Часть 13 (1/1)

—?Развлекаешься? —?раздался излишне громкий, с нотками злорадного удовлетворения голос Накахары, вдобавок отражаемый от стен и вырывающий бывшего инквизитора из беспокойной полудрёмы.Осаму нехотя разомкнул глаза, в который раз ловя себя на мысли, что время от времени умудряется проваливаться в сон, несмотря на поистине адское неудобство, ломоту во всём теле да прибавившийся ко всему прочему голод. Голод такой силы, что аж желудок сводило, да ещё и после выпивки, от которой на следующий день всегда хотелось поглощать пищу в непомерных количествах, если, конечно, не наступало похмелья. И спазмы, что посещали его исстрадавшийся по пище, пустой желудок, временами порождали раздражающую икоту, полностью ломая сложившиеся некогда в голове устои, что ?икота, как явление?— есть суть последствия обжорства?.Сложно было определить наверняка, какое сейчас время: ночь или раннее утро. Немалой тому виной был вечно сбитый режим бывшего господина инквизитора, который он всё обещал Куникиде, и даже порой самому себе, привести в норму. Как-то не сложилось. И сейчас он даже предположить не мог, сколько уже вот так висит в цепях без малейшего движения, чтобы не потревожить опухшие за это время руки; голодный, промёрзший, да ещё и в полной темноте.Не хотелось признавать, но он вряд ли сумеет выдерживать всё это так же долго, как те, кого он вынуждал к подобным мукам?— Чую и других своих заключённых?— после того, как получил звание инквизитора третьего, а позже — второго ранга, и до обучения в академии вообще.Его опекун бывало частенько повторял, что у взятого им на поруки сиротки золотые руки. И Осаму искренне не понимал, чему тот так радуется, если какому-то пацану раз за разом удавалось вскрывать замки рабочих кабинетов доктора и наличествующие в этих кабинетах сундуки с тем самым содержимым, что владелец того нехилого поместья, отстоящего неподалёку от столицы, тщательного оберегал от собственных же слуг. Что вообще было хорошего в том, что Дазай откровенно и порой неприкрыто подворовывал медицинские инструменты, бинты и, временами, медикаменты? Странно, но тот его никогда не наказывал. Тогда Осаму, конечно же, задумывался о причинах отсутствия должного наказания, но вскоре свыкся, заимев с опекуном отношения скорее дружеские, покровительственные, нежели утерянные им незадолго до того родственные связи?— материнскую любовь и отцовское доверие.?И почему это вспоминается сейчас???— само всплывало в мыслях совсем измученного пленника, когда он покосился на спускающегося по ступеням похитителя. —??Да, верно?,?— сам себе отвечал он, переводя уставший взгляд ввысь на запястья, окованные кандалами, ныне освещёнными светом факела, что вышеобозначенный похититель притащил с собой. Сумей Дазай незнамо как извлечь из кармана брюк маленькую железную отмычку, что всегда таскал с собой с ворохом прочего мусора, который попросту забывал выкидывать, — может и смог бы взломать эти замки. Так он думал поначалу, а после, в полной темноте, максимально приподнявшись на коленях, дабы ослабить натяжение цепей, негнущимися пальцами ощупывая эти железки, заприметил, что замков те не имели вовсе, а сами кандалы, как лет пятьдесят назад, затягивались путём закручивания массивных болтов с помощью специального инструмента.?Безнадёжно?,?— в очередной раз окинув их взглядом, убедился в собственной догадке Осаму.—?Что-то ты уже не такой весёлый, как с утра,?— проговорил Чуя, установив факел в скобу на стене и приблизившись совсем близко, наклоняясь, буквально нависая над пленником.?С утра?,?— повторил про себя Дазай. Вот и ответ на один из мучавших его до сего момента вопросов. И правда, Накахара предстал перед ним в том же одеянии, что и в последнюю их встречу. Значится, с его заключения не миновали даже сутки, а он уже совсем расклеился, что не пристало его понятиям о поведении и выдержке благонадёжного следователя Святой Инквизиции, к которым, впрочем, он себя никогда не причислял. И даже несмотря на всенародную любовь, которая быстро испарилась за последний месяц, и на похвалы начальства за успешно раскрытое дело о жертвоприношениях два года назад, сам тогда ещё господин инквизитор искренне уверял себя, что в деле ему несказанно везло. Проходило всё пусть и не гладко, но кое-как: дорогой через тернии к звёздам, он сумел распутать тот небольшой заговор.—?Знаешь,?— продолжил меж тем Чуя,?— весьма жестоко было заставлять Акутагаву делать подобное. Он, в некотором смысле, парень ранимый,?— усмехнулся тот.—?Сам же его и приставил,?— насилу выговорил Дазай, понимая, что Рюноске всё ж таки нажаловался своему… Как он там его назвал? ?Господину Накахаре?. Хотел бы Осаму посмотреть на его лицо в этот момент: бледнел он или краснел? В любом случае, наверное, выглядело забавно.—?Твои поиски уже организовали,?— не стал отвечать на выпад Накахара, столь любезно предоставляя своему пленнику информацию куда более значимую. —?За день инквизиторы успели прошерстить всех, кто был в баре. Даже меня опросили. На этот раз, правда, не особо настойчиво. Не забыли, стало быть, чем закончился конфликт с моим участием.—?Как щедро с твоей стороны рассказывать мне об этом,?— попытался выдавить свою привычную улыбку Осаму, хоть и сам понимал, что выходила она отнюдь не уверенной, может быть напряжённой или вовсе кривой. И его излюбленный елейный тон подкачал: голос скрипел и сипел как у столетней старухи, той самой торговки, что будила его по утрам криками, зазывая ранних прохожих прикупить приготовленных ею же булочек. Сейчас он по ней даже скучает.—?Не обольщайся. Я лишь хотел сообщить, что версия о твоём ?побеге? за один только день укоренилась почти полностью. Ты же не забыл? Свидетели,?— ухмыльнулся Чуя, торжественно упирая руку в бок, а другой изображая пальцами убегающие ножки,?— которые видели тебя, спешно покидающим город.Ответить на это было нечего. Хоть бывший господин инквизитор и верил в своих коллег, всё ж таки исход сложившейся ситуации зависел от того, по какому следу пустит их Накахара. А с его и впрямь немалыми связями и состоянием, путём подкупов, шантажей и, бог знает чего ещё, — пустить сослуживцев Дазая он мог хоть в параллельную вселенную.Оставалась, конечно, надежда на Куникиду. Но увы, его старший сослуживец частенько смотрел лишь на факты, не додумывая наперёд всевозможные версии развития событий, и ухищрениям преступников порой искренне удивлялся. Так что…—?Понятно,?— тихо ответил Осаму, озвучив продолжение собственной мысли и обречённо склонив голову.Разум начинал пробуждаться, подкидывая вопросы о настоящих причинах появления Чуи в этих стенах. Не похвастать же успехами он сюда притопал? Конечно нет. А вот закрепить свой успех местью?— это было бы в его духе.—?Ну, начинай,?— отозвался бывший господин инквизитор, отчего-то ни толики не усомнившись в своих выводах.Тот вновь усмехнулся, отстраняясь на пару шагов и окидывая его взглядом, по всей видимости оценивал предстоящее поле для работы. Что ж, оставалось надеяться, что эту ночку Дазай уж как-нибудь переживёт, а там, глядишь, ещё одну, и, может, в конце концов, что-то изменится.Стоило ли и дальше утешать себя подобным мыслями — сообразить он не успел, получая внушительный пинок ногой поверх левого плеча и внутренне разрываясь от дикой, острой боли, пронзившей каждый сантиметр его тела от шеи до запястья. Когда боль начала разрастаться ещё сильнее, Осаму перевёл взгляд левее, где Чуя, установив каблук сапога на месте удара, продолжал с силой давить, вдобавок упираясь в колено локтями, наваливаясь всем телом и с довольной, издевательской улыбкой наблюдая, как корчится и стонет его пленник.Дазай не хотел давать ему таких поводов для радости. Но уже с самого начала этой экзекуции понял, что сил и терпения на такой подвиг молчаливого мученика ему всерьёз недостаёт. Хотел бы он быть столь же выносливым, как те колдуны и ведьмы из легенд и старых, складируемых в архивах протоколах дознания: эти малефики сгорали на кострах заживо, не произнеся ни единого звука в угоду ликующей от чужой боли толпе. Правда, когда тогда ещё курсант академии, а после инквизитор третьего ранга вчитывался в эти бумаги, сомнения насчёт правдивости этих историй возникали немалые. А как иначе? Какой человек, пускай даже малефик, сможет перенести всю эту боль со стойкостью и напускным спокойствием? Хотел бы Осаму быть столь же терпеливым.Когда Чуя резко убрал ногу, бывший господин инквизитор уловил сразу, почувствовав моментальное облегчение вкупе с сильным покалыванием, и сразу же, следом за этим облегчением, отхватил по лицу с колена той самой ноги. Часть лица вновь свело, а в ушах зазвенело, когда опустившиеся против воли глаза уловили красные капли, падающие на каменистый пол. Была ли то разбитая скула или губа, или, быть может, ухо, Осаму поинтересовало как-то мимолётом, как уже и вовсе нечто незначительное, не имеющее смысла, кроме разве что праздного любопытства.Единственное, что настойчиво билось в мыслях в момент, пока малефик откровенно его избивал, помимо появившегося во рту железного привкуса крови, так это возможность урвать секунду, чтобы задать какой-нибудь вопрос. Не суть важно, что именно спросит Дазай, лишь бы это избиение прекратилось. Только бы задать чёртов вопрос! Но какой? Что он может спросить? Вариантов масса, но немногие из них не вызовут праведного гнева истязателя.Осаму продолжал перебирать всю ту информацию, что накопилась у него за время дознания, не решаясь раскрыть рта для чего-то конкретного. Будучи избиваем, все его мысли и вовсе не хотели складываться в нормальные предложения, а ведь ещё и терпеть надо бы, смалчивать каждый стон, что всё равно продирался сквозь его нутро с каждым новым ударом.Это продолжалось незнамо сколько времени, пока Чуя вскоре сам не предоставил ему передышку:—?Знаешь, почему я так тупо тебя сейчас избиваю? —?остановился Накахара, вновь удерживая руки по бокам и стараясь восстановить дыхание.?Может, потому что ты не слишком умён???— так и подмывало ответить ныне поколоченного пленника.—?Просто за сегодняшний день я не успел взять у Коё спицы для шитья, или чем ты там меня прокалывал? —?продолжил рыжий мучитель, когда мученик тяжко приподнял голову, слегка заплывшим с краю правым глазом всматриваясь в лучащиеся удовольствием голубые глаза.—?Чуя… —?подал голос Осаму, понимая, как трудно ему ворочать языком и вообще двигать губами, и с ужасом боясь услышать, как прозвучат следующие слова из его уст. Ощущения были такие, что он напился вусмерть: язык отказывался шевелиться, губы кровили и вовсе онемели, будто он не просто пил, но ещё и простоял на морозе часок-другой. Собравшись с силами и примерно представляя, как произнесёт следующую фразу, он всё же решился:?— Так за что ты убил Рембо?Ответ на этот вопрос хоть и мучил Дазая долгое время, но ныне утратил свою ценность. Утратил ввиду того, что, даже если бывший господин инквизитор всё же выведает все подробности дела об убийстве Артюра Рембо, то вряд ли он сумеет выбраться из этого подвала и поведать о том миру, что и говорить о сопровождении Чуи Накахары на костёр. Но озвучен вопрос был вовсе не для этих целей. Просто сейчас, в этот минутный перерыв образовалась столь долго выжидаемая возможность развести истязателя на разговор, тем самым давая себе передышку. Только бы тот согласился…Чуя в этот момент словно застыл, внимательным взглядом всматриваясь прямо в глаза своему пленнику. Дазай же сейчас старался выдерживать этот холодный, острый, но слегка ошеломлённый взгляд как можно дольше, даже несмотря на то, что от бессилия, усталости и дёргающей боли тут и там, его собственные веки закрывались, а глазные яблоки закатывались: их буквально приходилось удерживать на месте против воли.—?Ты, случаем, не подыхать собрался, инквизитор? —?фраза должна была прозвучать со всей язвительностью, которой так исходил этот малефик, но отчего-то взгляд его был серьёзен, будто бы он всерьёз задумался?— рассказывать или не стоит?Дазай отвечать не стал, продолжая буравить затухающим, заполненным мелкими ?мушками? взором голубые, словно светящиеся в этом полумраке глаза Накахары. Тот же продолжал ждать его реакции или же вовсе думал о чём-то своём, и ответ на эту заминку последовал незамедлительно. Очередной стремительный рывок рыжего коротышки завершился ударом под дых, отчего Осаму согнулся в приступе нехватки воздуха и тут же, сумев глотнуть столь необходимого сейчас кислорода, закашлялся с такой силой, что, казалось, вот-вот выплюнет свои лёгкие, как заядлый курильщик с тридцатилетним стажем.?Провал!??— подумалось ему меж попытками вздохнуть ровно и тем самым ослабить охватившие его спазмы.Пока бывший господин инквизитор усердствовал восстановить дыхание, Накахара, кажется, пребывал в смиренном ожидании, чтобы после, когда его пленник более-менее пришёл в норму, продолжить:—?Знаешь, когда я признался тебе в убийстве Рембо в той подворотне, я всерьёз планировал покончить с тобой прямо там, пока ты валялся в луже грязи,?— начал рассуждать Чуя, последнее произнося ожесточённо. Но Осаму, несмотря на эту злобу в голосе, в самом деле обрадовался этой передышке, про себя заключив, что вопрос про убийство не был таким уж бесполезным. А меж тем похититель продолжал:?— Я даже наплевал бы на то, что последние пару недель готовил, так сказать, пути ?отхода?, и…—?Так ты спланировал всё задолго до? —?прервал его Осаму, на что тот резко подступил ближе, намереваясь ударить, и лишь в последнюю секунду дёрнулся, удерживая себя на месте.—?Заткнись,?— просто произнёс он. —?От моей ошибки и твоей скорой гибели меня отгородил Акутагава, которого вообще там быть не должно было. Чёрт знает, чего он ко мне так прицепился. Пришёл посмотреть, наверное… —?взмахнул рукой Чуя, украдкой взглянув на входную дверь, и вновь перевёл взгляд на своего пленника. —?Так что, считай, твоя жизнь?— его заслуга.Осаму в ответ лишь хмыкнул, кое-как подавляя вырывающийся против воли смешок. Но вскоре не выдержал и рассмеялся. Беззлобно, но горько. Какая же ирония! Смерть, столь долго желаемая, та, что снилась ему столько раз по ночам, что включала самые различные вариации происходящего, была настолько рядом. В такой доступности, в шаге от убийцы, отделяемая лишь его силой и движением пальцев, что могли бы запустить в его голову не просто камешек, а булыжник. И этого бы хватило с лихвой. Бесславный конец, но всё же?— конец. И остановил, разрушил эту мечту какой-то доходяга, что попросту пришёл на место преступления полюбопытствовать, как там справляется его господин. Как глупо! И почему судьба к нему настолько неблагосклонна?—?Я уже его ненавижу,?— тихо отозвался в ответ Дазай, когда успокоился, вместе с тем сокрушённо опуская вниз голову, слипающимися глазами следя за тем, как продолжают ниспадать на пол капли крови с его разбитого лица.После столь наверняка необычной реакции своего пленника, похититель продолжал удерживать себя на месте, за всю непродолжительную минуту лишь раз неопределённо хмыкнув. Наверное, даже это откровение бывшего господина инквизитора не поспособствовало тому в разгадке тайны появления шрамов на теле своего обидчика.Хотел было Осаму отвлечься от нерадостных мыслей о собственных неудачах на поприще самоубийства, как вспомнил, к чему вообще задал свой первый вопрос. Стоило продолжить эту тему хоть бы как, чтобы только продлить этот небольшой перерыв между избиениями.—?Ты же всё равно планируешь меня убить, Чуя,?— начал он. —?Так почему бы не признаться напоследок, не облегчить себе совесть?—?Ты это всерьёз? —?усмехнулся тот. —?Не с таким, как ты, мне это обсуждать. С духовником, быть может, я и побеседовал. И то вряд ли.—?Так может, расскажешь, какое тебе дело до Арахабаки? —?Осаму успел уловить, когда тот слегка напрягся, тут же стараясь напустить на себя непринуждённый вид.?Актёрское мастерство?— совершенно не твоя стезя, Чуя?,?— вдруг промелькнуло в мыслях, когда тот совершенно по-детски стушевался, а на лице отобразились раздумье и неуверенность. —?Брось, Чуя,?— продолжил Дазай. —?Мы уже обсуждали это в твоей камере, и тогда ты сам признался. Добровольно, честно и без утайки,?— добавил он,?— что Рембо увлекался мифологией. В частности?— Арахабаки. Уж не знаю, кто из вас был первым в этом запретном увлечении, но увязли вы оба. Согласись,?— настоял он, когда рыжий дёрнулся, явно порываясь возразить.?— И вспомни нашу первую встречу. Ты сказал, что просто хочешь вернуть книгу. Но что за книга была у тебя в руках на тот момент? Учебник по основам хирургии, кажется? Неужели подобная литература, пусть даже под авторством самого Рембо, настолько редка, что тебе пришлось просить её лично у автора? Неужели, Чуя, этих книг сроду не было в библиотеке университета? Подумай. Простой подумай, насколько всё лежит на ладони,?— продолжал настаивать Дазай с лёгкой улыбкой на разбитых губах, всматриваясь в сосредоточенное, настороженное лицо над ним.Чуя продолжал отмалчиваться. Ожидал ли он продолжения? Или, быть может, попросту был шокирован откровениями пленника касательного его обвинения?—?Артюр Рембо всегда казался мне странным парнем,?— вздохнул Осаму, приходя к пониманию, что ответа от похитителя ждать не приходится. —?О, откуда я знаю Рембо? —?спросил он Накахару, когда на красивом, точёном лице промелькнула тень удивления. —?Всё очень просто: он преподавал в академии Ордена,?— пояснил Дазай в ответ на немой вопрос. —?А теперь ещё проще, Чуя. Как столь известный преподаватель, коего даже пригласили обучать будущих следователей Святой Инквизиции, оказался столь непопулярным автором, что пособий и учебников под его авторством не нашлось в довольно обширной университетской библиотеке нашего города?Лицо малефика напротив, кажется, даже посерело. Или то попросту факел на стене выгорел почти дотла, убавляя освещение?—?А никак. Даже не проводя перепись книг, даже в глаза не видя каталога содержимого всей библиотеки, любой дурак догадается, что уж учебников действующего профессора университета там должно быть достаточно… Так зачем, ты говоришь, шёл вернуть книгу? —?приподнимая голову, ещё раз улыбнулся Дазай, чувствуя, как подсохшие за время разговора ранки на губах, растянувшись, вновь начинаются кровоточить.—?Хах! —?смахнув с лица чёлку, излишне громко хмыкнул тот, отчего Осаму аж поморщился. Голова и так была ни к чёрту, а в этом месте ещё и звук туда-сюда мечется, отражаясь от стен. —?Хорошо, ты всё-таки меня раскусил! —?весело, но нервно произнёс тот, продолжая удерживать зачёсанные пятернёй волосы на затылке. —?Я и впрямь не собирался возвращать тот библиотечный экземпляр. И, так уж и быть, признаю, что собирался забрать кое-что из его дома.—?Книгу, что последней была взята на руки Рембо,?— подсказал Осаму, подбивая того на честное и полное продолжение истории, без утаек.Тот вновь умолк, опуская до сего момента отведённый взгляд на пленника. Руку он убрал в карман, отчего растрёпанная его действиями чёлка ниспала на лоб, чуть прикрывая при этом глаза.—?Да,?— тихо подтвердил он. —?Сейчас уже нет смысла скрывать, верно? ?Легенда об Арахабаки?. Сроду не подумал бы, что такое найдётся в нашей библиотеке. Но Артюр в последнюю нашу встречу буквально светился от счастья, что изыскал подобное и сумел ?забрать книгу беспрепятственно?,?— передразнил он доктора медицины.Осаму успел про себя отметить, что Чуя называет Рембо по имени, что лишь ещё больше уверяло в том, о чём он догадывался, когда обнаружил на постели и одежде профессора рыжие волосы. Чуя меж тем продолжал:—?Ты, я так понял, уже познакомился с библиотекарем? —?это был не вопрос, на то указывали напрочь отсутствующие вопросительные нотки в уверенном голосе малефика. —?Он такой идиот, этот Ясуда. Стоило к нему зайти, как начинал причитать, какой он великий хранитель книг и бла-бла-бла.А ведь и правда. Тот говорил нечто такое при первой и последней их встрече с тогда ещё господином инквизитором. Даже обиделся, когда Дазай не обратил на это бахвальство никакого внимания, и откровенно запаниковал, когда ему сообщили, что тот держит запретную литературу в доверенном ему хранилище знаний, каковое дедок так тщательно оберегал.—?Так что было в той книге? —?подстегнул к продолжению Осаму, когда Накахара ненадолго умолк.—?Тебе не всё ли равно? —?устало отозвался тот.Таких вопросов Дазай опасался, потому что сам не знал на них достойного, удовлетворившего бы похитителя ответа. Ведь его цель вовсе не выяснить перед смертью тайну этого дела, а лишь максимально продлить собственный отдых от постоянных избиений, и пока ему удаётся заговаривать Чуе зубы?— всё хорошо.—?А тебе, Чуя? Книгу ведь ты так и не получил. Тебя взяли раньше,?— пояснил он. —?Да и покои ушедшего из жизни профессора теперь охраняются круглосуточно.—?Хоть ты и бесишь меня,?— голос Накахары ожесточился, но Осаму понял, что, кажется, избрал верную линию поведения, когда тот продолжил:?— Но ты прав, засранец. Я лишь слышал от Артюра, что там описана не только легенда о божестве, как написано на обложке, но и подробнейшие ритуалы призыва, и ещё… —?он запнулся, скосив глаза вниз, очевидно не желая говорить самого главного.—?Что ещё, Чуя?—?Как заточить демона в человека и обрести его силу, —?с трудом выговорил тот.Осаму сейчас, всматриваясь в глаза напротив, почувствовал, как пропустил удар сердца. Взгляд некогда подозреваемого по делу об убийстве Артюра Рембо сейчас излучал неприкрытую боль, может даже обиду. Настолько Чуя сейчас казался уязвлённым и подавленным, что не верилось, как подобный человек вообще мог причинять боль минутой ранее, как он вообще мог убить человека? Настолько явными и живыми казались его чувства, отражающиеся во взгляде, в поджатых губах и слегка нахмуренных, сведённых бровях, таких же рыжих, как его шевелюра.—?Чуя… —?произнёс Осаму с неподдельным удивлением всё ещё еле двигающимися губами,?— неужели ты?—?Завали! —?резко ответил тот, стараясь напустить на себя прежний, невозмутимый вид, что выходило из ряда вон плохо.—?Стой! —?почти впопыхах выкрикнул Дазай, когда рыжий малефик решительно приблизился, занося руку для последующего удара, но, как и всякий, услыхавший произнесённое с нужной интонацией слово, на мгновение замер.Сейчас у Осаму появилось то самое мгновение, секунда, чтобы продумать следующий свой вопрос, прежде чем тот довершит начатое. Мысли в голове проносились с невероятной скоростью, подкидывая массы вариантов: что связывает его с Арахабаки? —?и так уже ясно, хотя неточно; поэтому он убил Рембо? —?он уже отказался отвечать и вряд ли переменит решение. Может, книга? Книга, что он хранил на дне кровати? Или свидетели его силы, которых убил неведомо кто? Что из этого он мог спросить? Выбирать времени не было, и он решился, скорее полагаясь на волю случая, чем на расчёт, что следующий вопрос окажется верным.—?Зачем ты хранил на дне кровати ту книгу с дорогой обложкой? ?Демоны и боги?. И кинжалы. Не подсунули же тебе всё это? —?только когда он озвучил первый свой вопрос вслух, понял, насколько он не к месту. Однако Чую это остановило окончательно. Тот опустил руку и выпрямился, воззрившись на пленника настороженно, даже удивлённо. Хорошо. Ему удалось отвести внимание с явно болезненной темы на что-то незначительное. На что он точно должен дать ответ.—?А я то думал, что уж Святая Инквизиция быстро догадается, почему я хранил подобное именно в том месте,?— с тем же скорбным выражением лица отозвался Чуя, быстро теряя всё своё напускное спокойствие и правоту. —?Неужто никто из вас не додумался, что хранить подобное именно в таком, с виду неприметном месте — удобнее всего? Неужто никто не подумал о простой истине, что студенты, к тому же такие олухи, как мои соседи, ни в коем разе не задумаются над уборкой собственного жилища? Это было отвратительно, жить там,?— произнёс он, сжимая правую руку в кулак. —?Зато никто из них точно не стал бы лезть под чужую кровать.—?Но почему ты продолжал это хранить? Почему не перевёз в дом твоей опекунши? Кинжалы, может, ты и сам прикупил, а книга со столь дорогой обложкой явно значится её собственностью. Разве я не прав?Зря он сказал последнее. Фразы из серии ?я прав? ожидаемо вызывали у противоборствующей стороны одну лишь реакцию?— резкое отрицание этой самой правоты собеседника. Осаму уже готовился к очередному болезненному пинку, силясь не зажмуриться в ожидании, ибо ?если видишь?— понимаешь?, но Накахара, как ни странно, оставался на месте, полностью ломая те устои, что все три года вбивались в курсантов академии Ордена.—?Прав,?— тихо подтвердил Чуя. —?Книга принадлежит Коё. И если тебя так волнует моё благополучие, этот вопрос мы с ней уже обсудили.—?И ты опять отвечаешь не на те вопросы,?— всё более смелел Дазай, внимательно наблюдая за своим истязателем и от не завершающейся передышки ощущая некий душевный подъём.По продолжавшейся сохраняться на лице Накахары скорби и его столь спокойных ответах, без внезапных резких порывов начистить пленнику морду, можно было заключить, что высказаться тот всё же хочет. Правда, ситуацию омрачал тот немаловажный факт, что убийцы, по обыкновению своему, предпочитают откровенничать именно с будущими смертниками. Но лучше так, чем стать отбивным бывшим инквизитором под тяжёлыми ударами сапог мелкого на вид малефика.—?Так зачем тебе понадобилась столь древняя и дорогая книга в непосредственной близости от места жительства, если сама по себе нужной тебе информации она не содержала? Ах, подожди! Я понял! —?резко оборвал Осаму сам себя, когда картинка в голове сложилась, довершаясь тихим щелчком. Или то попросту хрустнул один из позвонков?Чуя даже рта раскрыть не успел, так и застыв в немом удивлении, когда его пленник спешно раскрыл рот, готовый поведать собственную версию:—?Ты хотел обменять её на ?Легенду об Арахабаки? Рембо, верно? Да, ты и сам сказал, что ?лишь слышал от Артюра? о её содержимом и, поскольку так норовил забрать её из дома убитого, то напрашивается простой вывод: своими глазами содержимого ты не только не видел даже мельком, но и Рембо отчего-то не хотел, чтобы ты его видел. Потому ты наверняка выкрал у тётки тот дорогой томик, ?Демоны и боги?, в надежде обменяться. А он отказался, да? —?улыбнулся Дазай, чувствуя, как разрываются подсохшие ранки. —?Интересный, наверное, экземплярчик был, раз ты пошёл на убийство профессора,?— хотел он было присвистнуть вдогонку, но вовремя осёкся, представив, как глупо будет выглядеть это действо с разбитыми и опухшими губами.Чуя продолжал хранить молчание, и Осаму даже на мгновение почудилось, что сквозь голубые глаза похитителя он видит, как крутятся шестерёнки у того в голове, переваривая услышанное, отчего лишь всё более убеждался в собственной правоте.—?Хватит, Чуя,?— продолжил он поскорее, пока тот вновь не принялся его бить, хотя и предпосылок к тому не наблюдалось. —?Я вижу, что прав. И поскольку я и так уже наговорил немало, и света белого мне точно более не видать, исполни предсмертное желание: проясни ещё пару моментов.Накахара ответил не сразу, пристально всматриваясь в лицо своего пленника, после чего дважды хлопнув глазами, будто бы сморгнув собственное оцепенение, встряхнул головой.—?Сообразил, да? —?язвительно заметил тот. —?Стоит отдать тебе должное. Не зря такие придурки состоят на службе Ордена.?Придурком? Дазая называли многие, но бывший господин инквизитор всё же решился записать эти слова как похвалу, тем более интонация, с которой были произнесены эти слова, содержала не только присущий Накахаре яд, но и, если можно так выразиться в отношении этого человека, некоторые нотки смиренного признания собственного поражения.—?Так отчего же ты так страстно желал заполучить сей экземпляр, что пошёл на подобное? Рембо угрожал тебе расправой, зная, на что ты способен? А он ведь в самом деле знал, что ты способен на многое. Да-да, я говорю про тот анонимный донос некоего студента, который видел вас в обнимку парящими под потолком аудитории,?— предупредил следующий вопрос Осаму, когда на лице малефика отразилось понимание сказанного. —?Озаки же поведала тебе о найденных уликах? Разумеется, поведала. Надеюсь, тот бедняга успел скрыться где-то на задворках страны, когда услышал о твоём освобождении.—?Ты слишком много говоришь,?— жёстко пресёк дальнейшие рассуждения Чуя, злобно нахмурившись, и Дазай умолк, заключив, что следующие его слова и в самом деле будут пресечены физической мерой воздействия. —?Я помню про того студента. И он, вроде как, ещё жив. Стоило бы найти и избавиться от него сразу по освобождении из того подвала, но у меня были другие дела.?Должно быть, дела, связанные с его потерей памяти относительно последних часов пребывания в камере?,?— между делом подумал Осаму, но пребывал в молчании, ожидая продолжения от начавшего, наконец, говорить Накахары.—?И поскольку ты и вправду сдохнешь здесь от моей руки в самое ближайшее время, я… —?здесь наверняка должно было звучать что-то вроде ?расскажу тебе?, но рыжий видимо замялся, так же с очевидным трудом решая, стоит ли ему продолжать и что вообще он собирается поведать своему пленнику. —?Есть один человек,?— продолжил тот довольно скоро. —?Он... кто-то вроде главного в нашем мире. Изучает малефицию, демонологию, ищет сторонников, помогает... развиваться таким, как я,?— по лицу этого рыжего рассказчика и по сбивчивости во фразах явно читалось, что хоть Чуя и планирует убить Дазая, а слова всё равно подбирает с осторожностью, будто бы боится, что его услышат. —?В общем, у него целая сеть. И если случается так, что малефик под его контролем этот самый контроль теряет,?— тут Чуя отвёл взгляд в сторону, и Осаму стало очевидно, что его похититель как раз таки и страдает той самой ?потерей контроля?,?— от него избавляются.—?Так, с помощью книги, ты хотел контроль обрести? —?подтолкнул в верном направлении бывший господин инквизитор, когда его похититель умолк, продолжая так по-детски отводить глаза в сторону, тем самым выдавая собственное смятение с головой.—?И это тоже,?— быстро согласился тот, кивнув самому себе. —?Но больше я хотел силы. Все эти ритуалы… даже с Рембо, всё это?— ради силы.?Так вот зачем даже на близком человеке был проведён такой ритуал?,?— подтвердил одну из собственных догадок Осаму. Как там зачитывал ему Танидзаки? ?Жертвоприношением может служить кровь врага или друга, в зависимости от желаний просящего??Вообще-то, по Чуе нельзя было сказать, что тот ради силы способен на такую жестокость. Особенно плохо это вязалось с версией, что они с Рембо были близки. И тут такой удар в спину. То ли Накахара и впрямь так боится ?того человека?, то ли есть за этим что-то ещё. Однако задавать этот вопрос напрямик Дазай пока не решался.Чуя же, меж тем, так и не одарив пленника вниманием, продолжал:—?Я не желаю подчиняться этому человеку. И не желаю, чтобы ему подчинялась Коё и Акутагава,?— сейчас Накахара настолько погрузился в предмет разговора, что, по всей видимости, даже не заметил, как только что выдал свою тётку. Правда, нельзя было не сказать, что Осаму и без того догадался о принадлежности Озаки к этому еретическому сообществу?— вероятней всего, тоже малефичка. —?Если мы однажды попадём под удар, чёрта с два этот гад придёт нам на помощь! Зато денег просит немало с нашего дела, якобы на ?поддержание его идей?! —?почти прорычал Накахара, в довесок смачно сплёвывая на пол. Спасибо, что не на пленника.—?А что же по поводу твоих повстанческих идей думает тётушка? —?проследив траекторию плевка и ненадолго задержав на нём взгляд, задумчиво произнёс Дазай, краем глаза подмечая, что похититель совсем уж отвлёкся от начатого дела, и разговор всё более перетекает в лёгкую форму.—?Она этому козлу верит. А я верю ей,?— тяжко вздохнул тот, вместе с тем переводя дыхание, явственно стараясь успокоить свои яростные порывы, и толком не отвечая на заданный вопрос. Разве что теперь бывший господин инквизитор склонялся к версии о том, что Озаки в планы своего преемника не посвящена. —?Так что мне нужна эта чёртова сила, и тогда я смог бы отбиться хоть от целой армии его мелких сошек.—?Понятно,?— тихо отозвался Дазай, понимая, что далее из этой темы выжать ничего не сможет. Нет, разумеется, полученная информация была интересной, и в принципе было над чем поразмыслить. Да только вот, кажется, конца этой истории он так и не узнает, отчего делалось как-то совсем уж тоскливо. —?И, я так понимаю, это Акутагава постарался выставить убийство Араи и Каматы, тех парней, что видели твоё представление с кувшином,?— пояснил он на вопросительный и непонимающий взгляд напротив,?— как тот же ритуал, который ты провёл с Рембо?—?А, ты об этом,?— довольно скоро сообразил рыжий. —?Да, он и ещё парочка головорезов под нашим началом. Те самые, что дотащили твою бессознательную тушу до этого подвала.—?Хах,?— усмехнулся Дазай.?— Я о чём-то таком и подозревал.Стоило бы продолжить это общение, продлевая свои безопасные минуты, но в голову, что неустанно продолжала кружиться во время всей беседы, как назло ничего не приходило. По-хорошему, надо было бы придумать, как отсюда выбраться, и единственное, что в связи с этим посещало мысли бывшего господина инквизитора?— это предложение ?поискать книгу вместе?, если тот его отпустит. Осаму подавил смешок, сам про себя понимая всю глупость и абсурдность этой идеи. Да, это всё равно, что среди дворовой малышни предложить главному хулигану дружить. Безнадёжно и бессмысленно. Но и полностью отринуть желание не то чтобы ?жить?, но узнать, чем закончилось бы это восстание Накахары против его ?хозяина?, никак не получалось. И что говорить о желании уличить и повязать всю эту шоблу в самый разгар их военных, если так можно выразиться, действий.И всё-таки, сказать что-либо стоило, оттого Дазай вновь начал лихорадочно перебирать все возникавшие у него до сей поры вопросы. В этот раз изыскания завершились довольно-таки быстро, когда он в очередной раз вспомнил главное?— свой, кажется, самый мерзкий поступок в жизни, о котором забывал всё чаще, что вовсе не пристало благочестивому служителю Господню.—?Чуя, а ты, случаем, не встречался с этим самым парнем, главным, после своего освобождения? —?осторожно задал вопрос Осаму, не указывая ни на какую конкретику, делая упор в голосе лишь на то, что эти слова есть лишь продолжение их разговора и ничего более того.Расчёт, по чести говоря, был прост: если кто и смог бы зачистить память Чуи от вполне конкретных и столь неприятных событий, то этот некий самый сильный в их мире малефик вполне мог оказаться этим человеком, что, в свою очередь, объяснило бы полное бессилие силы ?святого? самого Дазая в разрушении этой магии.—?Пф,?— фыркнул тот. —?Конечно же, встречался. С меня спрашивали по полной о своих поступках и как я вообще загремел к вам в камеры.Что ж. Всё вставало на свои места. Вероятней всего, именно таким образом Чую и лишили памяти. И если это предположение верно, то зря этот рыжий наговаривает на этого их лидера. Ведь он мало того, что избавил своего подопечного от столь неприятных воспоминаний, так и связи в кураторской службе Святой Инквизиции наверняка тоже его рук дело. А говорит, что тот и помогать не станет, случись вдруг что. Правда, делиться этими выводами и переубеждать рыжего малефика не стоило вовсе. Подобные действа со стороны пленника точно окончились бы для последнего сломанными костями и выбитыми зубами, а если тот ещё и вспомнит, что сотворил с ним Осаму?— так совсем худо станет.Внезапно со стороны входной двери послышался топот ног, и у Дазая было сердце замерло потому, что, даже сквозь столь плотно сколоченную дверь, этот топот казался весьма решительным, и ему на секунду почудилось, что в этот подвал сейчас ворвётся всё отделение Ордена, а возглавлять этот крестовый поход неизменно выпадет Куникиде.Ожидания не оправдались, когда на пороге оказался успевший запыхаться Акутагава. И как он только мог так топать? Или это устоявшаяся в подвале тишина удивительным образом воздействовала на слух Осаму, делая его острее?—?Господин Накахара! —?полушёпотом выкрикнул парнишка. —?Госпожа Озаки прибыла!Верно, Озаки ведь знать не знает, что в её собственном поместье содержат пленённого бывшего инквизитора.Наблюдая, как резко засуетился Чуя, поглядывая то на пленника, то на собственного протеже, больную и до сих пор кружащуюся голову Осаму посетила не менее больная мысль: если дело не в обострившемся слухе, а просто-напросто в хорошей слышимости происходящего по ту сторону двери, то верно и обратное? Верно, ведь Акутагава прекрасно расслышал его просьбу из-за двери в прошлый раз, пока Чуя был в отъезде.И Осаму закричал, даже наплевав на то, что вскоре получит своё от похитителя. Губы натянулись, а ранки вновь разошлись, и банальное ?Ааа!? раздалось из его горла так громко, насколько он сейчас был способен орать.—?Заткнись! —?резко выкрикнул Накахара, с кулака давая Дазаю по виску, и умолкнуть всё же пришлось. Лишь только паникующий взгляд Акутагавы в дверном проходе, что метался то к пленнику, то себе за спину, оставался последним, что видел перед собой Осаму на задворках затухающего сознания.