Среда (1/1)
90/60/90, так скучно и простоСкучно и просто90/60/90 – геометрия бюста и ростаПродиктовано стандартами ГОСТа90/60/90Ундервуд — 90-60-90Вечер окутал город, накрыл темным колпаком, зажег неоновые огни реклам и бледный свет фонарей, но не принес, ни свежести, ни прохлады. Вечер готовился перерасти в ночь, рассыпая по черному небу первые звезды. Задержавшиеся служащие, усталые, утомленные, спешили по домам к горячему ужину и мягкой постели. Она же наоборот, покинула квартиру и не спеша направилась к станции метро. У нее в запасе оставалось еще достаточно времени, чтобы насладится удушливым городским смогом.Тен-Тен не любила дожди. Наверное, нелюбовь эта началась с детства, с той поры еще, когда летними дождливыми днями тренировки переносили в спортзал. Но никогда, даже после самых тяжелых и изматывающих тренировок она не чувствовала такого измождения. Три месяца практически без сна залегли глубокими тенями под глазами. А внутри.… Внутри все ломило и сводило судорогой, мышцы стали, словно деревянные, и плохо слушались. Последние недели она существовала на грани полудремы и непонятного возбуждения, поддерживая измученный организм лошадиными дозами кофе вперемешку с бесчисленными энергетиками.Вот только ничего уже не помогало.Яркая вывеска ночного клуба ? Кобра? мигала, манила, зазывала… Тен-Тен безумно захотелось развернуться и убежать. Куда? Да какая разница… Она мечтала о карьере топ-модели, о вспышках фотокамер и своем лице на обложках глянцевых журналов, а работала официанткой. Денег вечно не хватало, и хотя родственники оплачивали обучение в школе моделей, одна лишь квартплата сжирала большую часть ее заработков.Так изо дня в день – с утра хореография, пластика, фотопробы; ночью – поднос и высокие шпильки. Тен-Тен тяжело вздохнула и, пытаясь не замечать ноющей боли в ногах вошла в клуб с черного выхода. Быстро переоделась, одернула слишком короткую по ее мнению юбку. Большой, полутемный зал оказался предсказуемо заполнен посетителями. Ритмичная клубная музыка отзывалась в голове оглушающими ударами молота и сливалась в неразличимую, раздражающую какофонию. Легкой, летящей походкой, словно дефилируя, она направилась к столикам. Легкой… дьявол, да имеет представление, хоть один из этих расфуфыренных му**ков, каких усилий стоит ей эта легкость, когда к ногам, будто по гири привязали? Стараясь не обращать внимания на щипки, поглаживания и пошлые шуточки Тен-Тен протискивалась сквозь пританцовывающую толпу. У бара ее окликнули, и она нехотя подошла. Светловолосый бармен Сакон в обтягивающей майке с надписью ?We are Pigs?*, перегнулся через стойку. ? Про всех не скажу, но тыточно свинья!? вяло подумалось ей. — Тен, отнеси заказ на пятый вип! – он с изящной небрежностью налил в стакан триста грамм "Dewars"*, подал ей. Тен-Тен растерянно моргнула, vipона обслуживала редко. Сакон желчно ухмыльнулся. — Киоко плохо, — подмигнув, добавил, — похоже, она залетела. И отвернулся, давая понять, что разговор окончен. В vipзоне, заставленной кожаными диванами и низкими столиками, музыка звучала тихо и ненавязчиво. Свет рассеивался и падал на стены мягкими, красноватыми бликами. Тен-Тен сонно моргнула и, споткнувшись обо что-то, рухнула на ближайшего посетителя. Содержимое стакана неминуемо выплеснулось на него. Она тут же вскочила, охнула. Лепеча извинения, схватила со столика салфетку и принялась промокать пятно на пиджаке дорогого делового костюма. Мужчина слабо отмахивался, холодно цедил сквозь зубы: ? Все в порядке, ничего не нужно?. И смотрел на нее брезгливо, как на таракана. — Что случилось??Пипец, теперь, точно уволят!? Сердце Тен-Тен тоскливо сжалось, она тяжело вздохнула и опустила руки. За ее спиной наигранно улыбаясь, стоял управляющий Кабуто. — Учиха-сан, не сердитесь, девушка новенькая, работает здесь совсем недавно, — Кабуто рассыпался в любезностях, но она не слушала, всматриваясь в Учиху — черноволосый и черноглазый, с презрительной усмешкой на бледном, холеном лице. Учиха, Учиха, Учиха… это имя она не раз слышала от соседки. — Тен, иди за мной, — Кабуто положил ладонь ей на плечо. Она, напоследок пискнув ? Прошу прощения!?,поплелась вслед за управляющим. Все мысли об Учихе разом вылетели из ее головы, сердце бухало часто и тревожно, а руки сами собой терзали прихваченную салфетку. Они вышли из вип зала и свернули в служебные помещения; остановились у ничем не приметной двери без надписей, за которой, как знала Тен-Тен, находился кабинет управляющего клубом. Он вошел первым, не оглядываясь и не приглашая ее; уселся за массивный, покрытый зеленым сукном стол. Она, немного поколебавшись, шагнула за ним, судорожно выдохнула и обвела глазами помещение. Второй раз она оказалась тут – первый, три месяца назад, когда устраивалась на работу. И теперь…— Ты плохо выглядишь, Тен. Вот с**а! Она стиснула зубы, прищурилась. Комнату освещала только настольная лампа, и полумрак делал лицо управляющего еще более отталкивающим и зловещим.— Я … Простите, такого больше не повторится! — Еще бы, — Кабуто откинулся в кресле, скрестив руки. – В нашем заведении не принято обливать клиентов спиртным. Повисла тишина, у Тен-Тен во рту вдруг стало сухо, а язык, будто к небу прирос. Кабуто долго, пристально рассматривал ее, решая, что с ней делать. — Ты мне нравишься, Тен, — объявил он доверительно. Она вздрогнула, заметив его нехорошую ухмылку. – Вот, это поможет тебе взбодриться. Он достал из ящика и бросил на край стола маленький пластиковый пакетик с белым порошком. Она еще минут пять тупо пялились на пакетик. — Но, это же наркотики… — Да, — спокойно отозвался управляющий. – Легкий, не вызывающий привыкания наркотик. Бери. Но она не сдвинулась с места, косясь на белый порошок, с таким ужасом, словно это была готовая вот-вот взорваться граната. — Тен-Тен, — голос его зазвучал жестче, круглые очки холодно блеснули, — сегодня ты разлила заказ, что завтра? Свалишься в обморок посреди зала? Это ночной клуб, Тен-Тен, здесь не нужны ползающие, как заспанные мухи официантки! Я не спрашиваю тебя, чем ты занимаешься днем, отчего не высыпаешься, но если ты и дальше хочешь продолжать здесь работать … Он выразительно глянул на наркотик. Она сглотнула, потянулась и осторожно взяла маленький, прозрачный пакетик. — Можешь идти, — усмехнулся Кабуто, — и не забудь принять это! Тен-Тен пришла в себя лишь в пустой, небольшой раздевалке. Искусственный дневной свет резал глаза, она стояла, облокотившись спиной о прохладную стену, и как выброшенная на берег рыба, то открывала, то закрывала рот, глотая воздух. В ладони она все еще сжимала полученный от Кабуто пакетик, и он жег ее руку не хуже раскаленного докрасна куска железа. ? Что делать? Что делать? Что делать?? и она уже отчетливо представляла как смывает в канализацию содержимое пакетика, как уверяет Кабуто что все в порядке и благодарит, как… ?Легкий, не вызывающий привыкания наркотик. Взбодрись? мягко, вкрадчиво, успокаивающе, и должно быть, именно таким тоном Змей-искуситель соблазнял Еву. Тен-Тен разжала ладонь, взглянула – порошок, белый, похожий на меловую побелку. Ничего страшного, как будто... Приняв решение, она порылась в кармане короткой юбчонки, нашарила тысячу йен и торопливо зашагала в уборную. Она плохо представляла себе, как это делается и пальцы тряслись, когда высыпала порошок на стеклянную полку, разравнивала, неумело сворачивала мятую банкноту в трубочку. Все еще не отделавшись от ощущения, что совершает самую большую ошибку в жизни, она нагнулась, вдохнула. И тут же закашляла. Носоглотка онемела, но больше никаких изменений не произошло. Тен-Тен почти разочарованно смахнула остававшиеся крупицы с полки, засунула деньги обратно в карман.Она вернулась в зал, и окружающее навалилось на нее с новой силой. Музыка больше не раздражала, глуповатая улыбка не напрягала мышцы лица, в движениях появилась плавность, расслабленность. Голова стала пугающе легкой и пустой. Усталость и сонливость исчезли, и Тен-Тен казалось, что она бабочкой, порхает по залу.We are Pigs – мы свиньи
Dewars — виски