Часть 3 (2/2)

— Хулиганим? – поинтересовался Трион, неслышно возникая за спиной братца. Тот обернулся и одарил старшего принца угрюмым взглядом.

— Поязвить пришел? – мрачно спросил Тор. Трион удивленно поднял бровь.— За что такая немилость?— За ехидство, — оскалился Торрен. – Хорошо еще, что отец не понял, на какое «вино» и на какие «знакомства» ты намекал, оратор недоделанный.

— Во-первых, отец, к твоему счастью, остается в сладком неведении относительно твоих кабацких похождений, — сообщил Трион, подходя к брату. – А во-вторых, почему «недоделанный»? На недостаток красноречия я не жалуюсь.— О да, язык у тебя подвешен замечательно, — хмыкнул малолетний паршивец, бросая в пруд последний камушек и поднимаясь. – Если бы он еще не был таким острым…

— Семейное, — широко улыбнулся Трион. Тор обжег любимого братца еще одним выразительным взглядом и попытался пройти мимо него, но Трион тут же загородил ему проход.— Пусти, — потребовал Торрен.— А вот не пущу.

— Трион! Я не шучу!— Я тоже.

— И что… ах!..Трион, дождавшись, когда его младшенький ослабит бдительность, схватил его за талию, толкнул назад и прижал к дубовому стволу, стиснув так, чтобы у Тора не было ни малейшего шанса вырваться.

— Трион! Пус…

Старший принц не дал ему договорить, привычно и умело закрыв братишке рот поцелуем. Руки Триона скользнули вверх, гладя спину младшего сквозь легкую ткань камзола, затем опустились вниз, и Тор коротко застонал в губы брату, почувствовав на своих ягодицах его ладони.

— Нет, вы только посмотрите на него, — прошептал старший дроу, лаская поцелуем шею братишки. – Вчера чуть меня не соблазнил, отпускать не хотел, а сегодня бегает от меня как отаки от сэльфинга.

— Ничего я не… ай! – охнул Тор, когда брат слегка прикусил кожу на его шее. – Трион, трэш, больно же!— Но ведь приятно? – провоцирующим тоном поинтересовался старший дроу.— Уйди! – Тор попытался оттолкнуть его, но вместо этого получил новый поцелуй, еще более чувственный и глубокий, и невольно расслабился в руках брата, наслаждаясь их мягкими прикосновениями и умелыми ласками.

Тор покорно раздвинул губы, впуская в рот горячий язык брата, и выгнулся ему навстречу, когда сильные руки забрались под его рубашку и прошлись по животу и ребрам.

— Какой ты послушный, — мурлыкнул Трион, лаская кожу за ухом Торрена. – Всегда бы таким был…— Заткнись! – тихо выдавил младший дроу – на большее сил у него не хватило.

— Пороть тебя в детстве надо было, паршивец, — нарочито сокрушенно вздохнул Трион, опускаясь губами к тонким косточкам ключиц Тора и одновременно расстегивая его рубашку.

Холодок легкого ветерка, коснувшийся разгоряченной кожи Торрена, несколько отрезвил его. Вспомнив, где они вообще находятся и чем занимаются, младший принц дернулся, разрывая поцелуй, и уставился на брата дикими от испуга глазами.— Трион, ты совсем чокнулся?! Забыл, где мы? А если нас кто-нибудь увидит???— Я накрою нас «пологом безмолвия», — улыбнулся Трион, и от этой улыбки младшему дроу стало не по себе.

— Трион, не сходи с ума! Здесь?!!— Ты против? – вскинул брови первый принц.— Да!!!— А вот я – нет, — с садисткими нотками в голосе заявил Трион. Тор округлил глаза, но прежде, чем он успел открыть рот, его повалили на мягкую, высокую траву берега и прижали к земле.— Трион! – Тор зашебуршился под братом, безуспешно пытаясь выбраться из-под него. – Прекрати! Прямо здесь?!— Ну да, — беспечно отозвался добрый старший братик, устанавливая над ними «полог безмолвия» и возвращаясь к выцеловыванию шеи Торрена.

— С ума сошел?! – прорычал тот и тут же закусил губу, чтобы не застонать от приятного прикосновения к обнаженному животу.— Так давно уже, — усмехнулся Трион. – И сказать, чья это вина?— Три… он… — выдохнул Тор и, едва брат отвлекся на стягивание с него камзола, забормотал: — Тебе что, до спальни дойти терпения нет?— На кровати скучно, — лукаво улыбнулся старший принц.— Зато удобно!!— А ты откуда знаешь? – Трион приподнял бровь.

— Догадываюсь, знаешь ли! – огрызнулся братишка.

— И вообще это тебе наказание за то, что вчера дерзил мне в кабаке, а сегодня так грубо выгнал из своей комнаты, — заявил Трион, низко склоняясь над мгновенно растерявшим все свое возмущение младшим братцем.

После следующего поцелуя Тор словно потерял контроль над собой. Трион не сдерживался – не сдерживал ни страсти и желания, ни нежности и любви, дав им прорвать так долго возводимую им стену сдержанности и затопить себя изнутри. Закрывшему глаза Торрену казалось, что теплый дождь поцелуев сыпется на него прямо с неба – их было так много, целый поток, таких торопливых, чувственных, горячих, совершенно разных, — и растекается по его телу жаркими, жадными, ненасытными ласками. Но даже небо не могло целовать его так нежно и трепетно и ласкать так умело и приятно, как Трион – и Тор знал, что эти губы и руки принадлежат ему, именно ему… и что он – теперь, и потом, навсегда, — принадлежит своему старшему брату.

Трион, видимо, поставил себе целью исцеловать и досконально изучить все тело братишки – поцелуи не прекращались, и сильные, нежные ладони не останавлива-лись, скользя по горячей коже Торрена и почти мучая его этими невыразимо приятными прикосновениями, которых хотелось больше и больше. Шея, ключицы, грудь, ребра, живот, спина, бедра, плечи, ягодицы, снова шея – поток желанных ласк словно обмывал Торрена мягкой теплой волной, заставляя его дрожать от наслаждения.

— Трион… — умоляюще выдохнул Тор, крепко обнимая шею брата и подаваясь ему навстречу. Старший принц довольно улыбнулся, целуя сомлевшего от нежности братишку в губы и ненавязчиво раздвигая ему ноги одной рукой.

— Тор…Вымоченные в слюне пальцы осторожно размяли вход и толкнулись вглубь тела Тора. Младший дроу судорожно вдохнул и поспешно стиснул зубы, сдерживая крик.— Тише, Тор, сейчас… потерпи… — успокаивающе прошептал Трион на ухо брату. Подготовив его, он вытащил пальцы – Торрен устало обмяк под ним, — и вошел в братишку.

Тор вскрикнул от боли, вслепую хватаясь за плечи брата и тяжело дыша.

— Расслабься, братишка, — шепнул Трион, делая второй толчок и проходя глубже. Из груди Тора вырвался пронзительный крик, и младший принц, всхлипнув, прижался к брату, уткнувшись лицом в его шею.

— Трион… ах… больно… ах!..— Тише, мой хороший, — Трион возобновил поток поцелуев, пытаясь отвлечь братишку от боли и неприятных ощущений. Тело Тора плавилось под ним, как воск, неимоверно соблазнительное, красивое, гибкое, манящее, а его протяжные стоны подхлестывали и лишали жалких остатков разума. Трион жадно ловил каждый нюанс этого давно желанного единения – скользящие по точеным плечам братишки иссиня-черные волосы, стекающие по вискам и шее капельки пота, беззвучно приоткрывающиеся губы, то и дело распахивающиеся зеленые глаза – Трион и представить не мог, что в этих смешливых, веселых, порой по-детски беззаботных, а порой по-звериному яростных глазах может быть такой огонь!

Тор снова громко вскрикнул на особенно несдержанном рывке, и из-под за-крытых глаз скатились по щекам тонкие струйки слез. Трион прижал братишку к себе, нежно сцеловывая соленые капли и что-то ласково нашептывая Торрену. Первый принц двигался осторожно и не позволял себе ни малейшей грубости, но его младшенькому все равно было больно – неудивительно, в первый-то раз…

Больно… Трион невольно вздрогнув, подумав о том, сколько боли он причинил младшему братишке – особенно за последнее время. Постоянные насмешки и одергивания во время возвращения в Сартар, превращение в светлую эльфийку – которое братец наверняка до сих пор ему не простил, — потом этот сон длинною в полгода – одни Демиурги знают, что Торрен пережил за эти месяцы! – и холодное игнорирование после пробуждения.А может, поэтому Трион и избегал своего брата – не потому, что хотел с головой окунуться в государственные дела, дабы отвлечься от неприятных мыслей, а потому, что боялся столкнуться с ним, не желая снова доставлять ему страдания. Может ли?..

Ведь может. Однако же Трион сделал только хуже – причинил Тору двойную боль, так что обиженный братишка решил утопить свою тоску в кружке.

Возможно, некстати, но старшему принцу внезапно ярко вспомнилась картина в таверне «У Грабба»: сверлящая его яростным взглядом обнаженная светлая эльфийка, остервенело кричащая: «За что ты меня так ненавидишь?»«Дурачок же ты мой, — с неожиданной нежностью подумал Трион, целуя лицо брата. – Как я могу тебя ненавидеть, если…»Торрен тихо застонал, цепляясь за его плечи.«Если ты – все для меня…»— Все, — едва слышно повторил вслух Трион. – Боль моя, наказание мое, свет мой, счастье мое, солнце мое…«Да… Ты – мое проклятие. И мой дар. Моя боль. И моя радость. Ты – всё…»Едва ли Торрен слышал через эту упругую горячечную пелену, накрывшую его с головой, что шептал его брат. А может быть, и слышал, но не показал этого. А может, решил, что ему показалось – ведь неужели его брат будет говорить ему такие слова, называя его своим солнцем и своим счастьем? А может…— Боль моя…Трион даже не заметил, насколько он ускорил движения и насколько громче стали стоны Торрена – все вокруг потонуло в жаркой дымке неистовой страсти, лихорадочных поцелуев и исступленных ласк.— Счастье мое…Резкий толчок – и Торрен, изо всех сил вцепившись в шею брата, выгнулся в его руках. Ему показалось, что солнце вспыхнуло под его закрытыми веками и пролилось внутрь его обжигающим расплавленным потоком. Но как он знал, что не небо осыпает его нежными трепетными поцелуями, так он был уверен, что это не солнце разлилось в нем приятным тягучим жаром – вон оно, как и прежде, сияет в небесах, далеких, недоступных и неприкосновенных. Все поцелуи, и прикосновения, и ласки, и этот жар, и удовольствие, крепко переплетенное с болью, дарил ему Трион.

Торрен восстанавливал дыхание, не разжимая объятий, а Трион пораженно смотрел в глаза братишки – потрясающе зеленые, горящие после только что испытанных ощущений, полные непонятных, смешанных в одну нечитаемую гамму чувств.

— Тор, — прошептал старший дроу, касаясь губами уголка глаз Торрена. Братишка шумно вздохнул и устало опустил веки, едва заметно улыбаясь.

Трион предусмотрительно не снимал «полога». Тор, укрытый курткой брата, спал, положив голову ему на бедро, а Трион, сидящий в тени дерева, опираясь спиной о широкий шершавый ствол, ласково перебирал живописно рассыпавшиеся волосы братишки. И осознавал, что желает, чтобы эти тихие минуты умиротворения и счастья растянулись на века.

А впрочем, — Трион с улыбкой посмотрел на дремлющего братишку, — у них ведь будет еще много таких минут.

Торрен слегка зашевелился. Он не открывал глаз, но старший дроу понял, что он проснулся. Не до конца, скорее всего, он еще плавает где-то между сном и явью, но уже ближе ко второй.— Трион, — сонно позвал Тор, чуть-чуть приподнимая веки.— Что? – Трион наклонился к брату, касаясь губами острого уха и переходя поцелуем на щеку.

— Я слышал… что ты тогда говорил, — хриплым после сна – а может, еще и сорванным стонами, — голосом произнес Торрен.— Хм? – Трион не прервал своего занятия.

— Ты… правда сказал, что я твое солнце?Трион улыбнулся и, чмокнув братишку в уголок губ, прошептал ему на ухо:— Ты – большее.

Да, действительно. Незачем жалеть об ушедшем мгновении. Ведь впереди у них – еще множество мгновений, которые будут много лучше и прекраснее этих.

Несомненно.