Глава 4 (2/2)

Нет, он просто идиот. Канда прав насчет него. Кто, скажите ему, кто будет навещать этого нелюдя, стараясь выглядеть так, будто и не произошло ничего? Его же воротит от этого притворства, от этой фальши. А остановиться все никак не может. Каждый раз говорит себе, что нужно прекратить, нужно забыть и оставить, но ноги сами несут его к лифту, и руки нажимают заветную кнопку с номером девять.

Получается, что если нет ненависти к этому человеку – значит, ему его просто жалко? Глупо, банально жалко? Как маленького ребенка, который потерялся или же ударился. Сочувствие – первый шаг к тому, что дальше будет еще хуже. Появится дружба, привязанность, а затем любовь. То, что удерживает всех в этом чертовом мире.-Подождать? – Уолкер закусил губу. – Вечно ждать невозможно.

- Ну, тогда придется принять то, что есть, - Ли неуверенно улыбнулась. – Неа всегда говорил, что доброта – лучшее качество, что есть в людях. Не забывай об этом и не замыкайся в себе.Аллен горько усмехнулся. Не забывать, говорите? О да, он-то не забудет. Не сможет. Уже не смог. И это убивало сильнее, чем самый страшный яд, ломало изнутри на части. И с этими маленькими осколками, которые в будущем будут предназначаться близким людям, придется сейчас учиться жить. Лучше умереть. Ада на земле тогда не будет.

?Так, все, прекратил! – подросток ущипнул себя, пытаясь вернуться в реальность. – Не хватало, еще чтобы Лина начинала волноваться?- Пошли, - пианист выдавил из себя улыбку, - ты же пришла не для того, чтобы сидеть здесь со мной и скучать. – Он поднялся и протянул девушке ладонь. – Покажу тебе свою новую палату.***Он не приходил уже неделю. Не надоедал, не пытался скормить ему свои апельсины, не разговаривал с ним, не раздражал, - в общем, не делал всего того, что обычно происходило при его появлении. Канде это не нравилось. Японец уже стал привыкать к вечному присутствию этого недоразумения, как вдруг все изменилось. Мелкого больше не было в палате, не было ифальшивой улыбки и радости. Можно былорадоваться – только вот не хотелось совершенно. Почему? Юу и сам не знал.

- Глупости все это… - обронил он в пустоту.

Только почему он чувствует себя еще более паршиво, чем было до этого. У него было такое чувство, что чего-то не хватает. Словно вырвали последний живой кусок из груди. Вырвали и растоптали. И жить не хочется – настолько все осточертело.

Господи, и это прежний Канда Юу? Не смешите! Прежний Канда Юу никогда бы не стал вести себя, как последняя размазня. Он бы плюнул на все и поступил так, как хочется ему. И уж точно бы прежний Канда Юу никогда бы не стал заморачиваться о каких-то там Стручках! Вы спросите, почему Стручках? А он и сам не знал… Юу казалось, чтоАллен именно такой. Это прозвище привязалось к нему случайно. Поначалу он просто хотел задеть его этим, а потом, ощущая реакцию Аллена на его слова, хотелось… чего? Позлить, поиздеваться, подурачиться, в конце концов?

- Идиотизм. – прорычал азиат, зло сминая простынь. – Чертов надоедливый Стручок!

Ничего не хотелось. Только вновь услышать тихие, несмелые шаги этого человека. И все. Даже рисовать не хотелось. Да какой там рисовать в его-то положении? Смешно. И он рассмеялся. Но не счастливо. Смех больше походил на горький плач.

- Ты рехнулся? – вдруг раздался звонкий голос.

И, кажется, все же прежний Канда Юу окончательно умер. Потому что он прежний никогда бы не сделал то, что сейчас сделал нынешний. Тот холодный брюнет никогда бы не расплакался. А то, что он плакал, было ясно. Японец отчетливо ощущал мокрые дорожки на своих щеках. Все-таки та кукла сломалась.

***Аллен не выдержал первым. Подросток достал из пакета апельсин и швырнул его в неподвижного Юу. Было, наверное, больно. Но ему все равно. Ему, Аллену, было больнее. И он не знал настоящую причину этого.Мальчишка целую неделю упорно заставлял себя не появляться в палате у этого чурбана, пытаясь выкинуть его из своей головы. Но у него ничего не вышло. С того самого разговора остался неприятный осадок, а мысли подростка и вовсе довели его до того, что он не мог нормально уснуть. А все из-за кого? Из-за этого… он даже не знал, как его назвать нормально, чтобы не разозлиться. В общем, дело было в Канде.- Ты совсем идиот, да? – Уолкер подошел к кровати зло уставился на азиата. Еще один апельсин полетел в брюнета.

- Прекрати! Ведешь себя, как ребенок. – Юу попытался не обращать внимания на то, что в него летят весьма большие снаряды. Мелкий получит потом. Сейчас японцу хотелось просто радоваться его присутствию.- Это ты ребенок! Ведешь себя так, словно у тебя отобрали любимую игрушку. Я понимаю, что тебе тяжело, но это еще не повод, чтобы окончательно губить себя! Жизнь-то у тебя одна, и не надо ее игнорировать! Она продолжается, хочешь того ты или нет! А ты даже стараться не хочешь, чтобы что-то изменялось. Нравится жалеть себя? Пожалуйста! Никто не запрещает. Но не надо отталкивать то, что делают для тебя другие. Не будь эгоистом, Канда. Это ни к чему хорошему не приведет! – Аллен глубоко и часто дышал, словно пробежал длинную дистанцию. Хотя так и есть. Ему стоило больших трудов набраться смелости и высказать все это в лицо своему новому другу. То, что японец для него больше не посторонний человек, пианист понял только сейчас, когда вошел к нему в палату и увидел открывшуюся ему сцену. – Не думай, что у тебя одного все так плохо, - глухо закончил мальчик и без сил опустился на стул.

Брюнет нарочито медленно повернулся к нему.- Ты закончил? – холодно поинтересовался он.- Нет, - Аллен потянулся к брошенному пакету с фруктами. – Сегодня я заставлю тебя съесть этот чертов апельсин.Если Канда мог видеть улыбку Аллена, то она определено показалась ему странной. Она была одновременно хитрой, радостной, нерешительной и коварной. В общем, странное сочетание.- И зачем ты постоянно приходишь? Я уже думал, что смогу, наконец, отдохнуть от тебя, - Юу старался сделать вид, что ему совершенно все равно. Выходило плохо, а еще и заметно для окружающих.- Не дождешься, - ухмыльнулся седоволосый, начиная снимать кожуру с фрукта. – А прихожу я… - он сделал вид, что задумался, - потому что хочу.Художник обреченно вдохнул. Этот глупый Шпендель… Неисправим. Но спасибо ему за это.И в этот раз слова Аллена оказались правдой: апельсин Канда все же съел. Дане один.