Глава 1. Очнувшийся (1/1)

Тёмная пустота перед глазами становилась всё невыносимее. Она то давила невероятной тяжестью, мешавшей сопротивляться ей, то почти отступала, веля, напротив, скорее открыть глаза и вернуться в мир сознания. Это было одновременно и просто и нет. Просто потому, что глубокий наркоз, в который вводят при такой серьёзной и ответственной операции, как пересадка сердца, начал постепенно рассеиваться. Нет от того, что было трудно увидеть мир снова, таким, какой он есть. Точнее, таким, каким он теперь является для этого человека. Для кого-то другого, может быть, кто этим утром просто проснулся дома, в своей постели, и мирно отправился по своим делам, этот мир и оставался прежним. Таким же, каким он оставил его вчера, засыпая. Но только вот для Клэйтона Бэресфорда, того, что сейчас лежал в послеоперационной палате и медленно приходил в себя, свыкаясь с новым сердцем, он навеки станет иным. Ведь получив новое сердце этот совсем ещё молодой наследник миллиардного состояния и семейной фирмы, взамен его отдал очень много - всех тех, кого он до этого любил. Клэйтон ещё не знал, что он увидит, когда очнется, но уже хорошо понимал, кого не увидит рядом с собой. Свою дорогую маму, любимую жену и лучшего друга. Последние двое его предали, продавшись за богатство и возможность унаследовать состояние Бэресфорда. Они объединились и во время операции решили убить Клэйтона, подстроив несчастный случай с отторжением донорского органа. И всё могло бы получится и пройти удачно, если бы не два огромных но. Первое - то, что вовсе не все пациенты, получившие общий наркоз засыпают глубоким сном, каждый семисотый из них остаётся в полном сознании, продолжая всё видеть, слышать и ощущать, будучи не в силах лишь двигаться и разговаривать. И надо же было случиться тому, что Клэйтон попал в этот крайне невысокий процент. Таким образом он узнал, что замышляют те двое и смог, несмотря на обездвиженность, дать понять одному из врачей, единственному из всей бригады не бывшему в преступном сговоре, что что-то идёт не так. Выражение боли и жестокого страдания, две слезинки в уголках глаз и Ларри засомневался. И тут пришло на помощь и второе но - жертва третьего человека, одного из всех в мире любившего Клэйтона. Его матери, совсем ещё молодой и полной жизни красавицы Лилит, к которой случайно попала в руки сумочка Сэм. И узнав правду о возлюбленной сына, женщина приняла нелёгкое решение - позвонила своего старому приятелю-хирургу и рассказав обо всем, попросила немедленно приехать. А пока он ехал, Лилит приняла большую дозировку таблеток сына и к моменту приезда друга испустила последний вдох.?У меня сильное сердце, сынок,? - сказала она мысленно, обращаясь к сознанию Клэйтона - ?Ты проживёшь с ним долгую и счастливую жизнь?.?Нет, мама,? - упрямо возразил ей Клэйтон - ?Я не стану возвращаться туда, у меня там никого не осталось. Я хочу быть здесь, вместе с тобой?.И тогда Лилит рассказала ему про смерть его отца и про то, кем он был на самом деле - дебоширом и пьяницей, которого она сама убила кочергой, чтобы не дать тому ударить сына. Клэйтон осознал тогда всю глубину чувств матери и принял её жертву, пообещав вернуться и продолжить жить, несмотря ни на что. Ведь в шесть двадцать пять утра его сердце остановилось, но спустя два с половиной часа заработало вновь. Это был шанс. Это была победа. Это был знак свыше. Но как же непросто принять этот подарок, хотя бы ради себя самого. Однако, он сможет. Он должен. И он это сделает. Иначе не носить ему имени Клэйтона Бэресфорда младшего.***Тяжёлые веки медленно поднимались, бросая тени от густых тёмных ресниц на бледные щеки. Пластырь с глаз уже сняли, но вот медицинская шапочка, скрывавшая роскошные русые волосы, пока ещё была на голове. Так же как тонкая голубая рубашка скрывала грудь, пересеченную большим продольным швом. Поверх неё находилось лишь одно лёгкое покрывало. Эти ощущения пришли только сейчас, ведь повторный наркоз подействовал как нужно и Клэйтон мирно проспал всю пересадку, не вспоминая о прежней боли. И физической, и моральной. А сейчас добавилось ещё одно - чувство вернувшийся реальности, дрожащей перед глазами неверным светом приглушенных ламп. С каждым взмахом ресниц сознание прояснялось, а кровь постепенно растекалась по застоявшемуся организму, давая почувствовать заново каждую клетку тела. Потом пришли ощущение слабости и небольшой тошноты, знакомые, в общем-то, ибо не первый раз под общим наркозом был. Что ж, пока реальность не обещала ничего плохого, ограничиваясь лишь больничной палатой и негромким писком медицинской аппаратуры. То есть ничего страшного и неожиданного, а потом звук приборов изменил тональность, показывая тем самым, что пациент пришёл в сознание и надо на это отреагировать. Это вскоре и сделала дежурная медсестра, находившаяся неотлучно возле палаты реанимации. Едва увидев, что лампочка над номером палаты загорелась красным, она сейчас же устремилась на её зов. Так и есть, выдохнула женщина с облегчением, как же все переживали, что этот пациент не очнется, но сейчас всё было в порядке.- С пробуждением вас, - сказала медсестра, склонившись над кроватью - Как вы себя чувствуете? Быть может, вам что-то нужно?Клэйтон увидел её лицо, склонившееся над ним. Это была, конечно же, не Пэнни, которая была на операции, а совершенно другая женщина, гораздо старше, блондинка. Но взгляд внимательный, выдающий искреннее сочувствие и переживание о пациенте. Это заслуживало, как минимум, того, чтобы ответить. - Спасибо, я почти в порядке, - произнёс он немного хрипло, горло ещё болело от трубок аппарата искусственного дыхания - Вот только мне очень хочется пить.Последнее сорвалось с губ непроизвольно, благодаря воспоминанию из детства, когда он лежал больной гриппом, а мама приносила ему тёплый морс. Видимо после эта болезнь и дала осложнение на сердце, которое со временем переросло в дилатантную кардиомиопатию, которая и привела к необходимости пересадки сердца. Но думалось сейчас не об этом, а о том самом воспоминании, которое лишь усиливал облик этой женщины, отдалённо похожий на образ покойной Лилит, которую скорее всего похоронят без сына. Сама же медсестра не догадывалась об этих мыслях, она думала, опираясь на то лишь, что видела и слышала.- Прошу прощения, - ответила она мягко - Но пить вам пока нельзя, организм может не принять жидкость. Поэтому, пока только вот так.С этими словами женщина в синей форме взяла с тумбочки стакан с водой и смочив в ней лежавшую рядом губку, мягко прижала к губам Клэйтона. - Спасибо, - сказал он, когда она уже убрала губку - Мне стало немного легче.- Рада помочь вам, - ответила медсестра с улыбкой - Позовите меня, если что-то понадобится, кнопка вызова на правом подлокотнике. А сейчас я схожу за врачем, пускай он посмотрит вас.Клэйтон неловко кивнул, соглашаясь с необходимостью визита вышестоящего по медицинской иерархии. Куда же без этого? Он привык к врачам за всё время болезни и в какой-то степени считал их почти родственниками, например, как анестезиолога Ларри Лупина и того приятеля мамы, что произвёл пересадку. Интересно, решится ли хоть один из них заговорить о том, что случилось. Вряд ли, наверное посчитают, что не стоит так сильно волновать тяжёлого пациента. Не знают же они, что пациент давно в курсе и лишь чудом не умер на их столе от болевого шока, когда ему заживо вскрывали грудную клетку, вынимая неисправное сердце. Что ж, пускай и дальше так думают, ведь с точки зрения медицины это теперь не так и важно, с чем и согласился пришедший через несколько минут врач, как и ожидалось, не ставший ничего спрашивать у Клэйтон, помимо необходимого.- Ну привет, - сказал он, широко улыбаясь и взяв Клэйтона за руку, пожимая её так же, как перед операцией - Я тебе говорил, помнишь, что когда ты очнешься, всё будет уже позади.- Всё так, - согласился с ним молодой мужчина, едва сжимая в ответ его ладонь - Я родился снова и это мой долг, прожить оставшееся время так, как хотела бы она.Нетрудно было понять, кого он имеет ввиду. Уж точно не вероломную Сэм Локвуд, что сейчас коротает часы в Сизо, ожидая суда. - Она хотела бы, чтобы ты был счастлив, - ответил хирург с печальной улыбкой. Он очень любил Лилит, хотя и знал, что взаимной эта любовь не будет, но в память о ней пообещал себе никогда не бросать её сына и помочь ему всем, чем можно.- Значит, у меня нет выбора, - в тон ему ответил младший Бэресфорд - И я просто вынужден быть счастливым.- И будешь, - уверенно произнёс мужчина - Ведь ты очень сильный, а через месяц Рождество, которое часто преподносит сюрпризы. А теперь к делу, расскажи мне, что ты чувствуешь.- Я ощущаю слабость, голова кружится даже когда я поднимаю руку, - начал рассказывать рассказывать Клэйтон, стараясь быть достоверным - Перед глазами всё расплывается, а ещё болит немного, здесь, где повязка.- Ну это нестрашно, - успокоил его хирург - Это остаточное действие наркоза, к вечеру пройдёт, - потом достал из кармана шариковую ручку и подняв на уровень глаз пациента, начав двигать её вперёд, назад, влево и вправо, велел ему - Так, посмотри на ручку и следи за ней взглядом. Что ж, всё хорошо. Боль тоже естественна, - перешёл он к другой части осмотра, бросив взгляд на показатели монитора - Ведь разрез был глубокий и заживает он не сразу. Дай-ка взгляну. Так, повязка сухая, крови нет, так, что, дорогой, всё в порядке, а сейчас поспи, это облегчит процесс возвращения в реальность.Всё верно, а процесс засыпания облегчила хорошая доза снотворного, плавно погрузившая пациента в лёгкий приятный сон безо всяких тяжёлых, рвущих душу видений. А завтра всё будет иначе, совсем по-другому, чем сейчас.