Часть 1 (1/1)

— Ещё раз с Настей увижу — уебу.Вот так вот, резко и бескомпромиссно. Самого бы тебя прибить, чтобы не портил зрение своим сияющим видом. Фёдор, наверное, так бы и сделал. Но Фёдор пока заперт где-то в черепной коробке Саши, а сам Саша прижат к стенке разозлённым парнем первой красавицы института.— Понял? — Илья для вящей доходчивости встряхивает Сашу за шиворот, как котёнка, полезшего на стол к хозяевам. Саша и чувствует себя котёнком — слабым и беспомощным, не в состоянии даже оцарапать противника. Он кивает.— Да понял, понял!— Ну, смотри у меня, Зайцев.Илья уходит, оставляя Сашу собирать вывалившиеся из сумки вещи. Вот почему он такой неудачник, а? Не может толком ни обратить на себя внимание любимой девушки, ни отвязаться от её парня. Было бы здорово набить Илье морду, или принести Насте огромный букет цветов (все девушки любят огромные букеты цветов), или… Стоп. А что ему, собственно, мешает? Угрозы Ильи? Да он и так чмырит его по поводу и без. Так что Саша ничего не теряет. Риск — благородное дело, верно?На следующий день Саша совсем в этом не уверен. Утром он героически встал пораньше, купил по дороге роскошный букет роз (прощай, стипендия!) и ждал Настю у входа. Незадолго до звонка девушка его мечты появляется. Вместе с Ильёй, разумеется. Пока тот остановился перекинуться словом (вероятно, нецензурным) со своей бандой, Настя с неземной грацией взошла по ступеням к дверям и ожидавшему у них Саше.— Н-настя, привет, это тебе, — поправляя очки (откуда только взялась эта дурацкая привычка), второй рукой протягивает букет. — Я тебя…— Зайцев, сука! — Илья бросается вверх по ступенькам, вырывает из рук Насти букет: — Да отдай ты мне этот грёбаный веник! — и тащит Зайцева по коридору к туалету, снова за шкирку.Знакомая ситуация. Сейчас будет бить.— Слышь, ты, беляк-переросток, — Сашу приложили затылком о кафель, но недостаточно сильно для появления Фёдора, — я те чё сказал?— Что мне не стоит подходить к Насте. Но я ведь просто подарил ей цветы…— И какого ж хрена ты это сделал? — Илья с чувством запихивает розы в мусорку. Стебли ломаются, лепестки осыпаются на кафель.— А что, нельзя? — смелеет Саша. — Я же не на свидание её пригласил. Я просто хотел сделать ей приятное. Ты, кстати, тоже мог бы попытаться.— Да я ей таких веников могу по сто штук в день притаскивать, да только зачем? Бабам не это нужно, уж поверь.— Настя — не баба. Она — девушка.— И чё ты к этой девушке привязался? — Илья резко переходит от почти спокойного состояния к ярости, сжимает кулаки, дышит на Сашу перегаром, замаскированным мятой. Омерзительно.?Ну давай, ударь меня. Ударь. Что тебе стоит, тебе ведь не в первый раз бить тех, кто слабее тебя. А разбираться будешь с Фёдором?.— Я её люблю! — в отчаянии кричит Саша. Будь в туалете эхо, вышло бы весьма драматично.— Любишь, говоришь? — криво усмехается Илья. — Думаешь, ей нужна твоя любовь, сопля очкастая? Что ты ей можешь предложить, неудачник? Цветочки подвявшие и квартирку с мамашей в соседней комнате?Слышать оскорбления в свой адрес больно, особенно если они сопровождаются ударом в живот. Саша сгибается, хватая ртом воздух.— Или ты её защитить сможешь, если к вам вечером гопники прикопаются? Нет.— А что… — выдавил из себя Саша, — можешь предложить ей ты? Дурацкие шутки, над которыми ты ржёшь, как конь, и постоянные измены? Да ты же ни одной юбки не пропускаешь!— И что? Самцы по своей природе полигамны, чтоб ты знал. Хотя откуда тебе-то знать? — Илья заржал в полном соответствии с описанием.— Ой, надо же, какое ты умное слово выучил! Долго старался?Кажется, он сказал это зря. Глаза Ильи сужаются, но вместо удара он злобно шипит:— Я тебе что сказал? Тронешь мою тёлку — уебу. Я ведь предупреждал, — почти дружелюбно произносит он и, наконец, бьёт.Саше некуда бежать, Саше не на что надеяться. Саша не умеет драться. Поэтому Зайцев просто старается увернуться, закрыть от ударов наиболее уязвимые места.— А Настя ещё, главное, мне такая говорит: ах, не трогай Сашу, ах, он у нас такой слабенький! Что ж ты, хлюпик, на баб чужих заглядываешься??Она говорила обо мне? Она за меня волнуется!?Илья отходит на пару шагов, скептически окидывая взглядом сползающего по стене Сашу. На кафеле остаётся красный след.— Хватит с тебя, мелюзга, а то сдохнешь ещё, чего доброго, а мне отвечать.— Трус, — выплёвывает Саша вместе с кровью, — скотина и трус.Илья, собиравшийся уходить, останавливается.— Ты что-то вякнул??Не убьёт же он меня, в самом деле??— Ты — скотина и трус. Ты подлец, недостойный служить ковриком для ног у Настиной двери.— Надо же, — Илья присаживается рядом на корточки, — а ты не такой слабак, как кажешься. Едва тебя отметелели, как ты уже напрашиваешься на новую трёпку. Знаешь что, Зайцев? Я передумал. Я тебя не уебу. Я тебя выебу!?Смешно, ага. Каламбур вполне в духе Ильи. Стоп, что он пообещал сделать??— Что?— Смотри-ка, пробрало. Давно надо было это сделать, раз до тебя по-хорошему не доходит. У тебя, по ходу, мозги в заднице, так что достучусь.— Ты что, серьёзно? — Саша вяло упирается, но его без труда заталкивают в кабинку. — Совсем спятил, да? А если я позову на помощь?— Да кто тебя услышит, Зайцев. Все на парах, студенты спят, преподы бубнят себе под нос, — с него стаскивают штаны. Похоже, Илья серьёзно. — Да ты и сам застремаешься звать. Охота, Зайцев, чтобы тебя увидели избитым и без штанов?— Это подсудное дело, — шепчет Саша, подавляя тошноту.— А ты в милицию не пойдёшь. Кишка тонка. Мамочку волновать не захочешь.Саша круглыми от ужаса глазами наблюдает за невозмутимо расстёгивающим ширинку Ильёй и хватается за соломинку:— А-а ты знаешь, у меня СПИД.Илья ржёт.— Ну, отмочил. СПИД — у тебя? Он же половым путём передаётся!Саша действительно не хочет звать на помощь. Это было бы ужасно унизительно, кроме того, пришлось бы перевестись в другой вуз без надежды вновь увидеть Настю. И мама на самом деле расстроилась бы. Возможно, даже попала бы в больницу. Но терпеть то, что собирался сделать Илья, он тоже не хотел.— Разворачивайся, Зайцев. Раньше начнём — раньше закончим.— Да пошёл ты, урод!Саша отбивается. В тесной кабинке у него есть некоторое преимущество — Илья не может хорошенько размахнуться для удара. Саша царапает лицо, надеясь, что заботящегося о своей внешности красавчика это остановит, кусает нападающего за нос до крови. Илья не обращает на всё это внимания. Он просто усаживает Сашу на бачок, раздвигает ему ноги, дышит в лицо своей мерзкой мятной жвачкой и говорит, говорит не переставая:— Да не дёргайся ты, Зайцев, хуже будет. Попробуешь меня укусить — зубы выбью. О-о, бля, охуенно! Зашибись ты узкий, как целка… а, да ты и есть целка!Саша не вслушивается в поток сознания насильника. Саше плохо. У него болит всё тело после недавнего избиения, перед глазами плавают красные круги, накатывает тошнота от смешанной вони туалета, курева, перегара и мяты. Он охотно потерял бы сознание, но держится из последних сил. Он боится, что если упадёт в обморок, то Илья затрахает его до смерти. Раньше Саша думал, что это образное выражение, но этот ублюдок долбит со всей дури и не собирается останавливаться. Это когда-нибудь кончится?— А-а, кайф!Илья бесцеремонно вытирает кровь с члена подолом Сашиной рубашки и подводит черту после происшедшего:— Не подходи к Насте.Саша кивает, сдерживая крик. Позже он как-то добрался до дома, специфически прихрамывая. На избитого паренька в окровавленной одежде оглядывались прохожие, но никто не подошёл. Чудесное место его город. Можно без опасения страдать у всех на виду, всем пофигу.— Саша, привет, я приго… Саша? Сашенька, о господи, что с тобой??Вот теперь можно?, — мелькает в исстрадавшейся Сашиной голове, прежде чем он бессильно свалится на пороге.***Маме Саша что-то наплёл про хулиганов, якобы избивших его просто так, и не позволил вызвать ?Скорую?. Что бы он, в самом деле, сказал врачу?Мама причитала, осматривала раны, перевязывала и мазала зелёнкой.— Сашенька, золотко, но почему ты не убежал от них?— Некуда было бежать.Отказавшись от обеда, Саша по стеночке дополз до своей комнаты и свалился на кровать. На живот. Просто счастье, что мама не заметила кровь на брюках.Ха, а он ещё дёшево отделался! Переломов мама не нащупала. Правда, это ещё не означает, что у него нет трещин или какой-нибудь другой ерунды, но к врачу он всё равно не пойдёт. Интересно, а что у него с задницей?Поверхностный осмотр ничего путного не дал. Ну, кровь. Ну, течёт. Ещё бы ей не течь. Прогулявшись по сайтам, выданным гуглом (то и дело нервно оглядываясь через плечо), Саша несколько успокоился. Завтра он посмотрит, стоит ли обращаться в больницу, а сегодня полежит, отдохнёт.Пришла смска от Коляна. ?Привет, ты чего на парах не был?? Что бы тебе ответить, друг? ?Меня избил Илья. Мне хреново. Не приходи?. Сойдёт. Вторую, более нейтральную, смску Саша отбил Жене с предупреждением, что на работу выйдет нескоро. А потом забился под одеяло и тихо заплакал, ненавидя себя за слабость.Пришлось пропустить остаток недели, дожидаясь относительного выздоровления. В понедельник Саша, чьё лицо перестало напоминать кусок свежего мяса, почти нормальной походкой пришёл в институт. Он отвертелся от расспросов Коляна, избегал Настю (о, это было совсем нетрудно!) и старался не морщиться — боль от побоев стала не такой острой, но всё же не утихла полностью. В конце дня его персональное божество, слегка смущаясь, подошло к Зайцеву.— Саш, слушай, когда ты мне цветы принёс, ты мне что-то хотел сказать?— Да нет, ничего, — он махнул рукавом растянутого свитера.— Спасибо за букет. Он был красивым.— Да ладно, что уж там. Ты же его не получила.— Ты как, в порядке?— Да-да, в полном.— Ты извини Илью, ладно? Он у меня такой ревнивый, — последние слова прозвучали с оттенком гордости.До следующей недели жизнь Саши вращалась по привычному замкнутому кругу институт-работа-дом, и впервые за долгое время он был безмерно рад данному факту. В среду вечером он получил смску от Насти. ?Приходи в 9 к спортзалу инст., надо поговорить СРОЧНО?. Воображение Саши, всегда отличавшееся излишней живостью, немедленно нарисовало избитую заплаканную Настю, и он помчался в назначенное место, отчаянно боясь не успеть помочь любимой.Стоявшая у спортзала машина мигнула фарами при его приближении, и Саша едва ли не бегом преодолел оставшееся до неё расстояние. Оконное стекло опустилось, Зайцев наклонился к нему.— Настя? И-илья?