Глава восемьдесят третья: По(с)ле боя (1/1)

Сатил Шан сняла тяжёлые бронированные сапоги и села на холодный песок. Ноги гудели, голова тоже — не то от усталости, не то от вражеских ударов. Но на Коррибан опустилась ночь, невозможное было сделано и теперь наступило время отдохнуть и сосредоточиться. Прислушаться к себе: какие вопросы сегодня задаёт её душа? Какие жалобы есть у тела? Что говорит Сила?Но в ответ была лишь тишина, гудение уставших мышц — в её-то годы так скакать! — глухая боль где-то на месте сердца, потому что сегодня она глотнула настоящей свободы и поняла, что не может в ней быть, как не может снять неудобную маску или быть с Марром.Этот человек подошёл неслышно — слишком неслышно для обычного вояки, слишком легко, слишком незаметно. Сатил Шан ждала удара в спину каждую секунду, она просто не могла прозевать целого джедая, с мечом у пояса и ружьём у плеча. Незнакомого джедая, а ведь она если не по именам, то в лицо помнила практически всех своих людей...— Почему ты не с тем, кого ждёшь? — спросил джедай, и она таки приставила эмиттер посоха к его горлу. — Прости, я не хотел обидеть. Я просто смотрел, как ты садишься, как разуваешься, и всё за плечо оглядываешься, как будто кто-то должен прийти. Но потом я увидел, что он не придёт, и именно поэтому ты так ждёшь его. В горле пересохло, но она всё равно спросила — сиплым, не своим голосом:— Кто ты?— Охотник, — ответил тот, садясь на камень рядом с ней, словно не замечая меча и угрозы. — Меня зовут Дарен, а тебя?Даже в маске, даже на Коррибане, даже ночью любой из джедаев должен был узнать Сатил Шан. Не в бою, нет — там она была совсем другой, позволила проклятой крови взять верх, позволила себе... но сейчас она снова стала собой, так почему джедай не узнаёт её?— Сатил, — ответила она. — И я в самом деле никого не жду, потому что мой друг не придёт. Он очень далеко, и я не знаю даже, жив он или нет. Знаю только, что он выполнил нашу задачу. Наше задание.Падавань в храме часто спорила, кто круче — Малгус, Марр или Гнев Императора. Что ж, каков бы ни был ответ, половину его они могли сегодня узнать. Те, кто выжили.Узнать — и не понять, что именно узнали.— Так бывает, да, — ответил Дарен. — Иногда и про себя-то не знаешь, жив или нет. Давно дружите?— Давно. Очень.Они встретились в храме — так мило, так традиционно: встреча юных друзей в Храме Джедаев. Разрушенном, разорённом, где молодая Сатил чуть не упала, поскользнувшись на кровавой слизи кого-то убитого, а молодой Марр поймал её за руку, и они целую ночь бродили вместе по развалинам, говоря о всяких неважных вещах, не зная, что она — джедай, а он — сит.Он не был похож на сита.— Я вообще потеряла понимание, где кончаемся мы и начинаются они, — зачем-то объясняла Сатил Охотнику Дарену. — Недавно один из этих, он пришёл и захотел быть рыцарем. А я когда-то его сестру убила, на Алдераане. Мир меняется, меняется каждый год, и я слишком стара, чтобы за ним поспевать...Охотник хмыкнул. Потянул за клок ржаво-красной травы, вырвал её с корнем, обтряхнул, несколько раз ударив о свой сапог. Потом протянул траву Сатил. Она взяла, недоумевая.— Она красная, — сказал тот. — И непохожа на ту, какая растёт на Тифоне и Дантуине, да?Она кивнула.— Но это трава, верно? Ты держишь её в руках и можешь сказать, что это такое. Вот корни, вот листья, вот стебель, вот колос. Такая же трава, как на мириадах других планет, только красная. Верно?Она кивнула снова.И улыбнулась, привычно прикрыв глаза.А когда она открыла их, никакого Охотника Дарена уже не было.* * *— Хочется орать, правда? — девица Кайра подошла и села рядом. — Просто так, в пустоту, ни о чём, пока не кончится воздух. А потом пара вдохов — и снова орать.Ран кивнул. Рыцарь Редвин не знал, что ответить: с одной стороны, очень точно было сказано, с другой...— Но это явно тёмная сторона, падаван Карсен, — сказал он строго.Кайра с размаху ударила кулаком по стене, затрясла рукой, кривясь от боли.— Да хоть какая, хоть розовая в полосочку! — рявкнула она. — Знаешь, что тёмная сторона? Вот это вот, что там!"Там" Дарт Атрокса, пошатываясь и опираясь с одной стороны на плечо мастера Самиэля, а с другой — на локоть Дарта Леукоса, возносила моления Аснейт и благодарила всех присутствующих за замечательно приближённые к реальности учения. И ни Ран, ни Редвин возразить ничего не могли: он сам видел, что это какая-то дрянь, ложь, предательство, полная, бесповоротная гадость. Которая всё равно лучше, чем война.Так сказал старик Гаркун — мазнул по ним взглядом, опознал (обоих, что любопытно) и, как ни в чём не бывало, перебросил фляжку с колто пополам с саварином.— Хлебни, рабёныш, полегчает. И помни: всё лучше, чем война. Вообще всё. Даже то, что кажется хуже. Особенно то, что кажется.Отобрал фляжку и ушёл, припадая на раненую ногу.?И верно, он же был там, внизу. В поле?.Но Кайра не видала войны. Не бывала на Джурио под взглядом Хелидоны-Асары. Не ходила по колено в какой-то дряни, пытаясь отыскать нужные хозяину останки среди трупомогильника и постепенно отчаиваясь, потому что примета одна — длинные жёлтые волосы, а там не то, что волос, там ничего вообще, только эта вот дрянь, густая и чёрная каша. Она даже не подбивала рутинные документы после обмена пленными — сколько лет, где, какие меры пресечения применялись, какие дополнительные дисциплинарные меры...Кайра не видела войны, и поэтому для неё было много вещей куда хуже. Ложь, цинизм, игра краплёными картами, гигантский обман, где собравшихся было раз и навсегда уничтожить друг друга идиотов заставили считать, что они просто немного поиграли. Редвин покачал головой:— Нет, — сказал он, и слова после долгого молчания прозвучали как-то особенно значительно. — Нет. Это не тёмная сторона. Всё, что останавливает ненависть, всё, что не даёт убивать — не может быть тёмной стороной.И понял, что случайно выдал секрет.* * *Вектор тяжело привалился к стене. Голова гудела от контузии, колто-капсулы не поспевали латать урон. Последний из его подопечных — девочка лет семи с кучей щупалец на голове, кто бы она ни была — цеплялся за его шею, как утопающий за спасательный круг.— Ничего, ребёнок, — сказал он, не дребезжащим голосом Комари Шива, а своим, настоящим. Голос Комари мог только сильнее напугать, а этого ему никак не было нужно. — Ничего. Сейчас ещё немного — и мы выберемся из-под развалин. Я сильный, я справлюсь.Будь он обычным человеком... будь он обычным человеком, он бы превратился в одну из многих кровавых клякс после того, как снаряд из ракетницы всё же попал в малую башню дормиториев. Но он не был человеком, и девчонка с щупальцами, висевшая у него на шее, не была человеком, и они непременно, непременно выберутся, только дайте срок.— С тобой Сила? — уточнила девочка.— Великая. Великая сила наглости и самоуверенности, — он постарался ободряюще улыбнуться; вышло не очень. Был бы здесь начальник, он-то уж справился бы, а Вектор никогда особо не умел излучать позитив и обаяние. Имперский дипломатический корпус больше уважал суровость и некоторую даже грозноватость.— А такая есть?— Если и нет, то её стоит выдумать. И использовать.Девочка задумчиво зашевелила щупальцами. Было щекотно, но Вектор держался.Ещё около трёх метров вверх, потом два в сторону и ещё пять вверх...А потом синее небо наконец опрокинулось над головой, и из синевы протянулась рука в чёрно-красной латной перчатке. Рука имперского офицера.— Посол Шив, а мы-то уже начинали волноваться, что вы погибли. Какая радость-то! Поздравляем с окончанием уникальных совместных учений Ордена Джедаев и Имперских Ситов, вам будет выдана памятная медаль, отмечающая это, несомненно, историческое событие...И Вектор понял, что ничего не понимает.* * *— Вы все, — разнеслось над полем боя, над которым тяжёлым кровавым туманом висели застарелый страх и застарелая ненависть, — замечательно справились! — на крыльцо Храма вышла краснокожая тогрута в златотканом платье. — Эти учения прошли значительно лучше, чем мы рассчитывали. Теперь мы можем уверенно заявить, что Империя и Республика готовы к любому удару, который может прийти из Неизведанных Регионов...Голова у Сэйтарата раскалывалась от чужих мыслей и эмоций, от удушливого непонимания и зябкого раздражения, от того, что никто из здесь присутствующих ни на какие учения не собирался, они пришли уничтожить своих давних врагов, они встали любой ценой на защиту родного дома. Идея с учениями с самого начала была глупа, бессмысленна, недостоверна.Она сработала, он слышал.Сначала глухо, пополам с сомнениями, потом всё яснее, всё ярче, всё чище зазвучала нота спокойного доверия: это не война, только учения. Ничего страшного — подумаешь, кто-то погиб, кого-то покалечили, подумаешь, потеряны несколько сотен малых детишек. Ничего страшного: главное — что не война.— Каждый из нас, я знаю, выложился по полной ради того, чтобы подарить нам уверенность: стены нашей защиты не в силах пробить ни один, даже самый мотивированный, враг. Сейчас, в эпоху гражданских волнений, когда угроза с пока не исследованных нами территорий кажется всё более и более надёжным прогнозом, такая уверенность совершенно бесценна...Он слушал их мысли и с ужасом понимал, что вокруг него нет ни одного молодого идиота, мечтающего о свободе всей Галактики или о гибели древних врагов. Только усталые старики, прежде времени потерявшие юность и идиотизм под обстрелами, в рукопашных, на крыльях солнечных ветров среди мерцающих трассеров.Что он сам — такой старик.?Лорд Сэйтарат? Почему нет ответа от Го??Он потёр нарост на лбу и вздохнул. Нет, идиоты всё-таки есть.Как будто старость и юность поменялись местами: молодые жаждут мира, старики — мечтают о подвигах.Героям — подвиг, подонкам — повод, — эхом прозвучало из оперы, кажется, "Испытание близнецов Кель-Дрома" или вроде того. Героям, подонкам, Ревану, Аркусу — всё даст война.А войну им не даст Сэйтарат.