глава 3 (1/1)

Степанов с Черновецким обменялись приветствиями. Поручику не удалось понять, узнал ли собеседник его в новом статусе. Однако тот неожиданно пригласил зайти в ближайший кабачок. Степанов согласился, пока они шли он стал вспоминать...Оказаться рекрутом - не предел мечтаний, но для Степана это стало неожиданным подарком: он стал равным среди равных, офицер их роты не был самодуром, и скорый Персидский поход увлек юношу в новые земли. Он побывал в двух боях, потом наступило перемирие. Тяжелого в службе оказалось лишь стоять в караулах под палящим солнцем. Солнечные удары, страшные головные боли не были редкостью среди солдат и офицеров. Поэтому, когда однажды к заставе прискакал вороной конь с лежащим на нем без сознания юношей, никто особо не удивился, не обнаружив на нем ран. Странно было другое - его гражданская одежда. Через пару часов незнакомцу стало лучше, и он приказал отвести его к старшему офицеру. Через два дня совершенно неожиданно Степанова вызвал прапорщик. Он спросил его о грамоте, а после объявил, мол откомандировали Степана в качестве денщика Алексею Черновецкому, тому самому офицеру в штатском, что приехал на вороном коне. Отправляться, мол, немедленно.Черновецкий как-то неодобрительно оглядел его и объявил, что ему не нужно готовить еду, по хозяйству требований к нему немного - прибраться хоть раз в неделю, не трогая письменный стол, но иные поручения должны выполняться безукоризненно и в срок. Было в его прохладном взгляде нечто слегка змеиное. И хотя ни до, ни после он не видел от него брани или тычков, не слышал окрика, один этот вгляд, казалось, исключал возможность небрежного выполнения его приказов.Они отправились в Тегеран, и поселились в квартале, где останавливались иностранные купцы. Дел по хозяйству и впрямь было немного, зато иногда часами приходилось простаивать в каком-нибудь переулке в ожидании прихода описанной особы, в другой раз приходилось выискивать какой-то дом и окольными путями выпытывать сведения о его обитателях. Слово "шпион" в обиход еще не вошло, но то, что его патрон лазутчик, Степан смекнул быстро.Однажды он случайно увидел, как офицер что-то писал на листе бумаги, было не разобрать, что именно, но соль была в другом: написанные буквы тут же исчезали. Засмотревшись, парень не сразу заметил, что его начальник развернулся к нему и смотрит в упор. Заметив его насмешливый взгляд, юноша смутился и хотел уйти.- Степа, подожди.- Не гневайтесь, Ваше благородие. Не помысливши засмотрелся.-Да, брось ты, смышленый же парень, давно все смекнул. Видишь ли, война ведь ведется не только в боях. Она идет в светских салонах, дипломатических ведомствах. И грязи в такой войне еще больше. - Не извольте беспокоиться, Ваше благородие, я не из болтливых.- На твое счастье. А то что ты видел - назвается симпатические чернила.В тот вечер он рассказал ему о симпатических чернилах, голубиной почте. Степан впервые заметил, что Черновецкий, очевидно, очень молод, не старше самого Степана и вовсе не выглядит злым человеком. В конце вечера Алексей предложил ему учиться у него и работать дальше на благо Отечества, предупредив, что на первых порах будет тяжело, и не всякий подходит, однако Степан согласился.Начались каждодневные тренировки по неколько часов в день. Многие знания и умения, например, как бесшумно ходить, вправить себе вывих или остановить кровь, пригодились ему очень скоро. А вот знания о том, как перерезать жизненно важные артерии, или свернуть голову в два легких движения, Степан так никогда и не применил. Вообще уроки Черновецкого были занимательны, он всегда подчеркивал, что насилие лишь последнее средство в достижении целей. Прежде нужно испробовать другие пути, но если необходимо, лазутчик должен быть готов ко всему. Он рассказывал Степану о различных системах запоминания, позволяющих запоминать с нескольких взглядов карты и быстро заучивать языки. Благодаря его советам, Степан стал быстро осваивать персидский, он и впрямь стал внимательнее, как-то собраннее, ушла угловатость и порывистость движений. А потом произошло то, о чем Степан не привык вспоминать, а если и вспоминал, то произошедшее казалось ему чем-то сродни миража в пустыне. В один день Алексей сказал ему изготовиться к встрече, на которой тот также будет присутствовать, в качестве слуги, конечно, но бывает всякое, и потому надо взять оружие, удобное и неприметное...