Глава 1 (1/1)

— М-м, — потянулся Славка всем своим голым телом, закидывая руки за голову. — Ты чего так рано-то, шесть утра только?— Если позже поеду, к вечеру наверняка не вернусь, — отозвался Мирон, привычно быстро одеваясь, — а ночевать в гостинице при штабе — ну его на хуй. Так что раньше отправлюсь, раньше вернусь.— Тогда я тоже пошёл. — Славка резко поднялся и, не стесняясь наготы, прижался к Мирону со спины. — В кои веки выпала целая неделя выходных, думал в город съездим, в кино сходим, а тебе даже пару суток отдохнуть не дали и снова вызвали в Москву.— Если вызвали, значит, что-то важное, — Мирон откинул голову ему на плечо и прикрыл глаза. — Приказ о новом задании могли и в координационный центр передать. А тут Черкасов сам приказал быть у него срочно.— Думаешь, опять из-за Донца? — нахмурился Славка, отпуская его.— Вряд ли, — отмахнулся Мирон, — там всё выяснили и дело закрыли. Ты-то чего вскочил? Спи, пока есть возможность.— В казарму пойду, — натягивая спортивки, отказался Славка, — а то парни опять подъёбывать начнут.— Да ладно тебе, — теперь уже Мирон развернулся и обнял его за пояс, — они просто дурачатся. Любой из них знает, что я с тебя вдвое больше спрашиваю, чем с них.— Ага, попробовал бы кто-нибудь меня всерьёз командирским любимчиком назвать, — буркнул Славка. — Ноги бы вырвал, в жопу засунул и на марш-бросок отправил.Мирон усмехнулся, чмокнул его в губы и вышел за дверь.За окном опять шёл мелкий и нудный осенний дождь. Гул Фёдоровского джипа давно растворился, а Славка всё стоял и смотрел в окно. Осень в этом году выдалась отличная. Конец октября, а холода только сейчас наступили. На базе они жили чуть больше двух месяцев, а такое ощущение, что несколько лет: им некогда было оглядываться назад, приказы приходили регулярно, и количество выполненных боевых заданий составляло порядка двух десятков.Славка смотрел в тёмное стекло и снова вспоминал то время, когда вёл себя, как последний кретин. Эх, сказал бы ему кто тогда, что он столько времени зря теряет, загоняясь из-за ерунды. Зато теперь понимал: всё, что между ним и Мироном происходило — нечто такое, что не походило на обыкновенный трах. Понимал и берёг, как умел.Парни, когда узнали, долго со смехом наседали на него.— Всегда догадывался, что ты, Гнойный, у нас самый хитрожопый! — ржал Кикир, хлопая его по плечу. — И как только умудрился заарканить нашего сурового командира, а?— Идите на хуй! — хохотнул тогда Славка, несильно пихая его в плечо. — Не ваше, блядь, дело, завидуйте молча.— Значит, ты у нас сейчас командирский любимчик? — Томас хитро улыбнулся и подмигнул ему.У Славки даже перед глазами потемнело, он дёрнулся заорать, но тут услышал:— Ага, от слов ?командир очень любит муштровать Гнойного и орать на него дурниной?, — засмеялся Хэт. — Только и слышно: ?Карелин, ты должен быстрее преодолевать стену! Не смей останавливаться! Ты должен, ты обязан...? — и так всё время.— Так я и говорю — любимчик, блядь, — кивнул Томас. — Гоняет, Славка, значит, любит.Вся злость и обида сразу исчезли, как будто и не было ничего. Парни не насмехались, они по-дружески подкалывали и понимали, что Славка не искал в этих отношениях никакой корысти, не подстраивал ничего специально. Само вышло, зацепило, да так сильно, что даже при желании не освободиться. А ещё понимали, что для Мирона он был, конечно, любовником, но в первую очередь — всё равно бойцом спецназа, и поблажек тот делать ему не собирался.Ребята в отряде подобрались хорошие, надёжные. Славка знал, что за стены базы эти разговоры не выйдут, более того — был уверен, но всё равно смущался. Слишком ново это было для него, слишком оказалось серьёзно. Они не афишировали, не выставляли напоказ, но разве скроешь, когда ты двадцать четыре на семь с одними и теми же людьми рядом? Живёшь, воюешь и отдыхаешь — всё с ними.А ещё они с Мироном как-то негласно, само собой так вышло, разделили службу и личную жизнь. На отдыхе тет-а-тет Славка всегда звал командира по имени, как и тот его никогда не называл Гнойным. Но стоило обоим надеть камуфляж — и тогда исключительно по позывным. Хотя на тренировках Мирон мог обратиться к нему и по фамилии, но это только когда был им сильно недоволен.Славка накинул куртку и вышел под дождь. Светать ещё не начало, не лето уже, и он, никем не замеченный, вернулся в казарму.* * *— ...Вот такое положение вещей, товарищи офицеры, на данный момент, — закончил свою речь генерал Черкасов. — Хочу услышать ваше мнение.Они сидели в кабинете у генерала. Кроме Мирона и полковника Токарева, тут находилась ещё пара подполковников, которых Мирон лично не знал, но слышал про них. Черкасов собрал всех командиров частей, базирующихся на границе с Чечнёй, но вот зачем тут он, Мирон пока не понимал.— Разрешите мне? — он поднялся, одёргивая китель. — Кто-то явно сливает информацию по передвижению наших войск на границе, но при чём здесь мой отряд? Крыса скорее всего в штабе.— Возможно, — отозвался тот. — Да ты садись, Мирон, садись, совещание у нас неофициальное, давай без сантиментов. Видишь ли, ваш отряд — один из лучших, больше скажу — самый лучший. Есть и другие, которые занимаются подобными заданиями по другим направлениям, но утечка информации идёт именно в вашем районе работы. И началась она примерно месяц назад. К тому же от этого не только регулярные войска пострадали, но и ваши последние операции не единожды были на грани провала. И только слаженная и грамотная работа всей группы спасала положение.— Спасибо, — поблагодарил Мирон. — Я тоже об этом думал, как-то часто мы начали нарываться на засады. Но был уверен, что противник стал более бдителен, научился на горьких ошибках.— Может, конечно, и так, но больно уж масштабно происходят проколы, как по писаному, — Токарев недовольно наморщил лоб. — Есть крыса, я уверен. И она имеет доступ ко всем операциям, происходящим в регионе.— Да, — согласился Черкасов. — Вот, например, если быть сотрудником твоего, Мирон, информационного центра, можно знать планы всех операций, число и время. В частях регулярных сил таких центров нет.— Вы же их сами набирали, — пожал плечами тот, — и, уверен, проверяли сотрудников.— Сейчас проверяем ещё раз, и самым тщательным образом, но пока никаких результатов, — генерал Черкасов потёр уставшее лицо — видимо, опять не спал несколько суток, — поэтому приглядывай там за всеми. И, кроме майора Светло, об этом знать не следует никому.— Так точно! — встал Мирон.— Вот и отлично, — вздохнул тот. — Сейчас каждому из вас следует на местах провести свои проверки, но незаметно, а я займусь этим в штабе. Не исключаю, что подполковник Фёдоров прав и крыса у нас. А пока все свободны.Все попрощались и разошлись. Возвращаясь, Мирон всё ломал голову, кто же это может быть? Он доверял своим ?беркутам?, как самому себе, да и информационникам, и аналитикам тоже. Ребята они толковые, не раз выручали их на заданиях вовремя получаемыми сведениями, тактическими изменениями, быстрым решением проблем. И теперь держать всех под подозрением было сложно, практически невыполнимо.Однако Черкасов и Токарев правы. Они не наивный молодняк, понимали, что уничтоженная колонна с гуманитарной помощью для Южной Осетии, где погибло более десятка солдат федеральных сил и примерно столько же ранено, что полностью стёртый с лица земли дальний блокпост на границе с Чечнёй, куда накануне были завезены боеприпасы и горючее на несколько месяцев и где погибли все десантники, охраняющие пост, а также несколько почти проваленных операций отряда и парочка нападений помельче масштабами — это не совпадения, это уже закономерность.?Кто?? — крутилось в голове не переставая. Кто и почему именно сейчас? Если допустить, всего на минуту допустить, что крыса у них на базе, почему слив информации начался не сразу, как только они стали работать? Та же операция с Боше, чтоб его черви в земле грызли медленно и с аппетитом, могла запросто закончиться провалом, если бы уже тогда сливали данные. Однако ничего этого не произошло. Вывод: либо крысы тогда на базе ещё не было, либо она всё же в штабе, а Черкасов о той их операции доложил уже после исполнения, и о ней, кроме него, Токарева и ?беркутов?, никто не знал. Подумать было над чем, он вздохнул и сел за руль.Мирон вернулся уже по темноте, привычно откликнулся караульным и, оставив машину за КПП, заглянул в столовую. Он хоть и перекусил в Москве, но было это уже давно, и жрать хотелось безумно. А когда наконец добрался до собственной спальни, увидел в кровати мирно сопящего Славку. Быстро разделся и, стараясь не разбудить, тихо залез под одеяло.— Ну, что там случилось? — хриплым со сна голосом спросил тот. — Всё нормально?— Завтра, ладно? — зевая, попросил Мирон. — Устал.Лезть с ненужными вопросами тот не стал, потянулся, крепко прижал Мирона к себе, зарылся носом в его шею и выдохнул:— Спи, лысый, спи.* * *Славке опять приснилась эта блядская пещера, в которой они с Фалленом гнались за Боше. Уже четвёртый раз за два с половиной месяца. Опять эхо выстрелов, темнота, нехватка воздуха. Он чувствовал чужое дыхание рядом, но когда пытался дотронуться, рука хватала только пустоту. Всегда одно и то же, только в этот раз, когда он кое-как зажёг фонарик, между камней в пыли лежал не Фаллен, а Мирон. Трясущейся рукой Славка перевернул его, а вместо лица — кровавое месиво. Падая рядом с трупом на колени, он заорал во всю силу своих лёгких:— Миро-он!.. — и проснулся от собственного крика. Ничего не соображая, заполошно дёрнулся, порываясь бежать, но в этот момент тёплые, слегка шероховатые ладони, которые он узнал бы из тысячи, обхватили его за пояс, настойчиво утягивая обратно в кровать.— Тихо, — Мирон прижал его к себе, — ты чего, я же тут, рядом сплю.— Бля-адь, — прохрипел Славка, — ебанина какая-то снится.— Опять пещера?— Да, а в ней мёртвый ты, — кивнул он.Мирон поднялся, принёс ему воды, потом снова обнял.— Может, пусть с тобой психолог поработает? — предложил он. — Донец сказал, что мужик стоящий.— На хуй, — отмахнулся Славка. — Всё нормально, пройдёт.— Ну, смотри сам, — Мирон покачал головой. — Работа у нас сам знаешь какая, временами не вредно и с мозгоправами общаться.Славка кивнул и прикрыл глаза. Ничего такого страшного в пещере тогда не произошло, а она, сука, снится, хоть ты тресни. Теперь вот ещё и мёртвый Мирон. Но с этим-то всё более-менее понятно. Как ни стрёмно признаваться, даже самому себе, но он боялся, вот прямо как последний идиот боялся потерять Мирона. Кому скажи, не поверят. Они же оба военные, им под смертью ходить — как другим в офис на работу, а тут такая засада. Теперь и во сне начало снится. Наверное, и вправду нужно к психологу наведаться, чем чёрт не шутит, вдруг поможет.Мирон рядом снова уснул, даже немного похрапывал, Славка улыбнулся и осторожно прижался губами к его виску. Спящий Мирон на грозного подполковника Фёдорова совсем не походил, только если иногда, когда хмурился во сне, поэтому Славка, которому больше не спалось, лежал и разглядывал его.Они не жили вместе в буквальном смысле этого слова. Первые несколько недель он вообще после секса сразу уходил ночевать в расположение, пока Мирон не спросил:— Ты чего, со своей кроватью в казарме так сроднился, что в моей спать не можешь? Или я гожусь только чтобы потрахаться?Славка как раз натягивал на себя тельняшку и при этих словах замер. Потом аккуратно просунул голову в ворот и упёрся в него непонимающим взглядом.— В смысле?— Почему не остаёшься ночевать у меня? — снова спросил тот.Славка присел на край кровати. Мирон, укрытый по пояс одеялом, ждал ответа.— Слушай, — начал Славка, — давай обговорим сразу, что приемлемо, что нет. Я лично думал, что ты предпочитаешь, чтобы я уходил к себе.— С чего это вдруг? — искренне удивился Мирон. — Я такого не говорил, а наоборот, всё ждал, что ты хоть раз останешься.И он остался. Они долго обсуждали, чего бы хотели в отношениях и как их вообще строить. Опыта в подобных делах у обоих было не очень много. Зато потом поняли, что связывают их не просто потрахушки, а нечто большее. Они много разговаривали, рассказывали о своём детстве, спорили и, разумеется, иногда срались, но не совсем чтобы по-настоящему. С тех пор Славка в казарме больше не ночевал, а сразу после ужина уходил к Мирону. Его вполне устраивало, как он жил все эти месяцы, более того, ему это нравилось. Только сны вот раздражали.Прокручивая всё в голове, он не заметил, как уснул.* * *На следующий день они всё же съездили в Подольск. Посмотрели новый фильм ?Мы из будущего?, который обоим понравился. Дождь прекратился ещё накануне, и хотя было прохладно и ветрено, зато не сыро. Они погуляли по городу и на базу вернулись только во второй половине дня. А через два часа поступил приказ.По заведённому правилу Мирон собрал весь отряд.— По данным разведки, на территории Чечни, в малонаселённом горном районе, находится лаборатория, — он обвёл карандашом овал на карте. — Есть сведения, что там разрабатывают новое бактериологическое оружие, которое в дальнейшем собираются испытывать на близлежащих районах России. В частности, в Дагестане и Ставропольском крае. Нам нужно ликвидировать лабораторию, по возможности забрать опытные образцы и антидоты. Если последнее будет невозможно, уничтожить всё вместе с лабораторией. Оставлять боевикам ничего нельзя. Выступаем завтра, вертушка будет в семь ноль-ноль. Всем всё ясно?— Так точно, — тут же отозвался Фаллен.— Так точно, — повторили остальные.— Тогда разойтись, — скомандовал Мирон. — Томас, надеюсь, ты в этот раз не проспишь?— Никак нет, командир, — хмыкнул тот, — у меня тогда зуб всю ночь болел, вот так и получилось.— Зубы нужно вовремя лечить, придурок, — пихнул его в бочину Локи.— Да вылечил я уже, вылечил, — отмахнулся от него тот.* * *— Ты живой там вообще? — спросил Фаллен. — Что молчишь, скажи хоть слово?Охра закряхтел, крепко вцепляясь пальцами в столешницу.— Стараюсь не обделаться, — процедил сквозь зубы, и Фаллен тихо засмеялся, поглаживая его ладонью по взмокшей пояснице. Опустил голову, не отрывая взгляда от того места, где сейчас его член медленно входил в чужое тело. Охра не зажимался, хотя на подготовку и растяжку как всегда времени не хватило, не дёргался, не ёрзал и вдобавок каменно молчал, не издавая вообще ни звука. Трахаться в абсолютной тишине с бревном вместо человека в планы не входило, вот Фаллен и решил уточнить.— С чего бы?— Кажется... что вот-вот... — с запинками выдавил тот, — пиздец вообще.Фаллен только головой качнул от такой непосредственности. В этом весь Охра. А впрочем, так в сто раз лучше: всегда начистоту, прямиком в лобешник правду-матку, чем юлить, хитрить и наводить тень на плетень.— Не бойся, это почти нереально, — утешил он его, взял за напряжённые бёдра и рывком натянул на себя, входя до конца. Охра шумно выдохнул, вздрагивая, вскинул голову.— Козёл, — ругнулся еле слышно. — Понежнее нельзя?— Да куда ещё нежнее? — тот снова успокаивающе провёл ладонями ему по бокам, наклонился, придавливая собой тяжёлое, такое охуенно податливое сейчас тело к столу. Своему собственному рабочему столу, где и трахал в данный момент Охру, как когда-то давно мечтал. — Расслабь булки, — шепнул ему в шею, впился зубами в загривок, легонько прикусывая влажную солоноватую кожу. — Давай, ты же умеешь.— Сам бы попробовал, — пробурчал тот, но послушно постарался последовать совету. Фаллен хмыкнул, снова мучительно медленно выходя из него и резко входя.— Я пробовал, — выдохнул жарко, на миг вспоминая, сколько именно раз пробовал, и не вспомнил. Много, хрен ли тут считать. А Охра — в первый, сегодня, наконец-то. — Теперь твоя очередь, товарищ капитан.— Блядь, заткни ебало, а? — почти жалобно выстонал тот, дёрнулся вперёд. Стол явственно затрещал, смещаясь и наверняка процарапывая в линолеуме четыре красноречивые бороздки. Охра вонзил ногти в несчастную столешницу ещё сильнее, словно намеревался отломать от неё кусок. — С-сука...С трудом восстановив уплывающий контроль, Фаллен кое-как дотянулся, погладил чужие судорожно стиснутые руки, опять ткнулся носом Охре в изгиб шеи и плеча.— Ну чего ты, ну? — забормотал приглушённо. — Тебе же нравилось, пальцы всегда без проблем принимал. Сам ведь просился...— Хуй не пальцы, — прерывисто выдал тот, и Фаллен снова не удержался от смешка.— Не поспоришь, — согласился хрипло, — хуй уж точно не пальцы. Хуем неприятнее, привыкать дольше. Но кайфово же, м? — он мягко надавил ему ладонью на лопатки, заставляя его распластаться по столу, вжавшись щекой в гладкую поверхность, двинул тазом, вбиваясь так, что яйца с пошлым звуком шлёпнули о яйца, и ожидая очередной волны ругани, но Охра вдруг взвился, замычал, непроизвольно подмахивая.— Бля, да, — выдохнул коротко. — Теперь завали хайло и давай, поработай.Тихонько фыркнув, Фаллен хлёстко саданул его ладонью по заду, привычно осаживая, как делал всегда, когда тот начинал терять берега и чересчур борзеть, но говорить ничего не стал: Охра наконец-то притерпелся, распробовал. Вошёл во вкус и перестал изображать полено: ёрзал, постанывал, рычал и агрессивно подавался навстречу его движениям, перемежая мат с бессвязным шёпотом.Утихшее было возбуждение взорвалось в мозгу со всей мощью сверхновой звезды, и обоим стало резко не до разговоров. В голове было звеняще-пусто, перед глазами то и дело мелькали яркие всполохи, заставляя низко стонать, забыв о том, что их в любой момент могут услышать. Фаллен ускорился, опуская залитое потом лицо, аккуратно развёл Охре ягодицы, снова заворожённо наблюдая, как член погружается вглубь до самого основания.Охра мучительно всхлипнул, подобрался весь, начиная конвульсивно сжиматься внутри, дыша в такт открытым ртом. Кончил без рук, не прикасаясь к себе. От этого в паху прошило таким остро-жгучим удовольствием, что Фаллен — впервые одновременно с Охрой — тут же спустил тоже, сжимая стальной хваткой его бёдра и подтягивая к себе, вбиваясь, вламываясь, втискиваясь напоследок в горячее тело, будто стараясь проникнуть под кожу и раствориться в кипящей крови.?Пиздец, торкнуло?, — удивился он сам себе, когда вернулась возможность хоть сколько-то здраво соображать. Он мало что помнил из тех хаотичных обрывков мыслей, но про кожу и кровь в памяти отложилось намертво. Охуеть поэтично, хоть бросай автомат и иди музыкальную группу создавать. Сразу бы прославился, сейчас пафосный бред как раз в моде.Он качнул головой, отлипая наконец от Охры и осторожно выходя из него, хмуро улыбнулся, думая о том, что раньше его так накрывало гораздо реже, почти никогда. А с Охрой стало нормой — с самого же первого блядского раза.— Спать будешь перед заданием? — спросил между тем тот, невозмутимо натягивая штаны. Только очень внимательный глаз мог бы заметить, как он чуть морщится, наклоняясь, чтобы зашнуровать ботинки. Фаллен сумрачно наблюдал за ним.— Зря мы с тобой эту акробатику устроили, — констатировал он. — Будешь теперь враскорячку ползать. Перед самым заданием, твою ж мать.— А когда ещё? — тот покосился исподлобья. — И так месяц телились, момента выжидали — и хер ли толку? Нет у нас времени. Никогда.— Это точно, — подтвердил тот, тоже одеваясь и исподтишка продолжая любоваться ладной спортивной фигурой напротив — ему никогда не надоедало это делать, вот как осознал свою тягу ещё в ?Версусе? и начал слюни на этого обалдуя пускать, так до сих пор не отпустило. Это казалось немного нездоровым, но ничего поделать с собой он не мог, каждый свободный миг тайком пялился, представляя, что бы ещё он хотел с ним сделать. — Но хуёво.— Тебе не понравилось, что ли?— Херни не пори.Недоуменно моргая, Охра буквально ощупывал его подозрительным взглядом, и Фаллен не выдержал, раскатисто захохотал, откидывая голову назад. Потом подошёл вплотную, схватил локтем за шею и ткнулся губами в губы, целуя глубоко, по-настоящему ласково, без капли доминирования. Остолбенев от неожиданности, тот застыл истуканом и даже не отвечал, широко раскрыв глаза и таращась на него. Фаллен отстранился, криво улыбаясь.— Похоже было, что мне не понравилось?Тот скептически хмыкнул, как обычно в считанные доли секунды возвращая самообладание.— Тогда какого хрена ты квохчешь, как бешеная наседка?Теперь пришла очередь Фаллена выпадать в осадок. Впрочем, за время общения с Охрой он уже почти привык к такому.— Я тебе когда-нибудь язык отрежу, — вздохнул он. — Твой борзометр на зашкале. Перманентно. С этим надо что-то делать.Заметно расслабляясь, тот заржал.— Пошёл в жопу, начальник, — с удовольствием выдал любимую фразочку, с размаху плюхнулся на стул и неловко поелозил на нём, пытаясь устроиться поудобнее. Фаллен заметил его старания, снова посмурнел, потирая подбородок.— Утром вылет, — сообщил, будто этого и так никто не знал. — Хрен ли было геройствовать, могли бы потерпеть пару дней.Ответом ему была тишина.* * *Вольготно развалившись на стуле, Охра задумчиво барабанил пальцами по столу, отрешённо глядя в темноту за окном — ему надоело слушать одно и то же, и он привычно переключился на свои мысли.— Геройствовать, — повторил тихо. Повернул голову к успевшему зарыться в какие-то бумаги Фаллену, сфокусировал взгляд. — Фаллен?— М? — раздражённо отозвался тот, бойко стуча по клавишам огромного старомодного калькулятора, машинально грызя кончик карандаша.— Пообещай одну вещь. Только честно, без фуфла.Тот оторвался от своих финансовых манипуляций, вскинул изумлённый взгляд.— Чё такое ещё?Привстав со стула, Охра уставился ему в глаза, наклонился вперёд, перегибаясь через стол.— Пообещай, — не разрывая зрительный контакт, произнёс медленно, осознавая, что простые слова и элементарная просьба почему-то никак не идут с языка. Он сглотнул, прочищая горло. — Пообещай не геройствовать завтра.— В смысле? — отчуждённо поинтересовался Фаллен, разумеется, сразу понимая, что именно ?в смысле?. Посмотрел предупреждающе, но Охре было плевать.Он набычился, усилием воли выгоняя из памяти те несколько часов, когда всерьёз, взаправду думал, что не увидит больше ни Фаллена, ни Славяна. На войне это просто. С ним случалось такое много раз: вот вроде был только что человек, раз — и нету. Очень просто. Всего один миг, и — нету, навсегда. И едкая горечь под языком от полного бессилия, что ничего — ничего! — нельзя сделать. И злость, и неукротимое желание мстить. И самое тягостное — объясняться с родственниками погибших. Чаще всего это брало на себя руководство, но иногда приходилось делать и ему, слава богу лишь несколько раз, и тех за глаза хватило.И их с Фалленом ссору здесь, в кабинете. Закончилось у них, конечно, всё хорошо, но больше к этому вопросу они не возвращались: Фаллен однозначно дал понять, что тема запретна. Стоило Охре заикнуться о таком, тот сразу зверел, стекленел взглядом и замыкался, принимаясь разговаривать сквозь зубы. Попробовав раз, Охра махнул рукой, принимая навязанные условия — типа, а что ещё ему оставалось? Чужая башка потёмки, чужие тараканы — те ещё инопланетные твари. С тех пор они будто заключили негласное соглашение обходить такие беседы стороной.Нынешнее задание предстояло не сложнее и опаснее остальных (потому что у них априори не бывало простых и безопасных, ведь их специально натаскивали для выполнения самой сложной и грязной работы), но сейчас Охра просто не выдержал.— Ты понял меня, — бросил нейтрально, абсолютно ясно понимая, что зря это затеял, что вступил на очень шаткую и опасную платформу. Буквально шкурой чуял, как густеет и клубится в воздухе стремительно растущее напряжение, но всё ещё надеялся, что грозы удастся избежать.— Нет, я тебя не понял, — сказал тот с непроницаемым лицом. — Поясни.— Ты. Понял. Меня, — процедил Охра.Фаллен закостенел, сузил глаза, зло поджимая губы. Потом опустил голову, снова как ни в чём не бывало принимаясь стучать на калькуляторе.— Я тебе уже говорил один раз, — произнёс безукоризненно ровным, как бритва, тоном, сразу напоминая самого себя четырёхмесячной давности, когда Охра только поступил в спецшколу.Много воды уже утекло, будто целая жизнь, и Фаллен давно перестал восприниматься тем бездушным обмудком, каковым казался всем без исключения курсантам в самом начале обучения. Сегодня за плечами не одно совместное задание, походы в горах по несколько суток без сна и отдыха, работа бок о бок, трахаются вон даже, любовную связь себе организовали. И иногда (довольно часто, если начистоту) Охре казалось, что это не просто поебушки, а нечто... ну, что-то такое, чего он сам не знал, боялся давать определение.Фаллен возбуждал его, волновал, будоражил воображение. В постели мог быть жёстким, мог покорным, но всегда искренним, жадным и охочим до всего. Слово ?стыд? ему было неведомо, и Охре это в нём особенно нравилось. Он и сам был таким. Фаллен являлся и другом, и братом, и любовником. Абсолютно уверенным во всём. Он шутил и смеялся, язвил и кошмарил всех на тренировках, шептал наедине пошлости, целовался глубоко и мокро, заботился о нём и... не подпускал к себе, всегда давая понять: то, что у них есть — это отлично и полностью его устраивает. Он искренне переживал за него, но всегда исключительно как коллега и соратник, с которым, бывало, не раз от духов отстреливались спина к спине. Точно так же он переживал и за остальных ребят — одинаково, в равной степени. Впрочем, как и Окси, как и они все, привыкнув в боях прикрывать друг другу задницы.Охру такое отношение Фаллена к себе не то чтобы задевало — на самом деле нисколько, его, в принципе, всё устраивало. Просто он уже успел забыть, каким непрошибаемым сучьим уродом тот порой бывает. Иногда казалось, Фаллен и майор Светло — два разных человека. Первый — нормальный мужик, хоть и резкий, но свой, надёжный, верный. А Светло — злобный, жестокий ублюдок с извращённым воображением, столько раз доводивший всех чуть ли не до психа. Сразу вспоминались все те злосчастные недели курсантства, и это были далеко не лучшие моменты в жизни.Фаллен между тем продолжал, ровно и флегматично, будто план занятий объяснял:— У нас такая работа. Боец спецназа — это прежде всего психическая устойчивость ко всем возможным стрессам. Если у тебя не хватает профессионализма справиться со своими эмоциями и переживашками, в спецвойсках тебе делать нечего. Увольняйся в запас, пока не поздно.Охра немного опешил, не понимая: этот гондон всерьёз говорит? Кулаки немедленно зачесались прописать ему пару раз в табло — хорошенько так, по-честному, чтоб согнулся, задыхаясь, закашлялся, зато заткнулся и перестал мандить. Но по большому счёту — что бы это дало? Фаллен сказал то, что думал, он и не скрывал этого никогда, винить его не за что.И всё же стало обидно, накрыло на миг чем-то тёмным, опасным. Охра зажмурился, ловя себя на том, как сжимаются руки. Разумеется, он сдержался. Разве что с места вскочил чересчур резко, отодвинул стул так, что тот опрокинулся на пол. Сощурился, глядя на Фаллена — склонившись над столом, тот так и продолжал что-то высчитывать в своих бумажках и на грохот даже бровью не повёл. Это взбесило по-настоящему.— Вот так, значит? — чеканя слова, холодно осведомился Охра. — ?Увольняйся?? И это всё? Да отлепись ты хоть на минуту от своих писулек! Я с тобой разговариваю, говнюк, блядь, хватит мудачить.Тот замер на секунду и нехотя поднял голову, уставил на него ледяной взгляд. Охра мысленно вздохнул. Ну почему всё так резво покатилось в какую-то ебень сраную? Ведь только что было хорошо, даже отлично, они трахались, он наконец-то снизу побыл — и охуенно побыл, хоть сейчас не против повторить! Им бы завалиться вместе куда-нибудь — ну, хоть на вот этот Фалленовский диванчик, пусть он и короткий, узкий и неудобный, похер, снова пообжиматься, нацеловаться, натрахаться ещё, чтобы до отвала, чтобы запомнилось, грело изнутри потом, а они ругаются. Из-за полной ерунды.Чего Фаллен так взбурлил? Подумаешь — коллега и по совместительству ёбарь попросил под пули не лезть. Что такого? Он всего лишь проявил беспокойство — это что, преступление? Да, он волнуется за него! Знает, что нельзя, бесполезно, нелепо, знает, чего Фаллена так корёжит. Прикипеть, вляпаться, а потом если что случится — в груди вместо сердца будет дыра, поэтому тот и соблюдает дистанцию. Охра всё это понимал, не дурак же он. Только сделать ничего уже не мог, поздно. Это пиздец, лютый треш и вообще ебанина конкретная, но — поздно, проглядел, прозевал, не заметил, как оно случилось-то. И теперь — вот так. И сказать нельзя, и молчать трудно. Вот, сорвался, не сдержал язык свой поганый, всего одно слово не в ту степь — и пожалуйста.Чувствуя всё большую обиду под немигающим взглядом тёмных глаз — Фаллен по-прежнему молчал, это угнетало, раздражало и злило, — Охра упрямо выпятил челюсть. Да и пошёл он тогда. Не умеет ценить — пусть катится хоть к чёрту на рога.— Короче, иди на хуй, — выдал он с места в карьер и скрестил руки на груди. — Заебало. Если тебя не устраивает, что мне за тебя страшно — да, блядь, страшно, душнила ты ебаная! — то и отвали. Это не ?переживашки? — или как ты там сказал. Это нормально — предупредить лишний раз, проявить заботу. Мы в отряде — одна семья, я не хочу терять родных, за каждого глотку перегрызу. Поэтому мне на тебя не срать, сука ты такая. Не плевать, если тебя духи за жопу прихватят! Ты же такой, герой хуев, лезешь в пекло, когда надо и не надо, тянет тебя туда, как муху на говно, хер знает, зачем...— Хватит, — с каменным лицом Фаллен прервал его бурную речь.Выпрямился, неуловимо меняясь, на глазах превращаясь в майора Светло, надменного уёбка и редкостную гниду. Отстранённого и максимально далёкого от простых смертных. Недоступного. Совершенно чужого.— Я не понял, — произнёс тот тем самым невыносимым тоном, который с первого дня спецшколы так бесил Охру, — вы как себя ведёте в кабинете заместителя командира отряда, товарищ капитан? Выговор захотели? Или сразу на ?губу??С трудом верилось, что вот этого человека Охра недавно обнимал и целовал, что именно с ним неоднократно занимался любовью. Он одёрнул себя: какая, нахуй, любовь, банально необходимый обоим трах для разрядки. Справедливости ради, Фаллен ни единого раза не тыкал его носом в субординацию или что-то такое, не привносил служебные отношения в их общение — если только так, подразнить, завести слегка. И то, что он сорвался сейчас, означало лишь, что он в полном бешенстве. Вот только Охру эти нюансы уже не колыхали. Окончательно сатанея, он оскалил зубы в широкой улыбке.— А давайте выговор, — он вытянулся по стойке смирно и козырнул. — Есть получить выговор, товарищ майор! А на ?губу? пока не могу, у нас вылет утром. Разрешите на ?губу? после выполнения операции?Тот передёрнул плечами, лицо покраснело от гнева, будто наливаясь свекольным соком. Резко поднялся, упёрся ладонями в стол, сверля тяжёлым взглядом. Долго смотрел.— За неуставное поведение объявляю вам выговор, товарищ капитан, — отчеканил, щуря злые глаза и сжимая губы. — И на ?губу? после задания пойдёте, даже не сомневайтесь. Теперь — вон отсюда.— И пойду, — согласился Охра, по-военному развернулся и, печатая шаг, направился к двери. Обернулся на пороге. — Я знаю, чего ты боишься, — сказал вдруг, на миг теряя всю браваду, обнажая истинные эмоции, страх, ярость, боль и обиду. Он был уверен, что не ошибается, но правильно оценить сейчас весь спектр своих ощущений не мог. Мог только сказать, что думает: как всегда прямо, в глаза. — Вдруг сердечко ебоньк, а нам это в пизду не всралось, да? Трус ты, майор. Можешь успокоиться, не буду я больше ничего... такого. Вообще ничего, — и вышел.— Какого — такого? — услышал за спиной вдогонку, но лишь гадливо поморщился и хлопнул дверью.* * *Вернувшись после ссоры в расположение, Охра сразу ушёл в душевую, по-быстрому ополоснулся и спешно нырнул в свою койку в углу возле стены. Замотался в одеяло по уши, опасаясь не успеть до прихода Фаллена — ночевал тот вместе со всеми в общей казарме, а видеть его рожу не хотелось до натуральной тошноты. Перевернулся на живот, обнимая рукой подушку и мрачно смотря в обшарпанную стену перед собой. Как всегда с опозданием и не вовремя накатил отходняк. Он припомнил весь давешний диалог и чуть не взвыл, не зная, на кого больше злится — на себя или Фаллена. На обоих, пожалуй.Какого хрена это всё? Какого хрена, блин? Так по-тупому разосраться накануне задания — супер, блядь, лучше не придумаешь. Пусть он до сих пор считал себя правым, но всё равно подспудно жалел, что начал это. Знал же Фаллена, как облупленного, ну и на хрена тогда? Шло бы у них дальше как шло, зато секс бы был и Фаллен под боком — доступный, классный, пусть и мудила последняя. А сейчас что? Высказался, еблан, выплеснул накипевшее — в результате ничего не изменилось, только теперь ни секса, ни Фаллена не светит.Несмотря на то, что Охра тому наговорил, надежда на примирение оставалась. Фаллен хоть и сука, но сука хладнокровная и не обидчивая. На оскорбления, мат и подъёбки ему параллельно, он бы на такое и внимания не обратил. Но Охра заикнулся о том, о чём следовало молчать: намекнул, что Фаллену вроде как не ровно на их общение, что для того это не простая ебля. А своей независимостью и свободой Фаллен безмерно дорожил. Охра его за самое больное тронул, и вот это тот может не простить.Возможно, он и надумал всё, и Фаллену по хуям, но чуйка внутри буквально орала, что ни хрена подобного, что прав он во всём. И что теперь будет — кто его знает. Главное, задание завтра не просрать, но вот тут Охра был уверен в себе на все сто.?...если не хватает профессионализма справиться с эмоциями...? — всплыли в памяти недавние слова, и он скривился. Фаллен зря так трясся. Что бы этот гад ни думал, Охра являлся профессионалом, он никогда и ни за что не смешал бы работу с личной жизнью, с дружбой, с чем-то ещё. Для него выполнение задания всегда на первом месте. Как в песне: первым делом самолёты. А родня, друзья, любовники и любовницы, знакомые, соседи и все остальные — потом. Но он категорически не был согласен, что проявить заботу о том, кто тебе... м-м, небезразличен — это непрофессионализм.Отбой давно настал, свет потушили, а он всё не спал, неподвижно лёжа и гоняя в голове унылые мысли. Вроде и обиды особой не было, но и мириться с Фалленом не тянуло, будто отгорело что-то разом во время тупой ссоры. Тихо открылась и закрылась дверь, лёгкие шаги почти бесшумно прошелестели по ?взлётке? в сторону душевой. Охра машинально уткнулся носом в подушку, зажмурился зачем-то, ясно понимая, что в такой темноте всё равно не видно, спит он или нет. Да и интересоваться этим некому. Не Фаллену же, который сейчас намывается в душе там... одинокий такой... голый...В бессильной злобе Охра треснул кулаком по постели, унимая воображение. Ебись оно всё вместе с Фалленом, хоть голым, хоть нет! Спать надо, завтра трудный день, и если он облажается, тогда уж Фаллен точно уверится, что во всём прав. Так что на хуй. Вздохнув, Охра перевернулся, принимая специальную позу и мысленно давая себе нужную установку. Как всегда это сработало безотказно, и уже через несколько минут он погрузился в сон.