Глава 6. Беседы о личном и неприличном (2/2)

— Да, ?бой? — хорошо, — бормотал Володя, не отрывая взгляда от тетради. — ?С врагом?…— Бой с врагом, битва с недругом, неприятелем… Как-то по-дурацки звучит.— И всё с ?р?, — согласился Володя.— Захватчик! — осенило Юрку, он остановился, значительно подняв палец вверх.— Точно! — Володя выглянул из-за бумаг, сверкнул очками и улыбнулся. — А… нет, подожди. В соседнем предложении ?захватчик?, и оттуда его нельзя убирать.— Как это нельзя? А ну, дай посмотрю. — Юра плюхнулся на сиденье рядом с ним и выхватил тетрадку.

Володя пододвинулся к нему и попытался заглянуть в листы. Достал ручку, хотел ткнуть ею в текст. Но Юрка, не подумав, оттолкнулся ногой, и карусель закружилась. Володю качнуло, он повалился на Юрку так резко, что жёсткий козырёк красной кепки больно ткнул Володю в лоб.Листы медленно повалились на землю и разлетелись на лёгком ветру. Провожая их взглядом, вожатый посмотрел на свои ноги и покраснел.— Ой, — прошептал он. Лишь бросив взгляд вниз, Володя понял, что уже почти минуту держится за Юркину коленку, и резко убрал руку.— И-извини. — Юрке почему-то тоже стало неловко. Он смущённо кашлянул и как бы между делом перевернул кепку козырьком назад.— Как странно ты её носишь. — Это замечание, как и деланно бодрый тон Володи, показалось глупым.— Я и не ношу. Ну, то есть ношу, но сегодня жарко, а сейчас пришлось, чтобы ты… ну чтобы не стукнуться… ну… — он совсем замялся, а потом резко сменил тему: — А что, не нравится?— Да нет, тебе хорошо. Чёлка так смешно торчит. Вообще, клёвая кепка! И джинса у тебя тоже клёвая, и поло. Я помню, ты так потрясно оделся на дискотеку… На которую так и не пошёл.— Ну да, это всё импортное. — Юрка аж загордился собой — он никогда и не сомневался, что шмотки у него отличные.— Где это богатство достал?— У меня родственники живут в ГДР, оттуда привозят. А вот кепка, кстати, не немецкая, а вообще американская.— Клёво! — воскликнул Володя.

Польщенный, довольный собой Юра принялся в подробностях рассказывать о происхождении своих любимых импортных вещей. Правда, о том, что джинсы у него так себе — не американские, а индийские, уточнять не стал.— Там, в Германии, ты знаешь, не только одежда обалденная.— Да, знаю, и техника тоже, и машины. Как-то в журнале я видел такой мотоцикл!.. — Володя округлил глаза.— В журнале… Да, журналы там такие, каких в СССР никогда не будет.— Во даёшь! Я ему про мотоцикл, а он про журналы. Не очень-то на тебя похоже.— Ты просто не видел их и не знаешь, о чём говоришь. Там тако-о-ое! — Юрка заговорщицки поднял и опустил брови.— Ну что, что?— Не скажу.— Юра! Что за детский сад вторая группа? Говори.— Ну, хорошо, скажу, но по секрету, ладно?— Честное комсомольское.Юрка с прищуром посмотрел на него:— Могила?— Могила.— Весной к нам дядя приезжал, всякого навёз: шмотки, естественно, маме косметику, папе там кое-что и журналы. Ну, обычные журналы, только на немецком, с одеждой и всяким в дом. Ну и вот. Вечером меня отправили спать, а сами закрылись на кухне. Мама быстро ушла, и дядя остался с отцом вдвоём. Моя комната как раз ближняя к кухне, там хорошо разговоры слышно… А тут они уже того, датые, заговорили совсем громко, так что я каждое слово разобрал. В общем, лежал я, слушал. Оказалось, что дядя и отцу журналов привёз, только, кхм… других. А потом, когда остался дома один, я эти журналы нашёл.— И о чём там пишут? Антисоветское что-то? Тогда такие журналы держать дома опасно.— Да нет же! Я немецкий пока не так хорошо знаю, чтобы читать бегло. Да и текста там совсем не было, одни картинки. Фотографии. — Юрка наклонился к Володе так близко, почти касаясь губами уха, его голос опустился до шёпота. — Женщин!

— А-а-а… Эм… Ну да, знаю, что есть такие журналы… — Володя отсел от Юры на расстояние вытянутой руки, но не тут-то было — Юрка почти прижался к нему и захрипел в самое ухо:— Они там с мужчинами... Ты понимаешь, с мужиками! Они там…— Юр, не надо, я понял, — Володя снова отсел.— Представляешь! — произнёс Юрка восторженным шёпотом.— Представляю. Давай закроем тему? Это не для пионерлагеря всё-таки.— Неужели тебе неинтересно? — расстроился Юрка.— Если скажу, что совсем не интересно, то совру, но… это не зря запрещено, это очень, очень неприлично! — Володя поднялся и отошёл на пару шагов.— Слушай, там непонятное есть, Володь. — Юрка снова оживился. — Я кое-что необычное видел… Вот ты старше и должен знать. Я одно хочу понять, взаправду ли там было сфотографировано или это, может, рисунок такой...— Юра, — Володя метнулся к нему и прошептал на ухо, — это называется ?порнография?! Ты находишься в лагере, я вожатый, и вожатый сказал тебе — смотреть такое нельзя, это разврат!— Так ты и не смотришь, и я не смотрю. Я просто рассказываю, что там. Объясни, это просто неправильно, или невозможно, или, может быть, это ненастоящее?— Чёрт возьми, Юра!— Ну Володь… ты мне друг или как?— Друг, конечно, — Володя покраснел и отвернулся.— Тогда скажи… Есть вот как обычно — тут всё ясно. — Юрка взволнованно затараторил. — Но там на нескольких фотографиях показывали, как он её не туда… понимаешь, а в то место… ну, на котором сидят!— В стул? — Володя вроде бы пошутил, но лицо его было не просто серьёзным, а злым.— Ну перестань! Я только узнать хочу, так делать вообще возможно или нет?— ?Перестань?? — ядовито передразнил его Володя. — Юра, ты перегибаешь палку. Всё, закрываем тему! Ещё слово, и я уйду, и будет Олежка ?плизывать к больбе с влагом?, и я скажу ему, что всё из-за тебя!Разговор прервался горном, оповещающим, что тихий час кончился.— Тебе ведь и так надо уходить… — обиженно пробубнил Юрка.***На полднике, вполуха слушая возбуждённую болтовню о предстоящей Зарнице, Юрка маялся всего одним делом — жалел о том, что стал спрашивать Володю о таком. Володя даже не смотрел в его сторону, а если его взгляд случайно падал на Юркин угол столовой, выражение лица вожатого сменялось с серьёзного на брезгливое. Или Юрке казалось? Всё ему что-то да кажется — например, что они с Володей стали настоящими, действительно близкими друзьями. Но теперь его реакция, лёд в обычно тёплом голосе доказали, что между ними могло быть всё что угодно, только не дружба. Странная тоска охватила Юрку. Они вроде бы не ссорились даже. Так, повздорили, какая ерунда. Ерунда, а Юрке больно и стыдно теперь.

Задумчивый и печальный, он отправился на репетицию, по дороге посыпая голову пеплом: ?Сам виноват. Вот дурак! С такими вопросами к комсомольцу. И не просто к комсомольцу, а к такому оранжерейному, как он. Ну и зачем? Лучше бы спросил у ребят со двора. Они, может, и обсмеяли бы, но им хотя бы было интересно!? Пусть Юрка говорил о таком, но эта тема в первую очередь очень личная, а значит, он делился с Володей своим личным, вернее — пытался поделиться. Но куда уж ему, Коневу, обычному оболтусу, что общается со всякими хулиганами, до такой элиты, как Володя? Вот он его и оттолкнул, и пристыдил, а потом, как контрольным, добил этим взглядом. Не целился, а попал, Юрку аж качнуло.

Он вспомнил всё это и остановился на полпути: ?Почему я спрашивал об этом именно его? Для чего? Чтобы зыркал или чтобы понял? А ещё говорит, что друг! Ага, как же! Врун он, а не друг! Друзья так уж точно не поступают!?

На площадке у эстрады как всегда было людно. Девчонки из второго отряда чертили мелками на асфальте какую-то карту, рыжий ушастый Алёшка Матвеев крутился возле них, что-то им советовал и подсовывал мелки.— Что это вы делаете? — окликнул его Юрка.— Как что? К Зарнице готовимся. Вот, рисуем карту для главного штаба. Олька так здорово придумала — в главном штабе будет своя разведка, и мы на карте будем разведданные отмечать, где какой отряд.— Так дискотека же сегодня вечером, карту затопчут.— Это ничего, завтра просто обведём. Так ведь быстрее, чем с нуля рисовать, — затараторил Алёшка. — А ты не хочешь к нам в разведчики?— Не хочу.Только Юрка отвернулся и только сделал пару шагов к кинозалу, как Алёшка вдруг оказался за спиной и схватил его за плечо.— Конев, ну ты всё-таки подумай.— Алёш, никто меня в главный штаб не возьмёт, я со своими буду. Ты давай, это… иди, занимайся своими делами...— Почему не возьмут? Возьмут, если попросишься. Попросись, Юр! У тебя вон какие ноги длинные, ты бегаешь быстро…

Алёшка упрямо семенил за ним следом, норовя то ли подножку подставить, то ли под локоть схватить. Запыхался, сопел и топал, в общем, всячески старался обратить на себя внимание.— Алёша, ну как же тебя много! — простонал Юрка. — Ладно, я подумал.— Да? И что же?— Дай мелок.— На, — Алёшка протянул коробку, Юрка взял один.— Спасибо. Не пойду. Со своими буду.— А мелок-то тебе зачем?— У меня кальция в организме мало, буду есть. О, тебя там зовут, слышишь?— Да? Кто? Ой, Оля. Ну, я пошёл, а ты всё-таки ещё подумай.

Может, зря отказался от разведки? Бегал бы завтра по полю, нашёл бы повод остаться с Володькой. Он ведь опять будет нервничать, что какие-нибудь пухляки Сашки скатятся в траншею, поломают и ноги, и руки, и саму траншею. Конечно, вторая вожатая не оставит Володю в одиночестве, но совершенно точно, что Юрка тоже будет ему нужен, это совершенно точно, совершенно!

?Да больно надо! — запротестовала Юркина гордость. — Бегаешь вокруг него, суетишься, как Алёшка, а ему всё равно. Я ведь не ради себя с этими дурацкими страшилками и театром старался, а он только фыркает и поучает. Вот и обойдётся! Никуда больше не пойду. Ни-ку-да! Тем более на репетицию. Нечего было так зыркать, пусть теперь сам возится со своим дурацким спектаклем, а я никуда не пойду!? — и не пошёл. Развернулся на крыльце и дал дёру обратно через танцплощадку к теннисным кортам, где по расписанию собирался играть первый отряд.

Кортов было целых два, плюс столы для настольного тенниса. Первый отряд во главе с Ирой Петровной присутствовал почти в полном составе — кроме Маши и девочек ПУК. Кто-то играл в бадминтон, кто-то болел, а кто-то просто околачивался в обтянутой сеткой-рабицей коробке корта. Юрка любил, навалившись спиной на сетку, качаться на проволочных ромбах и смотреть, как играют другие. Но сегодня он не планировал болеть, он планировал всех победить и выместить всю злобу на воланчиках.

Завидев его издалека, Ванька и Миха синхронно замахали руками, приглашая к себе в команду. Юрка-то был игроком хоть куда, а вот эти двое ни разыгрывать, ни отбивать толком не могли, в их команду шёл только тот, кто любил проигрывать. Юрка не любил, но и к другим ребятам проситься не стал, молча схватил ракетку и сделал подачу. Воланчик порхнул к соперникам и стукнул Иру Петровну по лбу.— Извините! — выкрикнул Юрка.Ожидая, что Ира Петровна тут же устроит ему нагоняй, он поостерёгся делать новую, ?чистую? подачу, но вожатая весело подмигнула и отвернулась.

После той сцены в Володиной комнате Ира сторонилась Юрки, а когда им приходилось бывать и делать что-нибудь вместе, она становилась тише воды и ниже травы. Юрка, разумеется, не собирался никому рассказывать об увиденном, но, судя по её ангельскому поведению, Ира считала, что он способен на кляузничество и шантаж.Юрка дулся про себя: ?За кого она меня принимает?? — но вслух даже не заикался. В конце концов, такое положение дел его устраивало: вожатая прекратила беспричинно делать из него виноватого и крайнего, и в итоге между Юркой и Ирой Петровной воцарился хрупкий и неловкий, но мир. Чего нельзя было сказать о её отношениях с Володей.

Едва Юрка припоминал об этом, как в воображении тут же всплывала и расцветала всеми красками та отвратительная сцена в театре — Ирино белое лицо, дрожащие руки, слёзы ярости в глазах и зло сощуренный Володя напротив. ?Ох, не простит ему Ира Петровна, такое точно не простит…? — посочувствовал Юрка и тут же сплюнул досадливо — опять он вспомнил о Володе!Володя везде, даже там, где его быть не может. Сейчас он точно занимался с актёрами в кинозале, а Юрке казалось, будто вон за теми кустами мелькнула его фигура.

Игра продолжилась. Юрка махал ракеткой так, будто собирался не воланы отбивать, а порубить на щепки солнечные лучи. Лучи остались в целости и сохранности, но мошкары всклокоченный и потный Юрка поубивал прилично.Их команда вела счёт. Ванька и Миха почти всю игру простояли на месте, Юрка же скакал как угорелый и, прежде чем отправить волан в победный полёт — можно снова Ире Петровне в лоб, — он обернулся и снова среди кустов увидел Володю.

Теперь это точно был он. Задумчивый, с робкой улыбкой на губах, Володя приблизился к коробке корта, но, остановившись в метре от входа, не решился зайти внутрь. Вместо того, шагнув Юрке за спину, замер за сеткой, просунув пальцы между металлическими ромбиками.— Юр, ты почему не пришёл? — спросил негромко, но Юрка расслышал.Не глядя, он отбил воланчик и вплотную приблизился к сетке, с вызовом посмотрел Володе в глаза.— У меня всё равно нет роли, что мне там делать?— Как это — что делать? — Володя грустно посмотрел на него, но, качнув головой, собрался и объяснил привычным ?вожатским? тоном: — Ольга Леонидовна велела — есть у тебя роль или нет, ты должен приходить на каждую репетицию. Ты мне помогаешь, а я за тебя отчитываюсь.— Ну и отчитывайся, я-то тут при чём?— Уже домой захотелось? Тебя ведь и глазом не моргнут — выгонят.— За что меня выгонять? Я играю со своим отрядом и, кстати, со своей вожатой. Ира Петровна тут как тут, она подтвердит.

В ожидании ответа, которого так и не последовало, Юрка постучал ракеткой о мысок кроссовки, оглянулся по сторонам и потопал к лавке взять стаканчик кипячёной воды. Володя отправился следом за ним.— Ты обиделся на меня, — догадался он и потупился виновато.— Вот ещё! — фыркнул Юрка. — Не обиделся. Просто понял, что с тобой можно говорить далеко не обо всём.— Это неправда! Говори, о чём хочешь!— Ага, конечно, — Юрка отвернулся, стал пить воду.— Ну чего ты? Я… знаешь что, Юр? — Володя задумчиво провёл ладонью по сетке — та тихонько звякнула. — Я ведь тоже видел такие журналы.— Да ну? И откуда они у тебя? — Юрка обернулся и недоверчиво уставился на него.— Я в МГИМО учусь, там есть ребята, у которых родители дипломаты, они иногда умудряются достать…— Где?! — Юрка аж крикнул. — В МГИМО?!— Да. Только очень прошу: про журнал никому ни слова! Юра, это очень серьёзно. Если о подобном появится хоть один даже самый глупый слух, меня турнут.— Да ну, быть не может!— Очень даже может. Однокурсник, который носил тот журнал с собой, попался на этом. Месяца не прошло, как его отчислили.— Ну если вылететь так легко, как ты поступил? Ты что, блатняк?— Вот ещё! Думаешь, сам не смог?— Не в уме дело, туда же пробиться почти невозможно: и конкурс большой, и уж больно ?идейным? надо быть. Разрешения собирать: комсомольского совета школы, райкома комсомола, райкома партии, на все заседания ходить...

Слушая его, Володя кивал, а Юрка продолжал перечислять, загибая пальцы, сколько всего нужно сделать, где состоять, в чём, как и сколько раз участвовать, куда ходить. И вдруг осёкся — кто, кроме Володи, вообще может туда поступить?

— Ну… Честно сказать, приняли меня еле-еле, — скромно улыбнулся тот, когда Юра соизволил закончить. — На медкомиссии завернули, представь, из-за зрения. Я давай спорить — в военкомате же пропустили, для армии я годен, а тут учиться не берут. В общем, история долгая и неинтересная.— И как оно — там учиться, сложно?— Не сказать, что легко, главное — интересно. Я почти каждый день в общежитие к ребятам забегаю, они такие весёлые посиделки устраивают.— Чай пьёте? — Юрка припомнил Володе его возмущение и насупился.— На посиделках есть всё, — ответил Володя шёпотом.— И разврат? — Юрка прищурился.— Что ты, мы же комсомольцы! — Володя взглянул строго, но тут же улыбнулся: — Да ладно, я шучу. Всё есть: преферанс, девушки, портвейн, самиздат.— Погоди, какой ещё портвейн? У вас и алкоголь есть? — Юрка теперь тоже шептал. — Где вы его берете? Когда наша соседка замуж выходила, на свадьбу даже бутылки водки добыть не смогли, спирт пили — батя с работы утащил.— Это я его так называю — ?портвейн?, — Володя принялся объяснять. — Мой одногруппник возит. Он живёт в деревне в области, там у него варят отличный самогон. По вкусу кому-то коньяк напоминает, мне — портвейн. Быстрей бы этот сухой закон кончился. Страшно за Мишку, рискует всё-таки.

В этом диалоге потерялась Юркина обида. Он забыл о ней так быстро, будто ни её, ни разлада, ни даже повода ссориться никогда не было. Будто они, откровенные как всегда, сейчас говорили о том же, о чём всегда, и вели себя, и выглядели при этом обычно: Юрка — растрёпанный и заинтересованный, Володя — аккуратный и чуть надменный. Было только одно отличие: высокая, почти до самого неба сетка, натянутая между ними.— Пойдём на репетицию, Юр? После неё расскажу всё, что захочешь, — предложил Володя. Его лицо посветлело, морщинки на лбу разгладились. — Только Ирине сообщи, что уходишь со мной.

Юрка кивнул. Сбегал к Ире, отпросился, косясь на крутящегося рядом физрука, положил ракетку на скамью и вышел с корта.— То есть ты так вот всех там бросил и пошёл искать меня? — поинтересовался он, когда свернули с главной площади к танцплощадке.— Я Машу оставил за главную. Она, конечно, молодец, но не сможет провести репетицию, а поработать сегодня надо усердно. Завтра занятий не будет.— Точно. Завтра же Зарница, — расстроился Юрка.

Ведь это значило, что сегодня из-за приготовлений к игре им не удастся побыть вдвоём: после репетиции Юрка будет занят пришиванием погон, а на вечер у первого отряда запланирован смотр строя и песни. А завтра все работники и отдыхающие лагеря с раннего утра до самой ночи будут всецело поглощены масштабной игрой. Всё-таки зря Юрка не отправился разведчиком в штаб.