Глава 13 (2/2)
Стал неважен тот, без кого дышать было сложно. Оказалось, жить без воздуха тоже можно. Просто Канда нашел средство лучше, чем предполагал.
Только вот сам Аллен явно этого не понимал. Если бы понимал, то стал бы он впускать сегодня Линали? Ведь знал прекрасно, что китаянка будет явно лишней. Знал, но все равно поступил по-своему.
- Глупый Шпендель… - пробормотал японец, поднимаясь с кресла и направляясь в мастерскую.Канде хотелось отвлечься.
Мысли метались туда-сюда, подпитываемые раздражением, недовольством и даже, что казалось странным и до жути нелепым, страхом. Липкое, отторгающее чувство возникло где-то внутри него, и с громким и раздражающим хлюпаньем порождение негатива направлялось прямиком к самому азиату, надеясь заключить того в свои стальные объятья и лишить заветного. И казалось, что у него это получится. Это ведь так просто – разрушить что-то, совершенно не заботясь о том, что в конце кто-то неизвестный будет страдать, лить слезы. Только вот вернуть все на место уже невозможно.Канда взял в руки карандаш и глубоко вздохнул, пытаясь сосредоточиться на чем-то менее угнетающими положительном. Вот за что он любил рисовать – погружаясь в мир своей фантазии, упиваясь моментом создания нового, пока еще никому неизвестного,совершенно забываешь о реальности. Перед глазами мелькают картины того, что так стремится перейти из доступного взору одного человека на пока еще чистый холст, и окружающая действительность расступается перед ним, подобно Чермному морю перед пророком Моисеем, затопляя после черные краски действительности. Юу всегда считал, что мир чем-то напоминает огромный холст, но разрисовывать его не спешил. Словно присматривался к тому или иному участку, прокручивал в голове картины своей жизни и только потом выносил вердикт, который всегда был отрицательным. И только однажды он все-таки решился на изменение этого скучного полотна. Художник поднялся на постамент, взял в руки краску и кисть и стал рисовать. Не спеша, несмело, будто бы боясь отпугнуть дикого зверя, попавшегося на глаза человеку. Поначалу линии выходили кривые, смешные и нелепые, и ему хотелось бросить все, так и не дойдя до середины, но его гордость не позволяла переступить через эту, можно сказать, лужу трусости. А когда картина была закончена, в полной мере насладиться ее красотой Канда не смог. Крылья, что возникли у него за спиной во время процесса, отпали под гнетом жестокой несправедливости мироздания. И долго еще воздушные перья будут кружиться в воздухе, напоминая о том страшном дне, извлекая из его воспоминаний всю черноту и горечь, выжигая на сердце новые раны, что не могли зажить.
Сосредоточиться не получалось. Канда пару раз даже сломал канцелярскую принадлежность, сводил брови на переносице, но все попытки поймать Музу за хвост проваливались с треском. Брюнет тихо чертыхался, но все равно упорно продолжал свои жалкие попытки рисовать и, похоже, останавливаться совершенно не собирался.
- Да что за хрень?!- не выдержав, он обозленно пнул стоящий рядом табурет и зарычал. Послышался едва слышный хруст – бумага в его руках смялась, и эскиз, что все же смог появиться на чистой бумаге практическими незаметными линиями, превратился в жалкое подобие детского рисунка, такого безобразного и аляпистого. – Ебучий Шпендель, малолетка с комплексом героя, заноза в заднице! Где его черти носят?!Желание творить пропало. Оно, подобно осеннему листку, невесомо оторвалось от ветки и с тихим шелестом упало на землю, где через некоторое время станет совершенно незаметным: его либо затопчут слепые прохожие, которым, в принципе, наплевать на окружающиймир, потому что заботиться о таких мелочах, по их мнению, слишком глупо, либо махровый ковер точно таких же листьев, немного сырых, отдающих ароматом земли и мокрой травы, накроет его с головой, и мир никогда не узнает, что был где-то среди абсолютно одинаковых листочков один – единственный, который отличался от всех остальных своей внутренней красотой. Так и его тяга к творчеству была подобна этому листку – такая же незаметная и хрупкая до ужаса. А из-за какого-то ребенка все его глупые стремления достичь хотя бы низшего уровня мастерства и не загубить свой талант окончательно теперь могут рухнуть, подобно карточному домику от легкого дуновения ветерка.
Шпендель сильно изменил его. Незаметно для самого Канды забрался так далеко в его хрупкий мирок, пробился сквозь, казалось бы, неприступные стены и подчинил себе его волю. Точно так же, как сделал это Алма Карма. Только вот в отличие от Кармы, Мелкий вовсе не хотел искать никакой выгоды для себя. Словно его будущее для него ничего не значит. Аллен просто отдавал все то тепло, что осталось у него после больницы, слепому художнику. Алма же действовал практически также. Но разница была, хоть и незаметная. В отличие от Уолкера, Карма с самого начала преследовал какую-то определенную цель, известную только ему одному. И когда достиг желаемого, то не стал останавливаться, а устремился дальше, забираясь еще глубже. Канда позволял это, позволял, потому что, как бы ни смешно и банально это не звучало, он влюбился, как мальчишка, которым, собственно, и был на то время. Возможно, всему виной та самая нехватка чистого тепла, хрупкого доверия, которых не знал Юу. Если бы его жизнь была чуточку иной, тогда бы Карма ни за что не пробился так глубоко… Да что теперь говорить о том, что прошло? Сделанного не воротишь…Юу горько усмехнулся и поджал губы, сделал пару глубоких вдохов. Но волнение, появившеесяиз ничего, не проходило. Оно только усиливалось, стоило японцу прикинуть, сколько прошло времени с тех пор, как Аллен пошел провожать эту надоедливую Линали. Час, два, а может, и целых три? Напряжение и злость тоже наровились выплеснуться наружу, ибо мысли о том, что китаянка могла стать всего лишь предлогом для того, чтобы выйти из квартиры, тоже не давали покоя. Канда ведь до сих пор помнит похабные нотки звучавшие в голосе агента Шпенделя и его пошлое ?Малыш?. Так и хотелось размазать этого представителя богемы по асфальту, впечатать его слащавый (по представлению) профиль в грязь и заявить о том, чтобы даже и близко не смел подходить к Мелочи с такими намеками.
Неизвестно, сколько он так сидел, мучился намеками и съедающими его мыслями, если бы не телефонный звонок, раздавшийся как гром по среди ясного неба. Нервы тут же стянуло в тугой комок, неприятное ощущение липкими, цепкими щупальцами охватило тело художника, а в легких закончился воздух. Брать трубку совершенно не хотелось.Возможно, это было слабостью – испытывать такой животный ужас перед звонящей аппаратурой. Звонок как звонок – ничего необычного. А он тут ведет себя, уподобляясь пугливой барышне викторианской эпохи.
Но тогда он еще не знал, что этот страх был вовсе не глупостью, а предупреждением, сообщающим о том, что скоро случится нечто ужасное. И уж лучше бы он доверился ему полностью, чем пытался подавить в себе эту слабую сторону. Потому что тогда его жизнь была бы спокойной.***Аллен обхватил себя за плечи и откинулся на спинку сиденья. Мальчик прикрыл глаза и на секунду перестал дышать. Полученная информация плавно рассортировывалась по полочкам в его голове, заполняя тот или иной пробел. Он ничего не чувствовал. Ни боли, ни сожаления, ни горечи, ни, тем более, радости. Все это куда-то исчезло после последних оброненных слов рыжего друга.
Седоволосый слегка приподнял уголки губ, видимо, пытаясь улыбнуться. Через силу показать, что с ним все в порядке, дабы не волновать сидящего рядом человека. Странные все-таки существа, эти люди… Когда им больно или же плохо, они улыбаются сквозь слезы и боль, а когда радостно – слезы уже не сдержать.
- Аллен? – Лави осторожно коснулся плеча подростка, в голосе его звучало беспокойство. – Все хорошо??Да чего уж тут хорошего??Уолкер открыл глаза и сглотнул стоящий в горле комок. Пианист боялся, что если он сейчас произнесет хоть слово – голос может выдать все то, что творится у него внутри. Поэтому подросток молча потянулся к бутылкеи сделал глоток. Вода на миг привела его в чувство, очистила от той грязи, и он, не колеблясь ни секунды, будто бы боясь дальнейших событий, произнес:- Все в полном порядке. Отвези меня домой.
***Когда машина остановилась, Аллен молча покинул салон, но уходить не спешил. Лави смотрел на друга удивленным взглядом. Видимо, он никак не ожидал, что у Уолкера возникнут еще какие-то вопросы.
- Знаешь, ты все-таки был не прав, - вдруг нарушает напряженную тишину пианист, поднимая голову к ночному небу.
- О чем это ты? – рыжий непонимающе пожал плечами и следом вышел из машины.В воздухе чувствовался тонкий сладковатый аромат лесных ягод. Странно, нелепо и абсурдно. После дождя- и такой аромат…
- О твоих словах. Может быть, я не и не смогу заменить Алму, - грустная улыбка появилась на губах у седоволосого, - но кто сказал, что я сдамся так просто?
Шелест листьев, редкие гудки машин… Город живет своей отдельной жизнью. Без боли, слез и сожалений.
Рыжий парень понимающе улыбнулся.
?Ты не так уж и прост, как кажется на первый взгляд?.- Любимых людей не заменяют. Ими становятся, Лави.***Характерный щелчок, и через секунду в трубке слышится хриплое дыхание собеседника.
Канда молчал. Он не привык никогда первым начинать разговор. В этот раз исключений делать он не собирался.
- Эм… - на том конце незнакомец (или нет) явно нервничал.
Японец ухмыльнулся. И это он еще боялся брать телефон? Смехотворно.Молчание затягивалось, и он уже хотел было положить трубку, как звонивший все-таки решился произнести хотя бы одно слово. Если бы Юу не сидел, то он определенно бы опустился на пол, слыша на том конце такой родной и давно забытый голос. Голос человека, что явно не должен находиться на этом свете.- Привет, Юу.
Сердце юного художника пропустило удар, а затем и вовсе остановилось. Его палитра разлетелась на тысячу маленьких осколков, разрушилась полностью и собрать ее уже было невозможно.Краски разноцветным пятном выделялись на новой картине его жизни, уродуя и без того мрачные и безвкусные наброски все больше и больше.- Алма…
_________________________* Марк Энтони - Love is all.** Bryan Adams - Wherever you go.
P.S. Сомневаюсь насчет последней песни, а точнее - ее исполнителя. Перерыла практически весь интернет, но везде одно и тоже: либо ее исполняет Марк Энтони, или Брайан Адамс.
За ранее прошу прощения,если где-то ошиблась.