chapter 4. ushijima. (1/1)

Открыв глаза, Тендо не обнаружил рядом с собой Ушиджиму и не на шутку испугался. Что мёртвый парень будет делать в городе, полном незнакомцев, в одиночку?Но услышав грохот на кухне, успокоился. Ушиджима всегда отличался хорошим аппетитом, особенно по утрам, но если раньше это заставляло Тендо улыбнуться, то сейчас он чувствовал лёгкую дрожь по всему телу.Тендо несмело вошёл в кухню, стараясь не спугнуть Вакатоши, словно тот был благородным оленем, а Сатори?— фотографом, охотником за снимками дикой природы. Он боялся спугнуть этот мимолетный момент. Тендо был готов наблюдать за Ушиджимой хоть вечность, потому что осознал, как сильно соскучился по этому плечистому пареньку с непонятной причёской на голове. Он боялся себе признаться в том, что боится. Да, Тендо чертовски боится этого плечистого парня с непонятной причёской на голове.—?Доброе утро,?— громко произнёс Вакатоши, отчего Тендо едва ли не подпрыгнул.—?Доброе,?— промямлил он в ответ, стараясь не смотреть в глаза.—?Я, на самом деле, ищу телефон,?— усмехнулся Ушиджима, почесав затылок.—?Он в коридоре,?— сказал Сатори, махнув рукой в нужную сторону.—?Я должен позвонить на работу и взять выходной,?— улыбнулся Ушиджима, проходя мимо Тендо.Сатори вдруг как молнией ударило. Он вцепился в руку Вакатоши, всеми силами собираясь предотвратить этот звонок. Представил, что будет, если в компанию, где работал Ушиджима, позвонит их мёртвый работник и возьмёт отгул. Представил лицо Вакатоши, когда ему сообщат, что он, вообще-то, умер, а мёртвым не следует беспокоиться об отгулах.—?Не звони,?— прохрипел Тендо, неожиданно почувствовав слабость во всём теле.—?Что такое, Тендо? —?взволнованно спросил Ушиджима, глядя на выпучившего глаза Сатори.—?Не звони туда, пожалуйста,?— попросил Сатори, отпуская руку Ушиджимы и чувствуя, как по щеке уже катятся слёзы.Он опустился на пол, утирая слёзы кулаками. Уж никак не думал, что будет плакать вот так, как девчонка, на глазах самого сильного их тех, кого он знал.—?Неужели ты ничего не помнишь? —?спросил Тендо, поднимая голову на Вакатоши и впервые за два дня посмотрев ему в глаза.—?Что я должен помнить, Тендо? —?удивился Ушиджима. —?Я разве забыл о какой-то нашей дате? Должно быть, и вправду забыл. Господи, Тендо! Прости меня!Вакатоши опустился на пол рядом с Тендо, принявшись его обнимать.—?Тебя не было дома два с половиной года,?— произнёс Тендо, отстраняясь от Вакатоши, который теперь выглядел окончательно растерявшимся.—?О чём ты говоришь? —?прошептал он, нахмурив брови.—?Я говорю о том, что вчера ты, мать твою, ожил,?— ответил сипло Тендо. —?Восстал из мёртвых, поднялся из могилы?— называй это как хочешь, чёрт возьми!—?Тендо…—?Ты умер два с половиной года назад, Ушиджима,?— продолжил Сатори,?— так какого хера ты сейчас здесь делаешь? Я не ждал тебя, понимаешь? Я только смирился с тем, что больше не увижу тебя, и вот ты появляешься весь такой ни капли не изменившийся!Ушиджима молчал, глядя в одну точку. Он не понимал, что такое говорит Сатори. Он, кажется, трезвый, а по поводу наркотиков можно и не переживать?— Тендо презирал наркоманов. Но почему он сейчас говорит все эти глупости?—?Я говорю, вернись обратно в свою могилу, Ушиджима! Вернись в Токио, туда, где я тебя похоронил!Сказав это, он разрыдался окончательно. Вакатоши разрывался, не знал, стоит ли его обнять.—?Если всё, что ты сейчас сказал, и есть правда, тогда я должен остаться рядом с тобой.Он прижал Тендо к себе, обнимая своими сильными руками, не давая вырваться. Тендо и не пытался вырваться, просто шептал что-то вроде: ?убирайся, я устал?. Тендо было странно ощущать на себе руки Ушиджимы, особенно левую, ведь её ему оторвало при взрыве, а сейчас она таинственным образом регенерировалась. В голове Вакатоши сейчас творилась полная неразбериха, но слова Тендо, скорее всего, и есть правда, ведь иначе как объяснить, что он не помнит ничего из того, что было вчера перед тем, как он появился перед дверями их старой квартиры в Токио? Но сейчас для него важнее всего состояние Тендо?— все эти два с половиной года он страдал. Ушиджима даже почувствовал себя виноватым, но разве может быть чувство вины у тех, кто уже умер?