Осколки (1/1)

Прошел месяц с того дня, как супруги Мещерские вернулись из свадебного путешествия. Нина была дома одна: муж Андрей уехал в Подмосковье: посмотреть, как продвигается строительство дома, а сама госпожа Мещерская ничего в этом не понимала и здраво рассудила, что будет только мешать. За те несколько недель, что они провели дома, Нина поняла: конфетно-букетный период подходит к концу, и семейная жизнь постепенно входит в ту колею, по которой, возможно, будет медленно катиться все оставшееся время. Конечно, она по-прежнему была уверена в правильности своего выбора, да и Мещерский, прекрасно понимая, как сложно его жене адаптироваться в роли хозяйки дома, пока не требовал кулинарных изысков: чашка кофе и бутерброд с маслом по утрам, бизнес-ланч в ближайшем кафе на обед и пицца или суши на ужин. С уборкой же его дражайшая супруга вполне справлялась. Но какой бы глупой новоиспеченная госпожа Мещерская ни казалась со стороны, она прекрасно понимала: все время так продолжаться не может. Накануне отлета обратно в Москву Андрей заговорил насчет того, что по возвращению в Москву, особенно после переезда в частный дом, неплохо было бы нанять служанку, хотя бы на то время, пока Нина не закончит учебу, и, несмотря на заверения жены: ?Я сама вполне смогу вести хозяйство? - поставил перед фактом, что начнет заниматься этим сразу после возвращения домой. Однако, стоило Мещерским переступить порог своей новой квартиры, как поток восхищений и впечатлений от поездки из уст Нины был прерван звонком Андреева мобильника. Приняв вызов, Мещерский жестом показал жене, что продолжит разговор с ней чуть позже, скрылся в глубине квартиры. Разговор продолжался около десяти минут, после чего еще часа на два мужчина оккупировал ноутбук и велел не беспокоить. Когда же, уже ближе к ужину, Андрей показался Нине на глаза, вид у него был явно встревоженный. За столом он был очень рассеян, почти все время молчал или отвечал невпопад. На все попытки Нины узнать, что произошло, отвечал только: ?Не забивай свою прелестную головку ерундой: все под контролем?. И так продолжалось несколько дней. Размышляя, что же могло вызвать столь сильные изменения в поведении мужа, Нина почти без интереса пролистывала очередной глянец, и тут на глаза ей попалась бумажная сумка, бережливо отставленная ото всех остальных. ?Блин! Точно! Я же со всей этой суматохой забыла Нанке вещи отдать! – внезапно вспомнила она. – А то, как ей месяц назад операцию сделали, так и не виделись …?. Но только госпожа Мещерская взялась за трубку, как та зазвонила у нее в руках. - Алло! – мгновенно отреагировала Нина. – О, Нан, привет! Ты прямо мои мысли читаешь! - Ты же знаешь, функция чтения мыслей заблокирована! – немного обиделась Нана. – Тем более радиус действия моей телепатии – двести метров. - Значит, просто мысли схожи: я тебе только-только звонить собиралась! – хихикнула Нина. – Ну, ты как? В норме? - Да, все хорошо, - подтвердила Нана, - операция прошла успешно, более чем. - Заинтриговала! – Мещерская стала слегка поигрывать волосами. – Слушай, какие у тебя планы на сегодня? - Да никаких вроде, - исходя из тона в трубке, Нине легко было представить, как Нана слегка пожала плечами. – А что? - Тогда, может, заскочешь? - Да, конечно, - ответила Нана и отключилась. Через час две сестры уже сидели в спальне семьи Мещерских и мило щебетали о своих делах и мужьях. Как только речь зашла об Андрее, Нина, отмахнувшись малозначащей фразой, перевела тему. Нана сразу заметила, что с сестрой что-то не так, хотя она и не подает виду, но не стала первой заводить, возможно, неприятный разговор, тем более, что сама Нина не горела желанием откровенничать. ?Нина такой человек: захочет – расскажет, а не захочет – из нее и клещами не вытянешь!? - решила жена Артема, тем более, что ей и самой предстояло принять важное решение в своей жизни. Пауза длилась недолго. - Ой, Нанка, - выдохнула Нина, все же решившись на разговор, - кажется, конец настал счастливой жизни. - С чего ты взяла? – усмехнулась Нана. - Да Мещерский, - ответила Нина, словно отмахнулась. – Мы только несколько недель, как из путешествия, а уже такое ощущение, что я за другого человека замуж выходила! - Требовательный стал? – предположила Нана. - Да не то, чтобы требовательный – просто другой. Молчит все время, дерганый стал, с телефоном не расстается. - Может, ждет какого-то важного звонка? – попыталась успокоить гостья хозяйку дома. – На работу хочет устроиться… Нина усмехнулась. Еще на первых свиданиях Андрей чуть ли не через каждое слово старался подчеркнуть, что каким бы гадом, готовым идти по трупам, ни был Давицкий, но деньги он платил нешуточные, и теперь по крайней мере на несколько лет более чем безбедной жизни можно забыть слово ?работа?. И, хотя билеты в свадебное путешествие были подарком Леонида Борисовича, деньги на бутики, рестораны и украшения новоиспеченные супруги Мещерские тратили свои, то есть, Андрея. Даже Нине жесты доброй воли мужа иногда казались расточительными, а сам он словно и не думал о том, что деньги рано или поздно закончатся. И пара визитов в одно из Миланских казино, где оба раза Андрей, что называется, срывал куш, только подкрепляли эту уверенность. - Вряд ли. Хотя, кто его знает?! – получив необходимую долю сочувствия, Нина решила перевести разговор на другую тему: еще не хватало дать Нане понять, что она сожалеет о своем выборе, тем более, пока сожаления не было. – Ладно, не будем о грустном, согласна? - Согласна, - улыбнулась Нана. - А ну-ка посмотри, что я тебе из Милана привезла! – Мещерская протянула гостье бумажный пакет. – Думаю, понравится! Нана взяла пакет и извлекла оттуда довольно симпатичное платье: фисташкового цвета, в меру открытое, но в то же время довольно скромное. На деловую встречу его, конечно, не оденешь, а вот для тихого семейного торжества или похода в кино или ресторан оно вполне подходило. Примерив новый наряд и пару раз пройдясь из одного угла комнаты в другой, точно по подиуму, Скворцова улыбнулась: - Спасибо, Нин, мне очень понравилось! - На ценник посмотри – понравится еще больше, - с легким подколом в голосе заметила Нина. - Жаль только, что очень скоро оно может стать мало… - произнесла Нана, сделав вид, что очень опечалена этим фактом. - Научилась кушать – решила забить на фигуру? – беззлобно усмехнулась Мещерская. - Или… Тут хозяйка дома пристально всмотрелась в лицо сестры, у которой в этот момент в глазах появилась искра радости, и это было явно не только по причине их встречи и дорогой обновки. - Или, - с легким кокетством подтвердила Нана прежде, чем сестра успела задать свой вопрос. - Наська!!! Поздравляю, сестренка!!! – Мещерская бросилась радостно обнимать гостью, но вдруг опомнилась: - Подожди… Ты же вроде как не могла, а прооперировали тебя только месяц назад. Неужели успелось? - На самом деле, еще ничего и нет, - слегка смутилась госпожа Скворцова, - но я на следующий же день после модернизации договорилась с врачом по поводу искусственного оплодотворения, и уже сдала все анализы. Он сказал, что, как только найдут подходящего донора, можно будет провести процедуру. - Вот оно что, - протянула Нина, - а я-то уж думала, вас с Артемом уже можно поздравить… - Нет, - и снова стыдливая улыбка слегка коснулась губ Наны, - поздравить меня можно пока лишь с тем, что у меня нет никаких отклонений ?по женской части?. Поиск женщины, подходящей по всем параметрам, может затянуться надолго… Произнеся это, Нана невольно задумалась над смыслом этих слов. Возможно, она была слишком требовательна к кандидатуре. На первой официальной консультации Соболёв предложил ей воспользоваться тем генетическим материалом, что имеется у них в банке донорства, уверяя, что самое главное: чтобы у донора не было никаких генетических заболеваний или предрасположенностей к ним – вполне обеспечивалось. Однако, Нана понимала, что генетически этот ребенок будет не ее, а той, другой, женщины, поэтому требовала максимального сходства с собой: наилучшая кандидатура в представлении госпожи Скворцовой - кареглазая светловолосая женщина не старше двадцати трех лет с четвертой отрицательной группой крови. Это резко сужало круг возможных кандидатур и замедляло время поиска, но Нана не торопилась: ей важен был результат. Из раздумий ее вывела нестандартная мелодия звонка, услышав которую, молодая женщина почти мгновенно извлекла телефон из сумочки и произнесла: ?Да, Александр Вячеславович!? - Нана, здравствуй! – ответил он. – Спешу тебя обрадовать: кажется, нашли мы именно то, что искали. - Да?! – у Наны загорелись глаза. - Идеальная кандидатура. Материал поступил буквально сегодня, - подтвердил Соболёв. – Конечно, у нас это не принято, но я сейчас скину тебе ММС-кой фотографию донора и, если тебя устроит, завтра можешь привозить генетический материал мужа. Скворцова просияла счастливой улыбкой. До этого ей были уже отвергнуты три кандидатуры, но на этот раз, она была уверена, удача ей улыбнется. Ответив неопределенное: ?Ага? - она отключилась. Еще секунд через тридцать мобильный оповестил о новом сообщении. Нана дрожащими от волнения пальцами набрала нужную комбинацию кнопок, чтоб посмотреть ммс. С фотографии на нее взирала симпатичная молоденькая девушка. Сходство, если сравнивать, скажем, с Ниной, было весьма условным, но все же большим, чем у других претенденток. Поняв, что воротить нос и дальше будет уже неприличным, она набрала в ответе на сообщение коротко, но ясно: ?Завтра ждите!?. Поздний вечер. Нана и Артем лежали в постели, когда Скворцов решил задать Нане вопрос, который волновал его с самого возвращения домой. - Нась, а ты что это сегодня такая счастливая, а? – улыбнулся он. Нана едва сдерживалась, чтобы не рассказать Артему о своем плане, и только то, что для него это должен быть сюрприз, останавливало ее. К тому же, существовал риск, что, узнав, Скворцов, подобно профессору Дарову, скажет, что им еще рановато иметь детей, да и вообще не те условия. Не так-то просто мужчине пойти на этот шаг осознанно. Другое дело, когда все уже произошло: любое сердце по-настоящему любящего мужчины оттает от слов: ?Милый, у нас будет маленький?, - а если и нет, то, по крайней мере можно будет надавить на совесть и жалость, разведя руками сказав: ?Ну, теперь ничего уже не поделаешь!?. Проведя это нехитрое прогнозирование, Нана улыбнулась: - А с чего мне грустить? Ты ведь рядом… Любишь меня… - Нан, да что с тобой сегодня? – удивился Артем. - Ну, Артем, ну, скажи, ведь любишь? - Конечно, люблю! – Скворцов нежно чмокнул жену в макушку. - Тогда подожди… - молодая женщина стала медленно вылезать из постели. - Ты куда? – от удивления Скворцов даже приподнялся на локте. - Свет выключить, - улыбнувшись, Нана накинула халат. - Так он же уже выключен! - Не совсем, - хихикнула она. – Или ты хочешь, чтоб опять весь дом обесточило? Артем усмехнулся, вспоминая недавнее происшествие. Тогда, проснувшись поутру, они подумали, что пробки выбило только у них, но стоило Скворцову выйти из квартиры и встретить на лестничной клетке соседа, как тут же был получен вопрос: ?Слушай, у тебя, случаем, свет ночью не вырубали??. ?Ну, Нана… - подумал тогда он. – А я-то подумал, это было специально…?. На лице Скворцова замерла легкая улыбка. Он не переставал удивляться жене. Всегда тихая, нежная, скромная, она в порыве страсти порой была неудержима, но как только все заканчивалось, она стыдливо отводила глаза, точно боясь порицаний. За воспоминаниями о своих наблюдениях, Артем и не заметил, как табло электронных часов погасло, и ощутил возвращение Наны только тогда, когда она впилась своими губами в его. И завертелось. Снова прелюдии, сладкие стоны, выбросы адреналина в кровь. С каждой секундой ускоряя ритм и постепенно устремляясь к вершине блаженства, в этот раз Нана думала только об одном: ?Только бы получилось!?. Первые солнечные лучи слабо пробивались сквозь шторы, лишь слегка рассеивая темноту комнаты. Электричество по-прежнему отключено. Нана резко открыла глаза. На этот раз она и вправду спала без сновидений: это было необходимо для полного спокойствия нервной системы и максимально увеличивало шансы на сохранение генетического материала Артема в организме Наны в состоянии, пригодном для взятия унции. Молодая женщина встала как можно тише и, в одной ночной рубашке выйдя в подъезд, включила электричество и вздохнула. Чувство легкого беспокойства и даже стыда почему-то возникло где-то за гранью аналитического мышления. Она понимала, что, не сказав ничего Артему, снова лжет ему в весьма изощренной форме, но даже не страх его отказа от эксперимента, как это было накануне, а боязнь разочаровать его в случае неудачи, толкал Нану на этот шаг. Конечно, через пять-семь лет уже не останется никаких сомнений в том, что она сможет иметь детей сама и СВОИХ, но разработки профессора Дарова лишь дадут ей возможность, а сколько еще лет придется ждать самого факта зачатия – неизвестно. ?И снова я решаю все за нас обоих, - вернувшись в комнату и начиная собираться, бросила Нана взгляд в сторону спящего Скворцова. – Но ты простишь, ведь через девять месяцев и три дня, возможно, случится чудо, о котором можно только лишь мечтать!?. Без пяти шесть утра. Рабочий день в Центре планирования семьи и репродукции человека начнется только через полтора часа, но в окне кабинета Александра Вячеславовича Соболёва уже горел свет. Молодой врач и его друг Дима Обухов обсуждали предстоящую процедуру. - Дим, я так и не понял, чего ты сюда пришел? – одевая медицинский халат поверх футболки, поинтересовался врач – Ты же нанотехнолог, а не врач. Или ты ?сестру? поддержать? - Да нет, Шур, я тут как раз в качестве нанотехнолога, - ответил Обухов, вырисовывая ручкой узоры на испорченном бланке. – Дело в том, что… как бы тебе это сказать? - Что, сам решил донором заделаться? – усмехнувшись, перебил Соболёв. - Типун тебе на язык: я женат! – фыркнул Дима. – Просто Нану как бы разбирать придется… - Как – ?разбирать?? – Александр Вячеславович округлил глаза. Его фантазия услужливо разрисовала в красках провода, датчики и прочую техническую начинку пациентки. – Прямо здесь? - Нет, у меня в гараже, а сюда я ее уже по частям доставлю, - иронично откликнулся ассистент профессора Дарова. – А если серьезно, то не надо никого разбирать. Только отключить пару датчиков, а дальше все по проекту. - И почему нельзя было все сделать по-человечески, а не через?… - выдохнул Соболёв. – Рассказала бы все мужу, привела… Заодно бы и обследовался перед таким серьезным делом. - А эта... процедура, - внезапно смутился Дима, - она очень болезненна? - Болезненна? - удивился Соболев, - Да нет, неприятна, возможно, но никакой боли. Мы обычно проводим без анестезии. - Даже так? Значит, я зря приперся, и еще эту железяку притащил, - вздохнул Дима, указывая на сумку с ноутбуком, - Да, если честно сомневаюсь, что эта ?машинка? потянет утилиты Наны. Ну, да ладно, зато исполню свой братский долг. Не успел он это произнести, как в кабинет, робко постучавшись, заглянула Нана: - Извините, можно, Александр Вячеславович? – спросила она. - Да, конечно, Наночка, заходи! – улыбнулся Соболёв. – Как настроение? Боевое? Нана кивнула. Для нее эта первая и, скорее всего, единственная попытка по-настоящему - бой. Бой с судьбой, который она обязана выиграть. Что ни один, даже самый опытный, врач не даст гарантию больше сорока пяти процентов – это всем известно, но в случае с молодой госпожой Скворцовой никаких гарантий не было вовсе – только неизвестность. На пути в клинику Нана не могла удержаться от того, чтобы не проанализировать ситуацию трезвым умом, безо всяких эмоций и надежд, и, как ни странно, именно скупые цифры позволяли ей держаться в бодром расположении духа. ? ?Все показатели моего организма в норме, со времени последнего сбоя биометрических настроек прошло больше месяца, износ организма в целом – минимален. Артем тоже никогда не жаловался на здоровье, значит, патогенные процессы, способные отрицательно повлиять на процесс приживания эмбриона, с вероятностью в семьдесят пять процентов, исключены?. - Ну и отлично, - Соболёв приободряюще улыбнулся. – Тогда идем. Произнеся это, Александр Вячеславович взял Нану под руку и повел вдоль коридора к кабинету, где будет проходить процесс изъятия генетического материала. Со времени их последней встречи молодой врач успел не раз детально изучить план проведения нестандартной процедуры, в итоге, адаптировав ее к стандартным методам, но внутри его боролись два человека. Как ученый, исследователь, он не мог упустить шанс сделать открытие, которое, возможно, еще послужит человечеству, но как человеку ему это было противно. Сам факт извращенности процесса ставил в его сознании определенный блок. ?Все же, если бы она уговорила мужа сдать генетический материал напрямую, на ее искусственность скорее можно было бы закрыть глаза, чем теперь. И ведь не откажешь… А если сорвать все?? – размышлял он. ?Так! Шурик, что-то ты додумался… - отвечала ему вторая, прагматичная, половина, - нельзя! Делать детей ?в пробирке? можно, а выращивать – нельзя? Этого никто не говорил! А вдруг правда – открытие??. Дима, все это время шедший за Соболёвым и Наной, немного театрально кашлянул в знак того, что они уже целую минуту стоят перед дверью нужного кабинета, но не входят. Заметив это, Шурик смущенно улыбнулся другу и пациентке и, повернув в замке оставленный снаружи ключ, провозгласил: - Прошу. Нана переступила порог и оказалась в помещении, нижняя половина стен которого была выложена мелким темно-зеленым кафелем, а верхняя – покрашена краской на тон светлее. Пол так же был покрыт плиткой, но большего размера, цвета засохшей крови. По периметру процедурной стояли передвижной металлический столик с инструментами, кушетка и несгораемый шкаф. Середину же этого довольно просторного помещения занимало гинекологическое кресло. Молодая женщина сделала несколько неуверенных шагов и устроилась на нем. - Нана, расслабьтесь, может быть немного неприятно, но ничего не бойтесь, - тоном врача успокаивающего пациентку, сказал Соболев, не отрываясь от проведения процедуры. Нана лишь кивнула и, чувствуя себя несколько неловко в новой для себя ситуации, стала внимательно изучать потолок, даже слишком внимательно. Мысли ее возвращались к Артему и прошлой ночи. Вчера она сделала все и даже больше для того, чтобы сейчас лежать здесь, ради того чтобы ее желание, мечта, исполнилось. Но все же какая-то часть ее чувствовала себя предательницей. Сюрприз - сюрпризом, но что если Артем не захочет становиться отцом, как он отнесется ко всему этому? Может, следует ему все рассказать пока не поздно? А что если он будет против? А что если не согласиться? Станет отговаривать, просить подождать? Нет, она не хочет, не хочет этого слышать, не хочет ждать. Она просто хочет стать настоящей. Настоящей женщиной, мамой, женой. Она стала замечать, с каким любопытством и завистью наблюдает за молодыми мамами, толкающими впереди себя детскую коляску. Она хочет сама быть на их месте. А Артему? Ему просто придется смириться, принять. И пусть это эгоистично, но это так. Придя к этой мысли Нана неожиданно успокоилась и закрыла глаза. - Ну, вот и все, - раздался голос Соболева, - процедура проведена успешно. - Спасибо, - Нана медленно встала с кресла. - Пока не за что, - ответил Александр Вячеславович, снимая перчатки. – Подсадка через два дня. А еще через три недели и поблагодарить сможешь. Три недели спустя. Серые струи непрекращающегося ливня накрыли город упаковочной пленкой. В пенящихся от ударов струй лужах отражались размытые силуэты прохожих и диски припаркованных вдоль тротуаров машин, но ничто, казалось, не могло испортить настроение Наны. В столь ранний час, абсолютно не пугаясь упругих струек дождя, стучащих по куполу зонтика, нырнула под козырек Центра планирования семьи и репродукции человека. Последний раз она была здесь чуть меньше трех недель назад: тогда ей провели процедуру искусственного оплодотворения, в ходе которой было подсажено четыре эмбриона, каждый из которых имел равные шансы прижиться и стать в итоге ребенком, самым любимым и желанным. Хотя гарантии на то, что приживется хотя бы один были малы, Нана не сомневалась в том, что все получилось. Ей казалось, она чувствует в себе новую жизнь. Сколько раз за прошедшее с процедуры время она, лежа ночью в постели без возможности уснуть, пыталась сканировать собственные системы в попытках обнаружить нечто новое, на первый взгляд, кажущееся чужеродным, но на деле такое родное! Но доходя до того места, где должна была уже зародиться новая жизнь, казалось, переставала дышать, а сердце наоборот начинало биться словно заведенное, и женщина в нерешительности отступала, не слушая доводов разума, который хотел знать точно. А сердце боялось, и она уступила этому страху, и решила просто ждать и надеяться. За этими воспоминаниями Нана подошла к кабинету УЗИ и постучалась, не обращая абсолютно никакого внимания на других женщин, ожидающих своей очереди. - Да-да! – раздался из-за двери голос Соболёва. – Войдите! Набрав в грудь побольше воздуха как ныряльщик перед погружением Нана слегка толкнула дверь и вошла. Александр Вячеславович, не отрываясь от записей, мельком посмотрел на нее. На краю стола уже лежал распечатанный конверт с результатами анализа. Лишь когда Нана прошла и села на стул напротив врача, тот, наконец, оторвался от заполнения бланков и обратил на пациентку должное внимание. - А Вы, смотрю, как всегда прекрасно выглядите! – врач решил начать разговор с комплимента. - Спасибо, - коротко ответила Нана. При других обстоятельствах госпожа Скворцова бы оценила комплимент более высоко и, возможно, дала бы достойный ответ, но сейчас эта часть разговора показалась ей лишней и ненужной. Все ее существо желало услышать одну единственную фразу, получить ответ на вопрос, не дающий ей покоя вот уже три недели. Она почти не сомневалась в положительном результате, уже в красках представив себе, как и каким тоном Соболёв объявит ей грандиозную новость, но это ?почти?… Это коварное слово, преследующее Нану всю ее недолгую жизнь: ?почти? человек, ?почти? дочь, сестра – миллион всяких ?почти?. Прагматик в ней говорил, что и на этот раз ?почти? снова испортит ее жизнь, но Нана изо всех сил старалась не слушать голос разума. ?В жизни процент логики стремится к нулю, и я тому пример!? - успокаивала она себя. Эти размышления заняли долю секунды и, чтобы не выдать чересчур разыгравшееся волнение, Нана спросила: - Ну, что? - Результаты пришли вчера, - ответил Соболёв и замолчал на секунду. Вчерашний день мало отличался от всех предыдущих: кабинетная рутина, встречи с потенциальными пациентками, консультации, пара процедур, две подготовки – все, как обычно. Где-то ближе к двенадцати часам в кабинете раздался негромкий стук. Соболёв мельком взглянул на наручные часы и, мысленно сетуя на то, что одна из пациенток снова решила прорваться в кабинет на полчаса раньше назначенного, вымученно откликнулся: - Да! Через секунду вместо нерадивой пациентки в кабинет вошла молоденькая, только из медучилища, медсестра в розовом коротком халате. В руках у нее был запечатанный конверт с ?окошком?. - Александр Вячеславович, готовы результаты анализа Скворцовой, - оповестила она. – Вы просили сказать… - Да, Верочка, спасибо, - откликнулся врач, - положи на стол. - Хорошо, - девушка выполнила распоряжение и улыбнулась, - что-нибудь еще? - Да, Вер, - кивнул Соболёв, - если можно, займись своими прямыми обязанностями. Вера, недовольно хмыкнув, качнула бедрами и скрылась за дверью. Проводив медсестру взглядом, хозяин кабинета откинулся на спинку кресла, зевнул и сладко потянулся. Эта молодая медсестра работала в Центре без году неделю, а Соболёв порой видел ее чаще, чем корифеев этого учреждения, которые занимают свой пост не первый десяток лет. Но пора было возвращаться к работе. Скинув завладевшую им на миг негу, Александр потянулся за конвертом. Уже давно при вскрытии подобных конвертов Соболёвым не завладевало такое волнение, как сейчас. За несколько лет работы в клинике, он привык видеть разные результаты, и сколь бы ни была ему приятна пациентка, не сильно расстраивался, если они оказывались отрицательными. Как врач, набравшийся уже кое-какого опыта, он знал, что в случае чего, скорее всего, последует вторая, даже третья попытка и, если это в принципе возможно, и пара решит бороться до последнего, рано или поздно наступит удача. Но случай Наны был более чем особенный. Искусственный организм, который, в принципе нельзя отличить от настоящего, идеальная среда, но тем не менее по сути своей инкубатор. Несколько раз со времени начала эксперимента Соболёва посещали мысли о необходимости отказаться от его продолжения по этическим причинам, но в каждый из них он вспоминал слова Обухова: ?Если он [эксперимент] удастся, то представляешь, какой это будет прорыв в медицине?? - и молодой врач все же решался идти до победного, невзирая на раздирающие душу сомнения. Вот и сейчас он смотрел на конверт с результатами анализов Наны и не знал, что больше хочет увидеть: ?положительно? или ?отрицательно?. В случае положительного результата он сможет начать наблюдение за удивительным процессом, не имеющим до этого аналогов во всем мире, сможет написать диссертацию о создании искусственных половых органах, которые позволят иметь родных детей тем, для кого это никак невозможно сейчас. Это прославит имя Александра Вячеславовича Соболёва на всю страну, а может, и мир, даст ему дорогу в жизнь и избавит от повседневной рутины. Но какую цену за это придется заплатить? Что вообще родится от этого эксперимента? Генетически – человек, а дальше? Как в искусственной среде будут развиваться мозг, нервная система будущего ребенка? Какая кровь будет течь в его жилах, если учесть, что на первых этапах развития все питательные вещества плод получает через пуповину и кровь матери? Так не лучше ли, чтобы природа сама поставила жирную точку в этом вопросе? Соболёв аккуратно распечатал конверт и медленно вытащил бланк… - Сожалею, - произнес Соболёв, вернувшись к реальности, - результат отрицательный. - Что? – выдохнула Нана. Сперва она даже не поверила в то, что слышит это наяву. Ей казалось, это сон. Всего лишь сон, кошмар. Людям иногда снятся кошмары. Сейчас она проснется, встанет, пойдет на обследование, и ей скажут, что все хорошо. - Вы не беременны, - спокойно повторил Соболёв. - Этого не может быть! – воскликнула Нана. – Это ошибка!!! В лаборатории просто перепутали анализы или фамилии. Я… - Нана, успокойтесь, - оборвал ее Соболёв, - вероятность ошибки исключена. Вы хоть понимаете, в учреждении какого уровня Вы находитесь?! - Но ведь у вас тут все равно работают живые люди, - стояла на своем молодая женщина, - человеческий фактор исключать нельзя! - Все точно, - покачал головой врач. - Мне очень жаль, но я предупреждал, что вероятность положительного исхода очень мала. Нана, опустив голову, смотрела себе под ноги, будто ожидая найти там ответ или утешение. Она не могла поверить, просто не хотела верить. Сцепив руки, почему-то покрывшиеся мурашками и начавшие мелко дрожать, она сделала то, что боялась завершить все эти три недели. Самодиагностика заняла не больше полминуты, все это время она сидела не шевелясь. Соболёв, не зная, что творится с женщиной, встал из-за стола и пошел в другую часть кабинета, за стаканом воды. Он точно не знал, поможет ли это, но ничего другого предложить не мог. Нана удивленно посмотрела на протянутый ей стакан и покачала головой: - Нет, спасибо. Вы правы, ничего нет… я не беременна, - голос девушки звучал безэмоционально: она знала, что не может сейчас позволить себе чувствовать, иначе от клиники камня на камне не останется, или хотя бы от кабинета. Александр Вячеславович ни в чем не виноват, даже наоборот, он хотел помочь. Она позволит себе чувствовать потом, сейчас нужно держать себя в руках, несмотря на боль в груди, что почти мешает дышать. - Спасибо Вам, спасибо, - она резко стала со стула, - Вы правда предупреждали и старались. Спасибо... Прощайте, - и вышла из кабинета так быстро что Соболев, прошептал уже закрытой двери: - Мне очень жаль, до свидания, - ловя себя на мысли, что ему действительно жаль Нану. Тем временем молодая госпожа Скворцова уже вышла из здания центра. Все так же не прекращаясь шел ливень, только теперь он никак не противоречил настроению Наны. Ее надежды рухнули так же быстро, как и зародились. Она старалась держаться, чтоб не показывать своих слез прохожим: в последнее время она слишком много плачет. Она устала от этого. Мимолетный взгляд на тонкий браслет часов, в корпус которых был встроен НЕ_НАДО, и которые она до сих пор носила, просто так, по привычке. Восемь. Она еще успеет на занятия в Институт, но нет… Отчасти новые – отчасти старые преподаватели, но все без исключения наслышанные о талантливой студентке Нане Колесниковой (Скворцовой), сдавшей вместе с сестрой переводные экзамены и поступившей сразу на второй курс; Топорков, гордо расхаживающий по коридорам и не упускающий возможности ?уколоть гения? и припомнить ей эпизод с клоуном; ребята, которые ничего не знают и (так решила Нана после своего спасения) не должны знать о ее проблемах, и, конечно же, Артем, который каждую перемену спрашивает об успехах… Нет, она не должна показываться им в таком состоянии. Сегодня она ничего не хотела. Обычно в такие сложные моменты своей жизни Нана не раздумывая шла к Алексею Петровичу за советом и жизненным опытом, но сейчас, она знала, идти к нему бесполезно. Конечно, как любой любящий отец Даров сначала попытается ее утешить, и, быть может, у него это даже получится, но как только Нана придет в себя, и это она тоже предвидела, начнет читать ей лекцию на тему различия ума и разума, собственно, как и любой любящий отец. Поэтому Нана просто шла, куда глаза глядят и даже не заметила, как ноги сами привели к самому близкому человеку: Нине. Несмотря на все разногласия, временами приступы эгоизма и, казалось, ее легкомысленность, именно она была самой родной, сестренка Нина. Оказавшись у двери Нана столкнулась с Ниной, уже спешащей в институт, и как всегда опаздывающей, из-за того что долго крутилась возле зеркала. Если свою учебу Нина хоть как-то подтянула, то в плане пунктуальности все осталось на прежнем уровне, но сейчас Нана была благодарна за эту ее черту. - О, привет, - удивленно поздоровалась с сестренкой Нина, - А ты как тут? Что-то случилось? После этого невинного вопроса Нана, уже не могла сдерживаться, и слезы покатились из глаз, вперемешку с горестными всхлипами. - О, Господи, Нана, ты меня пугаешь! - вскрикнула Нина, наблюдая за начинающейся истерикой, у такой спокойной, и всегда уравновешенной сестры. А Нана, тем временем, стала оседать на пол. - Ну, нет, так не пойдет, - Нина подхватила молодую женщину, и, бросив сумку возле двери, помогла Нане дойти до дивана. Нана не села, а почти упала на диван. Нина, наблюдающая всю эту картину, подпрыгнула от громкого звука. Это ноутбук, стоящий на столе вдруг погас и задымился. По комнате распространился неприятный запах жженой пластмассы. ?Да пусть хоть всю техника перегорит! - опускаясь рядом с сестрой, подумала Нина, - Лишь бы ей полегчало?, - и обняла Нану как можно сильней. Боль уходила вместе со слезами, оставляя после себя пустоту. Разум приказывал остановиться, уговаривая смириться. А сердце упрямо кричало: "НЕТ! Это не справедливо! Почему всем вокруг доступно, то, что никогда не будет у нее! При всем ее совершенстве, при всех ее чувствах! Она все равно останется просто роботом, железкой. И пусть ей сняться сны, и пусть она может, плакать, смеяться, любить, чувствовать боль. Она не сможет самого главного - подарить жизнь. А значит, она пустая, не настоящая. Боже, верните ее к Давицкому, верните ее в капсулу для форматирования. Может, тогда будет не больно, может, тогда она сможет все забыть. - Забыть? - услышала удивленный голос сестры Нана, - Что забыть? Видимо, последние слова Нана сказала вслух, и Нина до этого молча, обнимающая ее, услышала их. Нана подняла глаза на сестру, от долгих рыданий у девушки покраснел нос, прочертились дорожки от слез на щеках, глаза на мокром месте - ну чем не обычная девушка? ?Тоже мне андроид. Наноробот будущего? - покачав головой, подумала Нина, и, протянув сестре пачку бумажных платков, коротко сказала: - Рассказывай. Глубоко вздохнув, Нана начала, она рассказывала, про модернизацию, про предложение Димы, о Соболёве, об искусственном оплодотворении. Говорила обо всем: о своих надеждах и страхах, о своих мечтах и желаниях. Это была ее исповедь, и Нина слушала, не перебивая, забыв, про институт, пары, мужа и собственные проблемы. - И вот, сегодня я ходила на прием и мне сказали, что ничего не получилось, - шепотом закончила женщина, чувствуя, что ее снова начинают душить слезы. Нина обняла сестру и гладила по волосам и спине, не зная, что делать, как помочь, чем успокоить. Она и не предполагала, что Нана так хочет ребенка, что она пойдет на такой шаг. Сама молодая Мещерская, если честно, еще не задумывалась о детях, да и Андрей говорил, что еще рано. Что надо пожить для себя, дня них двоих, а настираться грязных пеленок и наслушаться детских криков по ночам они и потом успеют. Всхлипы стали утихать, слез не осталось, боль от обиды и потери не ушла, но притупилась настолько, что можно было думать, чувствовать и дышать. Нана отодвинулась от сестры и с благодарностью посмотрев на нее, грустно улыбнулась: Спасибо, тебе. - Да, ладно, - отмахнулась Нина, - Если бы я действительно могла чем-то помочь. - Ты помогла правда. Мне больше не к кому было пойти. - А, что Артем не знал про... - Нет, - покачала головой Нана, - И ты, пожалуйста, не говори. Я не хочу, чтобы он знал... теперь. - Обижаешь, - надула губки Нина, - Я могила. Хочешь чаю? Тебе ведь теперь можно чай? - Да, можно, - кивнула Нана, понимая, что ей действительно надо на что-то переключиться, хотя бы на кружку чая - А что это за запах? - Нина встала с дивана, и взяла со стола ноутбук: - Боюсь, сгорела машинка, - отодвигая его подальше от себя, констатировала смерть ноута, женщина. - Ой, это все из-за меня, - Нана почувствовала себя виноватой, мало что из сестры ?жилетку? для слез сделала, так еще и ноутбук сломала, пусть и не специально. - Да ладно, не бери в голову, - одобряюще улыбнулась Нина, - Я все равно собиралась новый покупать. Пойду, выкину, заодно посмотрю, жив ли чайник. Нина ушла на кухню, а Нана собиралась с мыслями. ?Что дальше? Смириться? Жить дальше, как будто ничего не произошло? А может, попытаться еще раз? Попросить Соболёва... а вдруг! - от этих мыслей в горле опять встал ком, а глаза защипало. - Нет, все, хватит реветь! Надо держать себя в руках, ради Артема, ради Алексея Петровича, да ради себя. А может, действительно поговорить с Артемом и взять ребенка из ?Дома малютки? и быть ему мамой. Самой лучшей мамой на свете, как и предлагал Соболёв, а потом через пять-семь лет, возможно, если технология продвинется настолько вперед, попытаться с помощью нано-гамет? Нет, это все было не то, она понимала, насколько это эгоистично, но не лежала у нее душа к приюту. Не могла она почувствовать себя настоящей матерью без всех атрибутов беременности. Она не знала, что делать... разум и чувства пошли в разнос... Разум говорил одно, но вот сердце и душа молили о другом. Шаги Нины заставили Нану отвлечься от этой сложной задачки жизни. - С чайником и остальной техникой все в порядке, только несколько лампочек пострадало, - сообщила Нина, ставя на журнальный столик две чашки и вазочку с пирожными, - Чай зеленый с жасмином, уверенна, ты такого еще не пробовала, и пирожные, свежие, такая вкуснятина, прощай моя фигура, - засмеялась Нина. - Спасибо, - кивнула Нана, пробуя новый напиток. После недолгого молчания, пока девушки наслаждались пирожными, и каждая думала о своем, Нина спросила: - Что думаешь делать? - Не знаю, – пожала плечами Нана, - Держаться, как говорят: ?сохранять хорошую мину, при плохой игре?. Нельзя, чтобы Артем или кто-нибудь еще обо все догадался. - Кстати об Артеме. Как ты объяснишь ему свое отсутствие на парах? Хочешь, я что-нибудь придумаю, прикрою тебя. - Нет, спасибо, - отказалась Нана, прекрасно помня, что из ее сестрички лгунья просто никакая, - Я скажу, что все утро провела в гараже вместе с Димой, над новым проектом, а когда опомнилась, поняла, что опоздала. И мне просто не захотелось выслушивать нудные лекции Топоркова. - Правдоподобно, - согласилась Нина. - А если он Диму спросит? - Сомневаюсь, что до этого дойдет, - пожала плечами Нана, - Но я на всякий случай позвоню Диме... заодно и сообщу, - глаза Наны снова стали грустными. Нина сжала ладонь Наны, желая хоть как-то утешить, вернуть ту прежнюю, веселую, с любопытством смотрящую на этот новый мир девушку. Но нет, что-то в глубине глаз Наны погасло, и Нина боялась, что это что-то было в сто раз серьезнее, чем вся та неразбериха с Давицким, в сто раз опаснее для самой Наны. Нана одернула руку, будто прочитав мысли Нины, и с преувеличенным вниманием посмотрела на часы. - Мне уже пора, - сообщила она, вставая с дивана. - Да, хорошо, - поднялась Нина, чтобы проводить сестру. Девушки прошли в прихожую, тут Нана обратила внимание на брошенную возле двери сумку: - Нин, из-за меня ты тоже пропустила учебу. - Да, глупости, - улыбнулась Нина, самой лучезарной улыбкой, - Не в первый раз. Нана, улыбнулась в ответ. Когда-то Нана спросила. для чего люди улыбаются, и Нина ответила, для того чтобы сделать друг другу приятнее, но сейчас глядя на улыбку сестры, Нине захотелось заплакать, настолько та выглядела вымученной, и девушка вновь обняла Нану. - Все будет хорошо, сестренка, - прошептала она ей на ухо. – Поверь мне Нана лишь слабо кивнула, молча повернулась и вышла, закрыв за собой дверь. Ей очень хотелось верить, но почему-то расчеты говорили о другом.