Эпилог. (1/1)

За окном уныло завывала вьюга, роем колючих снежинок стучась в покрытые изморозью стекла. В камине весело потрескивало жаркое пламя, служившее единственным источником тепла и света в этой маленьком холодном домике, насквозь пропахшим пылью и одиночеством.Лейтенанты Хавок и Бреда грели замерзшие руки о чашки с горячим чаем, от которого шел приятный ароматный пар.

- Рад, что с вами все в порядке, - произнес Рой, сидевший напротив бывших подчиненных. – И попрошу без фамильярностей, я теперь полицейский офицер.- А, правда? – тут же оживился Хавок. – Тогда, капрал Мустанг?Бреда тут же толкнул приятеля в бок, наградив его сердитым взглядом, отчего Джин тут же сконфузился и опустил голову. Но, казалось, Рой даже не заметил этого, продолжая смотреть на полыхающие алым языки пламени.- Не похоже на вас, полковник, жить в такой дыре, - произнес Бреда с каким-то странным сожалением в голосе.- Я исполняю свой долг перед страной, - словно не слыша его, проговорил Огненный. – Просто по-своему.Лейтенанты тяжело вздохнули, понимая, что при всем своем желании они не могут помочь своему бывшему начальнику. Бреда прикрыл глаза, а Хавок по старой привычке закинул в рот сигарету. Рой, заметив это, достал из кармана коробок спичек и попытался зажечь огонь,чем очень удивил своих гостей, но у него не получилось.- Полковник… - Джин даже опустил сигарету, с грустью смотря на Роя, вспоминая бывшего Огненного алхимика, чей образ уже никогда не сотрется из памяти преданных ему людей.Рой бросил попытки зажечь огонь и опустил голову. Лейтенантам стало не по себе при виде такого полковника: ведь раньше, как бы ни было тяжело у него на душе, он никогда не показывал своих эмоций, скрывая их под маской жестокого цинизма, которая, впрочем, могла обмануть только тех, кто не знал настоящего Роя Мустанга.- С того дня я не пользовался алхимией, - голос бывшего полковника не дрогнул, но его взгляд потяжелел.- Но вы – Огненный алхимик, - произнес Бреда.- Когда я пытаюсь, я вижу всех, кто погиб из-за моей глупости, - глубокая тоска, так долго сдерживаемая в душе, наконец, вырвалась наружу.Рой прикрыл глаза, а Хавок и Бреда поняли, как было тяжело все это время их полковнику. Он один взял на себя груз вины за все произошедшее и продолжал нести его и по сей день, зная, что даже это не исправит его ошибки…Лейтенанты, уже находясь на расстоянии нескольких метров от заснеженного одинокого дома полковника, обернулись и окинули его прощальным взглядом.- Мы должны были позвать госпожу Изуми, - глухо произнес Бреда.- Она бы точно не пошла, - ответил Хавок. – Она не захочет видеть то, что осталось от полковника. К тому же, я чувствую, что полковник ждет здесь вовсе не ее.Хавок отвернулся и направился прочь, но Бреда лишь удивленно посмотрел на дом Огненного и спросил:- Тогда кого?Но его вопрос остался без ответа, так как, вопреки устоявшемуся мнению о том, что Хавок – непутевый наивный лейтенант, он один догадывался о причине перемены в характере и жизни полковника…… Который сейчас стоял и смотрел в заснеженную даль ледяной пустыни, не обращая внимания ни на холод, ни на вьюгу. Северный ветер бешено трепал складки его плаща, но сейчас мысли Роя были так далеко, что он этого не замечал. Холод в его душе был гораздо ощутимее, а отвратительное чувство вины грызло его уже на протяжении долгих месяцев, проведенных в горах Бриггс. Воспоминания о том роковом дне, когда мир стал темнее из-за исчезновения одного из освещаемых его солнц, не покидали его ни на секунду, словно выжженные на сетчатке каленым железом и написанные кровью в его сознании.

Рой уткнулся в шею Стального, проклиная себя за то, что подставил его под удар. Если бы он не поддался минутному порыву, если бы сразу атаковал Данте, то с его мальчишкой все было бы в порядке...

Слишком много крови вокруг, слишком поздно он осознал свою ошибку. Слишком много «слишком».В такие моменты, когда счет идет на миллисекунды, в голове всегда созревают самые очевидные и самые отчаянные решения. Рой уже достал из кармана мел, когда теплая ладонь опустилась поверх его руки.- Не вздумай… - прохрипел Эд.Его золотистые глаза вновь полыхнули таким до боли знакомым солнечным огнем, что у Роя невольно защемило сердце.- Только попробуй! И я тебя никогда не прощу! – почти прокричал Стальной, сжав руку полковника с такой силой, что его пальцы разжались, и кусок мела с сухим стуком упал на каменный пол.Если бы тогда он успел, если бы ослушался Эда, то сейчас он был бы жив. Пусть бы юноша и возненавидел его за совершение трансмутации, пусть бы проклинал его на чем свет стоит, пусть бы даже уехал в другую страну, он был бы жив. А теперь… Теперь было поздно.«Лучше пожалеть о том, что ты сделал, чем пожалеть о том, чего ты не сделал», - неожиданно прозвучали в сознании Роя слова, когда-то сказанные ему Маэсом Хьюзом, его лучшим другом…Но тот злой и одновременно с тем печальный взгляд Огненный не забудет никогда. Столько немой мольбы, столько отчаяния было тогда в медово-золотистых глазах, что он просто не посмел… Не посмел использовать чью-то жизнь.«Все в порядке», - неожиданно раздался до боли знакомый голос в его сознании. И столько тепла и заботы было в нем, что Рой невольно улыбнулся. Улыбнулся улыбкой потерянного счастья.- Да, все в порядке, - вслух подтвердил Огненный и прикрыл глаза.Но ответом ему, как и в тот день, было холодное молчание. Одинокая горячая слеза скатилась по щеке и затерялась где-то в густом меховом воротнике, оставив после себя лишь жгучую боль в сердце и пустоту в душе.У Судьбы есть свой театр, в котором ее любимые игрушки играют главные роли. Они, сами того не зная, следуют неписанному сценарию и уходят со сцены, когда они становятся ненужными.Но есть те, кто отчаянно сопротивляется Фортуне. Те, кто сильны духом и сердцем, чисты душой и разумом.Сложно противостоять своей Судьбе, своей смерти, зная, что следующий шаг может оказаться роковым. Но, несмотря на все это, эти игрушки продолжают бороться до тех пор, пока нити, связывающие их по рукам и ногам и вынуждающие следовать готовому сценарию, не разорвутся. И именно в этот момент их жизнь начинается заново, с чистого листа, где бывший узник становится автором своей собственной повести жизни. И тогда, с легким сердцем и улыбкой на лице, он открывает первую страницу и начинает писать…- Стальной, прости…

Жестокий северный ветер сорвал с побледневших губ слова прощения и прощания и унес их в высь серого мертвого неба……А где-то далеко, за гранью другого мира, невысокий юноша в темном плаще сидел на подоконнике, устремив свой взгляд на расстилающийся под ним город. В раскрытое настежь окно врывался промозглый колючий ветер, развевающий его светлые волосы, но юноша, по известной только ему одному причине, оставался недвижим. Солнечный янтарь в его серьезных глазах уже не сверкал так ярко, как прежде, на губах не было привычной лукавой усмешки. Но тепло в его взгляде осталось прежним. Тепло весеннего солнца и летнего дождя.В левой руке юноша крепко сжимал уже увядший маленький букет лесной герани, на нежные лепестки которой медленно опускались первые пушистые снежинки.В Мюнхене наступила зима.The end

От автора:Прежде всего, хочу сказать огромное спасибо всем тем, кто был со мной все это время, кто потратил столько терпения и кто поддерживал меня своими словами на протяжении всего процесса написания. Теперь я знаю, что не зря потратила столько времени и сил на эту работу.От всего сердца благодарю F.F.L. и maryreedson за прекрасные арты. Ваши работы послужили мне хорошим стимулом для дальнейшего написания.Огромное спасибо Liniel, Микарю, Безумный шляпник .3 и всем тем, чьи аватарки мелькали в отзывах. Ваши слова служили мне замечательным источником вдохновения.Я рада, что смогла осилить еще один макси. Думаю, что он не станет последним. По крайней мере, я буду на это надеяться.Если вам эта работа понравилась, я буду очень рада.Еще раз огромное всем спасибо. С уважением, ваша Мелисса.