшон, но мне никогда не нравилось ходить с мешком на голове. В чёрных очках и с саблей за поясом я смотрелся героем ?Матрицы?. Или придурком. Лёгкий смертоносный клинок вкладывался в ножны единственным лезвием к себе, как казачья шашка или традиционный японский меч, хотя я бы не стал называть эту саблю аналогом длинного меча, каким была катана. Из-за массы и центра тяжести. В моих руках это оружие и вовсе было невесомым, словно пёрышко. И пока таким же бесполезным. — Смахиваешь на персонажа голофильма про контрабандистов, — угорал с меня Фарланд. — Ты надел несочетаемое: куртку межзвёздного бродяги, военные брюки и парадную рубашку с туфлями. — Ты смотришься не лучше, — прокомментировал я его цветастый хаос. В нём преобладали синий, фиолетовый и зелёный. На мой взгляд, цвет моей обуви сочетался с курткой. Это было достаточным признаком стиля. — Последний писк Корусантской моды, — гордо сказал он. — Аккуратно подобранные сочетания цветов этого сезона. Я засмеялся. Мода в городе с таким населением не могла быть единообразна. Но с самовыражением у жителей были проблемы, если они были вынуждены изображать волнистых попугайчиков. — Я надеюсь, не все её придерживаются — у меня рябит в глазах от одного тебя. — Он был одет самым несуразным образом, каким я только видел в жизни. — Ты не взял оружия? — Я смотрю, Олег, ты уже заразился от Ивендо с Травером пагубной привычкой таскать с собой целый арсенал. Если законы Кореллии позволяют носить открыто холодное и шоковое оружие, это не говорит о том, что ты должен взять с собой силовую пику, — Фарланд изобразил человека с копьем наперевес. Выглядел он комично. — На моей родине люди сочли бы, что на тебе костюм шута. Или клоуна, — заметил я без выражения. — Не вижу ничего оскорбительного, — он пожал плечами. — Проверить снаряжение. Мы выдвигаемся, — прохромал мимо лейтенант. Он вновь был при параде. — Так точно, сэр! — встал по стойке ?смирно? Фарланд. Театр потерял актёра, но как кок, он мне нравился больше. Мы спустились по трапу в крытый, тесный для корабля ангар. Перекрытия нависали почти прямо над верхней точкой корабля. Нас встречал худощавый человек с короткой козлиной бородкой. Он смотрел на нас через очки с прямоугольными линзами в тяжёлой оправе, к дужкам которых была прицеплена камера и ещё какое-то барахло. Линзы были почти квадратными, острые их углы словно бы говорили: ?это не для красоты?. Он или имел ярко-зелёные глаза, или такой эффект создавали окрашенные в травянистый оттенок стёкла. На нём был костюм, напоминавший стандартную тройку, но со стоячим воротником. Нетривиальный тип. Впрочем, охарактеризовать его можно было куда более кратко — он имел дела с Травером. — Ивендо! Здравствуй! Я уже думал, что ты ушёл на покой, — радостно поприветствовал он лейтенанта. — Сольвин, — кивнул тот ему, пожимая руку, — и тебе того же. Рано хоронишь. — Затем обернулся к нам: — Знакомьтесь. Это инженер, установивший на нашей птичке новые двигатели и починивший гиперпривод со щитом. Взамен… вышедших из строя. — И не дорого взял, — отметил Травер. — Ваш морской огурец потребовал специальных подходов. Я до этого к пузырям Мон-Каламари не прикасался, — обратился Сольвин к капитану. — Как двигатели, не подводят? — Тяга и удельный импульс соответствуют ресурсу. У меня к работе претензий нет, — ответил капитан. — А это кто с вами? — инженер смотрел на меня, Свельду и Фарланда. — Новые члены команды или пассажиры? И что вы пили? — принюхался он. — Пассажир с Зелтроса, кок и штурман. Тебе повезло. Ящик выпивки с Зелтроса для тебя чудом сохранился, — обрадовал его Травер. — Ящик. С Зелтроса? Неплохо. Покроет часть аренды дока. И кто из вас двоих штурман? — Я, — встрял я. — Но меня взяли с условием, что я закончу КШУ за год. — Он многого от тебя хочет, — в его словах было явное неодобрение. — У меня уже есть высшее образование. — Слушавший меня Сольвин повернул голову на бок, смотря на меня, как на мерчандайзера за работой. — Но я родом из мира четвертого технологического уровня. И мое образование, мягко говоря, республиканским стандартам не отвечает. — Второе образование получать проще, — кивнул он. — Если, конечно, ты не учился на юриста или менеджера. У нас в Кореллии обычно поступают наоборот — получают образование управленца, когда дорастают до соответствующих должностей. Иначе выйдет так, что руководить должен человек, не понимающий специфики производства, но уверенный, что знание бухгалтерского учёта и абстрактной оптимизации затрат позволяет ему делать правильные выводы. Может это и работает с фирмами, работающими десятки лет, но не с теми, чьи финансовые циклы измеряются столетиями. Без знания технологических процессов можно наломать дров. Извини мое брюзжание, но многие гости Коронета любят оспаривать это. Эта планета мне уже нравилась. — Давайте выпьем кафа, — предложил Сольвин. Он провёл нас в подсобное помещение, в котором был столик с "кофейным" автоматом и нехитрым набором ?к чаю?. Такое место можно найти во многих цехах нашей необъятной. Отличала его чистота и дроид, готовивший и разливавший каф по кружкам. Я цедил эту жидкую гадость скорее из вежливости, чем наслаждаясь вкусом — мне она не понравилась ещё на корабле. Виной тому могли быть не только отсутствие привычки, но и моя новая биология. — Почему нам удалось сесть на поверхность, и никто не мешал это сделать? — задал я самый главный вопрос ему. Он печально улыбнулся. — Его величество дозволяет заниматься контрабандой всем желающим. Никаких официальных указов, но полиция и КорБез делают вид, что ослепли и оглохли. Притока преступности у нас не опасаются — задержишься тут слишком долго и удивишься тому, что о тебе известно всё, начиная с первой секунды нахождения в секторе. Не думай, что вас не взяли на заметку. Не расслабляйся и не зарывайся, но веди себя прилично, и никто ничего тебе не скажет. Сенат душит наш сектор и корпорации налогами, а наше планетарное правительство в пику им закрывает глаза на вольную торговлю, — объяснил мне Сольвин. — Год назад налоговую ставку для ?Кореллианского двигателя? подняли ещё на десять процентов. Это вылилось в рост цены гиперпривода. В итоге уже две трети её составляет корм для пособиков(5). — И как на это реагируют корпорации? — спросил я. Удар по прибыли болезненнее, чем по яйцам. — Наш сенатор, Дуайзен, выступал в Сенате с конкретным решением проблемы. Он предложил вообще убрать налоги на производство звездолетов и комплектующих и построить уйму кораблей по низкой цене. Это бы создало тьму рабочих мест, и было бы, на чём колонизировать Внешнее кольцо. Тысячи планет там имеют население меньше миллиона разумных, это при отличном климате-то, селись-нехочу. А Ядро переполнено. — Звучит просто и вполне логично. Но его не послушали? — Нет, — он выпил кафа. — Его обвинили в лоббировании интересов кораблестроительных корпораций и отсутствии социальной ответственности по отношению к низкообеспеченным слоям населения. Он в непечатной форме пояснил своё мнение Сенату и покинул заседание. Его, разумеется, после этого сняли с поста, но у нас в Кореллии он всё ещё уважаемый политик. — А разве это действительно не лоббирование? — хмыкнул я. — Называй как хочешь. Каждый сенатор должен представлять интересы своей родины, но большинство из них просто лоббисты. Но в нашем случае интересы кораблестроения и национальной экономики удачно совпадают. Чтобы хоть как-то поддержать свою промышленность, верховный совет снизил региональную часть налогов(6) практически до символической. А это бьет по бюджету. Дойдет до того, что мы решим выйти из Республики. Придумают, конечно, какие-нибудь дикие пошлины, но класть на них на порядок проще. — А почему Сенат не введёт прогрессивную шкалу налогов по доле рабочих мест, занятых дроидами? — спросила Нейла. — Я видела по головизору про эту инициативу. — Сенат куплен производителями дроидов вроде Цзерки и Сайбот-Галактика и никогда это не сделает, — пояснил Фарланд. — Проще драть налоги с других корпораций, они же не способны утаивать доходы от налоговой комиссии. — Никто не доволен Республикой. Как она вообще существует? — поразился я. — Альтернативы хуже. Бесконечные войны, изоляционизм, пространство хаттов, ситы, — просипел Ивендо. — Республиканские паспорт и кредит, нерушимые финансовые сделки и обязательства — то, что намертво спаивает миры Республики. К тому же коллективная оборона дешевле обходится. — Империя Ситов исчезла же тысячу лет тому назад? — встал на хрупкий лед я. — Огромная империя, даже потерпев поражение в самой разрушительной в истории войне и развалившись, полностью исчезнуть не могла. Джедаи всё ещё не списали этой угрозы со счетов и продолжают стоять на страже Республики, — высказал своё мнение Сольвин. Я не ощутил в Силе недоверия или тревоги, связанной со мной. Он не обращал на мою внешность внимания. Или же попросту не знал, кто я. — По мне, так это жвачка для избирателей. Страшная неотступная угроза для Республики, бла, бла, бла… Они должны заниматься реальными проблемами, а не страшилками для детей, — недовольно проворчал Фарланд. К сожалению, я не мог повторить действия Вейдера при общении с Таркином и Ко. Не стоит недооценивать мощь тёмной стороны Силы. Ивендо смотрел на него с тем же выражением лица, что и я. Он, судя по всему, был в теме. — Они подчиняются Сенату? — задал я вопрос Ивендо. — Они никому не подчиняются. Разумеется, они выполняют просьбы Сената, но часто отказывают в них, или решают проблемы по собственному усмотрению. Хотя и уважают законы. Сейчас Орден в немилости, что очевидно после Войн Ситов, когда многие джедаи примкнули к Экзару Куну. Он ослаб и массово набирает новых учеников по всей Галактике, пока никуда сильно не влезая. Или делая это тихо. — Травер. Какие у тебя планы? — поинтересовался у твилека Сольвин. — Сегодня грузим реакторы, а завтра отдыхаем и оформляем парню паспорт, — ответил Травер. — Не светитесь только слишком. Мне нужно, чтобы груз был доставлен по назначению, — Сольвин посмотрел на меня. — Кто бы мог подумать, что я стану контрабандой поставлять реакторы на Корусант. Люди возят спайс и алкоголь, а вы повезёте высокотехнологичное оборудование. Ха! Хорошо, что я вспомнил об одном рисковом капитане, который возьмется за такую работёнку. — Риск себя окупает, — рассудил Травер. — Без налогов они стоят вчетверо дешевле, половина навара моя, итого двадцать миллионов прибыли, по два мегакредита за штуку. Я присвистнул. Сумма впечатляла. Мои девять процентов с учётом расходов могли составить около миллиона кредитов. На одной перевозке можно было озолотиться. — Условия остаются прежними, — подтвердил инженер. — И как мы проникнем на Корусант? — спросил я. Меня так и не просветили насчёт ближайших планов. Это раздражало, впрочем, и я сам провёл всё время, погрузившись в учебники или развлекаясь с зелтронкой. Надо научиться самоограничиваться, особенно в совершенно бесполезных делах. Обычно Травер старался избегать, как он объяснял мне, публичной огласки своих планов. Вообще идеальным способом работы с клиентом было анонимный контракт без какого бы то ни было личного контакта, заключенный с помощью криптографической связи и оплаченный такой же криптовалютой. Но серьёзное дело — это ещё вопрос доверия. Тут, судя по всему, его хватало. — Травер, ты утверждал, что у тебя есть отличный план, — сказал Сольвин. — Мы проникнем в столицу вместе с продовольствием, затерявшись среди пары миллионов тонн зерна, а покинем её среди гор отходов на мусоровозе. Совершим экскурс по жизненному циклу города. Тем более, покупатели реакторов живут недалеко от складов продовольствия и свалки, — описал его капитан. — Фи! — зелтронка поморщилась. — Прятаться среди мусора. — Если он имеет техногенное происхождение, то среди него нас будет очень трудно найти, — заметил я. Сольвин кивнул, подавшись вперед. — Верно мыслишь. Вам нужно будет купить пилотов зерновоза и мусоровоза, склад для приёма вам найдет мой человек. Заодно сделает вам транспондер для движения по линиям столицы. Я бы полетел и сам, но дела, дела… И вам понадобятся деньги на взятки. Травер, у тебя есть пара миллионов на руках? Капитан смутился. — Если бы у меня были такие деньги, я бы ввязался в эту авантюру? — вплеснул он руками и лекку. — Я так и думал. Но это решаемая проблема. Он встал и вышел из подсобки. — Мы можем задержаться на Корусанте на неделю, — предложила Нейла. Фарланд одобряюще кивнул. — Только после того, как отдадим реакторы покупателю и разойдёмся со своей долей с человеком Сольвина. Если нас повяжут до этого — я буду расплачиваться с ним своим кораблем, это не его реакторы, — ответил капитан. — А тебя не найдет твой банк? — спросил я Фарланда. — В Корусанте? Они могут снять меня на голокамеру, как фотомодель, но пока получат соответствие моего лица паспортным данным, пройдёт год-другой. Макияж — он не только для красоты. Но стоит мне воспользоваться паспортом, как все близлежащие охранные службы получат весточку от банка Куата. Затем меня начнут искать приставы, чтобы забрать всё моё имущество. Но всё, что они смогут сделать, это отобрать наличность, так как я храню деньги у муунов(7). Потом через суд реструктурируют долг и обяжут меня выплачивать с моей зарплаты всё выше безусловного базового дохода. Но так как я официально безработный, то я смогу даже получать пособия, как зарегистрированный в Корусанте или Куате. Банк будет за мной следить, я не смогу сделать официально ни одной денежной сделки или купить официальный билет. Могут даже приставить дроида-пристава с правом постоянного надзора за моей финансовой деятельностью. Но они не имеют права ограничивать мою свободу передвижения и личную жизнь. Поэтому, если Травер, — капитан покивал головой, ухмыляясь, — предложит подбросить меня даром, по-дружески, так сказать, то я спокойно улечу, куда мне заблагорассудится. Банки пока не добились уголовного преследования должников, и поэтому не могут никак воздействовать на разумных без официальной собственности. Но подобный ко мне интерес выключает меня из цивилизации и остается одно — раствориться на Внешнем Кольце. Ни одно цивилизованное место тебя уже не примет — повсюду договора о взаимной выдаче и базы данных, — как будто восхищаясь подобной кооперацией, сказал Фарланд. ?Однако? — подумал я. Хотя и у нас давно прошли те полные романтики времена, когда, наворотив дел в одном месте, можно было поспешно переехать в соседнее графство и всю жизнь выдавать себя за другого человека, или, будучи уголовником, официально работать на государство. Здесь с этим было ещё сложнее. Я, наконец, начинал осознавать масштаб контроля. Неудивительно, что кредиты, выпущенные Республикой, не были в почете за её пределами. Они были цифровой криптовалютой, которая контролировалась где-то на Муунлисте и имела полностью контролируемые транзакции. Кто, когда, где и кому заплатил. Отсутствие секретности в персонификации владельцев адресов криптографических кошельков делало систему прозрачной, как воды Байкала. Неудивительно, что Квай-Гона Джинна на Татуине с его "датари" отправили в пешее эротическое путешествие. ?Наличность? же таковой в действительности не была — эти цветастые карточки были смарт-картами, бывшими аппаратными носителями цифрового ?кошелька?. Однако суммы, которые можно было на них переводить с цифровых счетов, обслуживаемых банками, были ограничены. Но выведенные раз из контролируемой области, они становились удобными к обращению средствами. На одной такой карточке, размером с банковскую или с карту пазаака (имевшую идентичные габариты), могли храниться миллиарды. Которые, тем не менее, невозможно было без проблем легализировать. Что зачастую навеки запирало их в наличном обезличенном виде. Система была мудра — был предусмотрен клапан для сброса пара. Но как только ты захочешь официально что-то приобрести — будь добр, пользуйся счетами, привязанными к физическому или юридическому лицу. Это не означало, что не существовало других криптовалют, обеспечивающих более высокий уровень конфиденциальности и не позволяющих отследить владельца цифрового кошелька. Математика безжалостна — существовали алгоритмы и методы доказательства с нулевым разглашением, которые позволяют скрыть метаданные транзакции от участников системы. Проверяющие узлы не могут узнать, кто её совершает и величину суммы. Все, что можно узнать — вы воспользовались голонетом и отправили неизвестно куда неизвестно что. При условии того, что ваш комп не взломан, разумеется. И бэкдоров нет. Но за такую ?крипту? могли и посадить: самая безжалостная и заинтересованная в результате полиция — налоговая. Ивендо внёс ещё ложку дегтя в бочку, и без того полную, отнюдь не мёда: — Но если ты должен действительно много, то твоё имя появится в чёрном списке(8) наград за голову, — сказал злорадно лейтенант. — Банки шутить не любят. У таких ранкоров, как банк Куата, есть свои коллекторские отделы, и там работают далеко не ангелы. Если они скажут тебе не дёргаться или продаться в рабство, то лучше их слушаться, как цирковая нексу, в противном случае, нырнув на дно голонета, ты найдёшь в списке объявлений ценник на своё устранение. На голову, если быть точным. — Поэтому я не буду пользоваться паспортом, и платить за меня будет кто-нибудь другой, — сказал Фарланд. — А ты не можешь оформить ещё один паспорт, как другой человек? — поинтересовался я. — Для этого надо изменить строение костей черепа, сменить радужку и сетчатку глаза, отпечатки пальцев и группу крови. Я слышал, что на Аркании такое можно сделать, но это обойдется тебе в десяток миллионов кредитов, — кисло сказал Фарланд. — А как насчёт того, чтобы стереть запись из базы данных? Нет информации — нет проблемы. Я просто предлагаю, не имея представления о том, как устроено хранение данных, если что. — Это выглядело проще по моему мнению. — В Республиканский реестр данных их можно только вносить, стирать данные нельзя, можно поставить пометку о недействительности или о правках, но удалению они не подлежат. Так устроены чипы памяти баз данных, да и распределенные реестры с контрольными суммами... И джедаи, замечу, тоже замешаны в надёжности системы. — Выглядит надёжно. — Я был впечатлён. — Регистрация кораблей так же хранится там, — добавил сокрушенно Травер. — И если в нём записано, что корабль в розыске, то светить свой регистрационный номер не стоит. Оформить новый можно, только предоставив официальные документы о сделке, не противоречащей законам Республики, и пройдя проверку корабля. — Например, дарственную, оформленную в обмен на чемодан кредитов или за крипты. Что всё равно не спасет от налогов, к сожалению, — закончил мысль вошедший Сольвин, — но твой корабль, по счастью, не в розыске, просто не имеет техосмотра. А я как раз могу принимать у себя подобные корабли. В руках инженер нес тяжёлый дипломат с красными противоударными уголками. — Ты же сам не захотел его мне оформлять, — сказал Травер. — Если тебя задержат и заглянут в твой талантливо перекроенный Ивендо корабль, то затем обязательно посмотрят, кто же выписал техосмотр, и уже у меня возникнут проблемы. А у тебя там нет нескольких жизненно важных для безопасности элементов, и никогда не будет. А проблемы мне не нужны. Так что, если вы решите пойти подышать воздухом за пределы ангара, то вы группа странствующих монахов, прибывшая на попутке, и ни на чём своём ты сюда не садился, — обратился к капитану Сольвин. — Не учи ученого, — проворчал лейтенант. Сольвин со стуком поставил дипломат на стол. — Тут пара миллионов. Чемодан закодирован. Попытка вскрыть, или трижды подряд неправильно введённый код — и через три секунды он взорвется. Сказал бы, что как граната, но нет — гораздо сильнее. В нём взрывчатки на вес больше, чем денег. — А если я ошибусь два раза, что мне делать? — Травер выглядел обеспокоенно. — Подожди пару часов и счётчик сбросится, на нём всё написано. На дипломате действительно была выгравирована инструкция. И была большая надпись чёрным по белому в красно-желтой рамочке: ?ВНИМАНИЕ: попытка вскрытия или неправильный ввод кода доступа ведёт к детонации?. Примерно такие таблички имеют ручные одноразовые гранатометы. Я подошёл и приподнял кейс. На первый взгляд, веса в нём было килограмм восемь. — И возьми инфочип, — Сольвин отдал Траверу флэшку. — На нём адрес прокси с симметричными ключами, если решишь войти в голонет. Или выйти, как говорят местами. Не знаешь, кстати, почему? Кто-то входит, а кто-то выходит в него. Откуда-то и куда-то. Погрузка продлилась четыре часа. Мы поднимали реакторы в главный трюм через широкий проём в днище корабля, используя репульсорную платформу. В погрузке нам помогал как корабельный дроид-грузчик Травера, так и пара перемещавшихся на гусеницах приземистых дроидов Сольвина. Реакторы выглядели, как большие промышленные холодильники, в целом ничего внушительного или необычного. Но это было обманчивое впечатление — каждый из них обладал электрической мощностью в сто мегаватт — столько можно было снять со сверхпроводящих клемм. КПД, за счёт чудовищных температур плазмы, старательно прижимался к ста процентам, энергия генерировалась за счёт прямого превращения энергии плазмы, образуемой при термоядерном синтезе в электроэнергию(9). Но это не отменяло установки системы охлаждения и неизбежных с тем потерь. На корабле это решалось очень красивым способом, тепловой проектор(10) упрощал теплоотдачу излучением, обходя закон Стефана-Больцмана. Магия? — Нет, гиперпространственные технологии. Именно через шахту такого была уничтожена Звезда смерти, но в городе этот способ был не применим, и система с газовым или жидкостным охлаждением устанавливалась отдельно. Её нам везти было не нужно. Сольвин трясся над ними, как над хрустальными. Хотя они и были корабельными агрегатами с чудовищной, на мой взгляд, стойкостью к перегрузкам. Так как везли их без тары, в виде установок, готовых к монтажу, он лично проверял надёжность закрепления их в трюме. В процессе погрузки мы с инженером разговорились. Его очень интересовало то, как устроено всё на моей планете, такой технически отсталой. В процессе разговора я понял, что не всё у нас потеряно. Нам не хватало многих ключевых технологий, но, не имея на руках простых решений, мы создавали крайне сложные и своеобразные вещи. Репульсор на Корусанте и Кореллии изобрели раньше, чем ядерный реактор. Причём последний сочли чересчур опасным (что мне показалось очень и очень странным, или свидетельствующим о низкой инженерной культуре), и его практически сразу сменил термоядерный(11), который в свою очередь не мог эффективно функционировать без гравитационных генераторов и различных гиперпространственных технологий. Причудливый путь технологического прогресса. Репульсорные, или иначе в более широком смысле гравитационные и гиперпространственные технологи — кладезь решений для ленивых инженеров. Они, к примеру, позволяли строить насосы без единой подвижной детали и оттого центробежные вентиляторы и насосы не находили в Галактике применения. Многие вещи, кажущиеся простыми Сольвину, не находили у меня научного объяснения. Услышь подобное на Земле, я бы счёл эти теории лженаучными. Скорее всего, так и было. Я умолчал, что это, скорее всего, связано с разной физической природой наших вселенных. Наиболее примечательными были способы конвертации энергии и лучевые технологии, использовавшие разнообразные кристаллы. Да и сами гиперприводы — та ещё магия. Я сделал ещё одну заметку. Не забыть разобраться — такое нельзя оставлять без внимания. Последнее сказанное насчёт них Сольвином поразило меня в самый средний мозг, минуя неокортекс. — Этот корабль приводит в движение целый коллектив кореллианцев, — сказал он с немалой гордостью. — Я думал, что только Ивендо родом отсюда. — Что он имел в виду? — Видишь те двигатели? — указал Сольвин на плазменные тяговые. — Ага. — Репульсоры, реактор, гиперпривод — во всём этом содержатся сердечники гравитационных генераторов, и это алмазы. Редкое сочетание теплопроводности и прочности. И каждый крупный алмаз выращен из праха коррелианца. Даже после смерти мы продолжаем приводить этот мир в движение. В этом был смысл. И стиль. Совсем иной подход к эстетике ?загробного существования?. — Из праха? — переспросил я. — Мы не закапываем мертвых, как удобрение, в Кореллии умерших кремируют. В человеческом организме очень много углерода. Достаточно, чтобы сделать кристалл. — А как же память об умерших? — Нам не нужны для этого кладбища. Чтобы на моей могиле росли цветочки? — он нахмурил лоб. — Лучше стать частью корабля и отправиться к звёздам. Мы управились за пару часов и решили выбраться в город. Я заметил, что Свельды нет с нами. Я спросил об этом Травера. — Не делай глупость и не влюбляйся в зелтронок, — посоветовал он мне. — Она уже ушла. Свельда бросила нас, не попрощавшись, потому что прощаться — грустно. Ещё пара часов и она найдет себе нового спутника на ночь. Или двух. Если ему повезёт. Или ей. Они биологически неспособны поддерживать долгие отношения. Такие понятия, как измена и прочие сложности, у них не существуют. Завидуй молча. Было обидно. Я понимал, что никаких серьёзных отношений между нами не было, просто физическое влечение. Но… — Не грусти, — постаралась утешить меня Нейла. — У тебя ещё вся жизнь впереди. Встретишь ту, которая не бросит тебя через три дня. — Просто чувствую себя немного обманутым, — сказал я. — И вовсе не Свельдой. — Бывает, — Ивендо подошёл ко мне и сочувствующе прокаркал: — Если ты чувствуешь себя одиноко, не расстраивайся. Так будет всю жизнь. Но мы идем в кантину, развеешься. Главное не задирай никого, как тех кабанчиков. В Кореллии разрешены дуэли. Грёбаное средневековье! И это в центре Галактики. — На холодном оружии, разумеется. Но я так поняла, ты им пользоваться не умеешь? — полуутвердительно-полувопросительно сказала Нейла. Её сабля была похожа на мою, но не болталась так нелепо, как на моем поясе, явно будучи на своём месте. — У меня на родине в этом не было необходимости, — уклончиво ответил я. — Значит, ты купил её для красоты. Но это поправимо, возьмём по пути для занятий пару тренировочных сабель. Мне грозило не только образование, ждали меня не только разлагающиеся от старости механизмы ?шлюхи?, но и тренировки. Нет мне покоя. Деньги Травер оставил в корабле. Мы выбрались из дока. Снаружи он был таким же квадратным, как и изнутри. Сольвин одолжил нам старенький репульсорный(12) аэроспидер, впятером мы заняли в нём всё свободное место. Травер копался в меню автопилота, выбирая курс. Ручное управление было заботливо заблокировано по нормам безопасности, и могло быть доступно только при неисправности автопилота и при парковке. Но нутром чувствовал, что включить его можно в любой момент. Отрешившись от мира, я заглянул в механизмы и проводку спидера. Поймал монотонное гудение гравигенератора. Я ощутил вложенный труд и эмоции механика, примерно, что он и где делал, даже фантомные образы пассажиров, пользовавшиеся им до нас. Словно бы эти ?где? и ?когда? существовали в той же мере, как и будущее. — Ты там заснул? — вывел меня из состояния покоя Фарланд. Я мгновенно перестал ощущать всё это, как будто резко оглох и ослеп. Вот беспокойный! — Когда мы уже полетим? Сольвин сказал, что это барахло на ходу и вчера летало. — Последний раз на нём летали месяц назад. А ручное управление включается тумблером внутри бардачка, — спокойно сказал я. Про месяц я мог и соврать, но это происходило явно не вчера. — С чего ты так решил? — недоверчиво оглянулся на меня Травер. — Он прав, — сказал Ивендо, запустив руку во чрево машины и щелкнув тумблером. — Они всегда правы, когда говорят таким тоном. — Кто ?они?? — спросила Нейла, сидевшая слева от меня. — Джедаи, — коротко, как отрубил, сказал лейтенант. Он стронул из состояния покоя спидер, выводя нас на трассу, проходящую между высокими безобразными в своей утилитарности строениями, возведенными с уважением к конструктивизму. — Я не джедай, — ответил я.

— Если бы ты родился в Республике, то уже скоро стал бы консулом, с твоими-то способностями, — ещё раз наступил на больную мозоль Ивендо. — Но сейчас тебя уже не возьмут. — Я ничего толком не умею, даже стило от земли оторвать, — зло сказал я. — Этому учат только в храме, прочие школы Силы телекинез не изучают. Как и фехтование, — сказал Ивендо. — Прочие? — Он меня заинтересовал. — Шарлатаны и примитивные колдуны. Одни ничего не понимают в Силе, вторые используют и вовсе дремучие методики, — небрежно охарактеризовал он их. — Откуда ты всё это знаешь? — Теперь мне и вправду стало интересно. — Я говорил, но не закончил тогда. Я возил джедаев, работал на Орден полтора десятка лет. Насмотрелся на этих чудных. И многое спрашивал. Орден использует концепцию прямого обращения к Силе, шаманы и шарлатаны — косвенную. Мимо нас мелькали небольшие дома, открылся вид на зеленеющие, расчерченные аллеями и тропинками парки. — Несколько лет я возил Арку по прозвищу ?Реактивный?, Джет по-арканиански. Этого магистра по имени до сих пор помнит вся Галактика. Как и его ученика. — Ученика? — Улика Кель-Дрому. Тёмного лорда и второго человека в империи Экзара. Но он был до этого джедаем. И после тоже. Как у них всё запутанно. Джедаи, потом ситы, перестающие быть ими. — Травер, ты обещал заехать в приличный торговый комплекс, — Нейла требовательно взяла мужа за плечо. — Сейчас прибудем, — раздражённо ответил за него Ивендо. — Ещё пять минут. Мы на низкой трассе, не забывай. — Не отвлекайте Ивендо, он ведёт вручную, и у меня нет желания платить штрафы за нарушение ПДД… или разбиться насмерть, — зашипел Травер. Мы влетели в поток спидеров, неслись они очень быстро, но интервалы между ними были внушительными, что успокаивало, а за счёт того, что спидеры двигались на разных высотах, ни намека на пробки не возникало. Я оглянулся по сторонам. Летевшие внизу под нами двигались медленнее. А над нами быстрее. Те, кто хотел ускориться или замедлиться, перестраивались по высоте. Мы же начали снижаться ещё ниже — к посадочным платформам. 1) Активная фазированная антенная решетка. 2) Вернее определить последние пертурбации в гиперпространстве и провести обратный анализ, позволяющий предположить, куда и откуда двигается судно. 3) Учитывая, что для путешествий используются гиперпространство неверно говорить о центре и окраинах, вооружившись только пространственными координатами. Если учитывать их все — Кореллия и Корусант почти в ?центре?, хотя и не находятся в ядре Галактики. 4) В основном для малых судов. 5) Люди, проживающие на пособия (безусловный базовый доход). Большая часть ?пособиков? не работала никогда в жизни. 6) Налогообложение в Республике двойное — планетарному, или иначе региональному правительству и Республиканскому сенату. Причём каждый устанавливает их самостоятельно. Что не способствует взаимному пониманию между ними и провоцирует развитие теневой экономики. 7) Банки муунов, на Муунлисте функционируют как швейцарские, во всяком случае, как швейцарские до недавних пор. 8) Чёрный список наград за головы — незаконный. В белый список внесены лица, заочно приговоренные к казни в Республике. Так как за её пределы юрисдикция полиции не распространяется, то их убийство вне её территории преследоваться по закону не будет. Или те, кого необходимо доставить живыми и предоставить тому или иному суду. В пределах же Республики правом на насилие обладает только государство и поэтому белый список равноценен чёрному. 9) МГД генератор. 10) Именно проблема избавления от избыточного тепла в вакууме мешает использованию мощных энергетических установок в космосе. (Речь не о ЗВ или иной другой космоопере.) Проведите мысленный эксперимент и установите в корабль Хана Соло реактор полезной мощностью (электр.) в пару мегаватт и КПД в 80%. Это значит, что от половины мегаватта тепла надо избавляться. При достаточно высокой температуре теплоизлучающей (теплоотдачи в вакууме нет) поверхности (порядка тысячи градусов Кельвина = 727С) понадобится примерно 9 м? при условии излучения от абсолютно чёрного тела вдалеке от нагретых объектов и не под лучами какого-нибудь Солнца. При 2000К — хватит и 0,55 м?. И это не решит проблему поскольку, во-первых, два мегаватта для корабля это пшик. А во-вторых, при повышении КПД вы снизите температуру охлаждения, и площадь вновь возрастёт. Причём сильно нелинейно (поток тепла пропорционален температуре в четвертой степени). В-третьих, вы же не думаете, что охлаждать надо только реактор? 11) Не во всей Галактике так решили. Применение имеют до сих пор и ядерные реакторы различного устройства. 12) То есть приводимый в движение в горизонтальной плоскости репульсорным двигателем, искривляющим гравитационное поле, самый медленный из репульсорной техники. Существуют спидеры, тягу в которых создаёт турбореактивный двигатель — где место камеры сгорания занимает электронагреватель или теплообменные поверхности термоядерного реактора. Термореактивный двигатель, иначе говоря. Самым радикальным и быстрым решением является реактивный атмосферный двигатель — где рабочим телом служит окружающий воздух. Как вариант можно рассматривать и плазменный двигатель, подобный установленному на звездолете — самый неэкологичный и экономичный, но одновременно с тем имеющий самую большую удельную тягу. Но пилотировать этот транспорт для самоубийц среди людей мог только Энакин Скайокер. Можно разгонять поток воздуха в канале искривлением гравитационного поля (использовать репульсор иначе) или использовать электровентилятор. Как видно — выбор широк. Приставка же ?аэро? говорит о наличии мощного репульсора и возможности летать на любой высоте, а не только над землей, как лэндспидер.