Глава 20. Одни в темноте. (2/2)

— Угу, — мне нужно отпустить эту ситуацию, нельзя ковырять сейчас его вопросами. — Я согласна. Но... Давай спать...Ты такая ненормальная.

Отстраняюсь, все-таки моя рука все еще нарывает. Из-за темноты мало что видно теперь из окружения, спасибо звездам, что холодным светом очень бледно, но освещали пространство причудливой пустыни. Слендер все не перестает тереть свое лицо, приходя до конца в себя. Его бледные руки застегнули запачканную рубашку и заправили её края в брюки, даже галстук завязал. Я же осматривая свою, как оказалось, опухшую руку.

— Кто бы говорил... Мне просто не хочется это обсуждать, все равно сделанного не воротишь. Я прекрасно видела, что ты был не в себе, — я невольноулыбаюсь. — Так что можешь не извиняться. Меня учили отпускать плохое и запоминать хорошее.Вздрогнув, безликий, полный возмущения, уставился на меня. Лишь показываю ему язык, стараясь нащупать свою ?занозу?, точнее, её торчащий край. Из-за этого мрака мое зрение едва различает детали.Позволишь наконец-то осмотреть свое безобразие?

— Хорошо, но не трогай. Ладно?... Ай! — берет мою правую руку и, не церемонясь, начинает грубо прощупывать положение деревянной щепы под кожей. — Ох, ну не так сильно! Мне больно! Ай! Из тебя никудышный врач, знаешь ли...Когда ты только успела наложить новую?

— Ты отключился на час или полтора. У меня нет часов, но, скорее всего, такое время, — жмурюсь из-за боли. — Ах... Слендер, будь осторожней, такое чувство, что ты наоборот её дальше проталкиваешь!

И тут мне заряжают длинные белые пальцы щелбан в нос, из-за которого чуть мой нос не отвалился. Ох, но он не такой сильный, как я предполагала. Кровь, по крайней мере, не пошла, только кончик болит. Фырча, безликий продолжает давить на ладонь, заставляя кровь вновь потечь тонкой струйкой. Начинаю шипеть сквозь стиснутые зубы, мне и так больно напрягать горло, а он все продолжает.

— Надо вытащить, и быстро. Смотри, как тебе там все распороло. Вот же глупая, и чего тебе не сиделось на месте? Костры ей подавай, — ворчит прям как моя мама и бабушка вместе взятые, безликий нянь нашелся!

Снова вспоминаю его рассказ о своих заключениях. Хмурюсь, только сильнее отведя взгляд в сторону. Я столько о нем не знаю. Как же так? Чем им не угодил маленький ребенок? Монстры, конечно, монстрами, но дети всегда остаются детьми! Неприкасаемыми!У тебя все на лице написано. Страх все равно появился намного позже всего того, это было такое своеобразное начало, меня еще раза два пытались сжечь. Можешь спрашивать, если хочешь.— Что, так прям явно видно, о чем я думаю? — обидно за себя. — Небось, мысли нагло читаешь!

Кхем! То есть, я хотел сказать, что в твоей голове не нужно копаться. Стоит только посмотреть в твое лицо, как все становится понятно. Не жалей меня, это может снова плохо кончиться. Такие как я не ценят подобные эмоции, ведь нам они не присущи.Тяжело выдыхаю, кивнув. Скажи сразу, что тебе не нужна жалость человека, и все. Но, а так я даже не знаю, что спрашивать. Если детство у тебя было таким ?веселым?, то что уж говорить об остальном. Интересно, почему тебя не защитили родители? Если, конечно, они у тебя были.

Но ты, не переставая, наблюдаешь за мной, от чего становится не по себе. Я все еще боюсь, что ты снова начнешь меня душить.

— Анализируешь? Может, мне проще самому у тебя спросить?— Что именно у меня можно спросить? — удивленно уставилась в ухмыляющееся лицо безликого.

— Для своего дешевого рассказа? — иронично приподнимает бровь, видя, как я краснею и возмущенно смотрю на него.Мой рассказ? Минуточку! Так ты шарился в моих вещах?! Ох, нет! Бледнею и опускаю взгляд вниз, мне так стыдно.

— Чт... Да как ты... — не знаю даже, как выразить свое возмущение. — Откуда ты знаешь?!Если это ты называла кошмарами, то прошу тебя завязать вообще хоть что-то писать. Это явно не твое.

— Буду я еще у тебя спрашивать! Ты не имел права копаться в моих личных вещах!..Я отлично разыграл бешеного медведя-людоеда, а тут ты, визжа, как поросенок, выскакиваешь из кустов.

Оу, значит, Гаюс все-таки с ним поговорил. Проматываю те события в своих воспоминаниях. Олень! Гадкий олень! Это все он виноват, так бы я прошла мимо и не встретилась бы с тобой. Разыграл он, кто поверит в такое? Если бы там был медведь-людоед, то он таскал бы людей до самой спячки, а тут разорвал одного лесника, и все.

— Я одна приехала на дачу, родители отправили с поручением. Пошла погулять и заблудилась в темноте, — тру заболевшее горло. — Испугалась оленя и побежала себе, а тут ты, как тормоз.

Но, признаюсь, что ты правильно увидела мой испуг. Когда еще в тебя залетит такая заноза...

Тут я чувствую внезапную боль. Слендер будто намеренно меня занял этим разговором и, резко дернув щепку, вытащил её из моей руки. Вскрикиваю, согнувшись из-за не самых приятных ощущений. Его рука мертвой хваткой обхватывает мою раненную руку, не давая вырвать. Ну и садист! Я, кажется, сейчас всех двадцать негритят рожу от подобных ощущений! Мамочки, чувствую, как из глаз закапали слезы...

— АЯЙ! КАКОГО ХРЕНА?! — ору, подняв на него злобный взгляд. — БОЛЬНО ЖЕ!

Нет, ну я могу её воткнуть обратно, и сама вытаскивай!— Не-не... — замотала головой. — Где спирт?В эту же секунду на мою ладонь льется прозрачная жидкость и меня снова разит боль. Стиснув губы, стараюсь не заорать как резаная. Издаю звук схожее с шипением, все-таки получается стерпеть, хотя мое хныканье все равно все сдает. Еще мой ?врач? давит на ладонь, заставляя кровь обильно потечь. Потом вновь поливает спиртом, и я уже не могу терпеть:— Пожалуйста, прекращай уже! Это невозможно терпеть! — мои муки же ему, видимо, доставляют удовольствие.— Не надо было меня мучить с перевязками. Взяла меня, нарочно перетянула, а теперь ноем над собственной болью.

— Хорошо! Это справедливое замечание, но я боялась, что ты истечешь кровью! — он точно из меня что-то хочет выпытать. — Правда! Ты был в ужасном состоянии... Ая-я-яй!

Пока я готова рассказать все, что угодно, лишь бы он прекратил все свои процедуры, Слендер начинает свободной рукой ослаблять свой галстук и развязывает его. Но все же мою руку не отпускает. Конечно, я бы обратно её не дала ему! Вопросительно смотрю на все это, стараясь смести с щек слезы. Стянув с себя черный шелковый атрибут, мужчина, помогая векторами, начинает заматывать мою руку. Туго, да еще и довольно улыбаясь мне.— Что означают твои красные щеки? — выпучиваю на него глаза, уставившись на его вполне серьезное лицо. — Нет, правда. Меня это давно заинтересовало. Они периодически у тебя краснеют. Вот! И сейчас ты краснела и краснеешь. Это болезнь такая?

— Эээ... Прости? То есть, краснею? — мои щеки и правда горят, когда он так нагло нарушает мое личное пространство. — Это же твои невербальные жесты... Ну... Мимика, или даже можно назвать эмоциями.

Косо смотрю на него. Ты, видимо, совсем не общался с людьми, ну, кроме Гаюса, конечно. Хотя, не думаю, что тот старик краснел вообще. Слендер же внимательно наблюдает за мной, приблизив лицо. Нет, ну как тут не краснеть, когда мужчина так нагло пялится на тебя, да еще и порой совершенно не понимая, что это неприлично! Чувствую, как он нарочно туго начинает затягивать галстук, и из меня вырывается:— Ну, ладно-ладно! Это смущение, стеснение, растревожена... Ай!.. Пораженная, оробелая, растеряна, огорошена... — сильно сжимает мою кисть, хотя, перевязка уже закончена. — ЧЕРТ, ДА НЕ СЖИМАЙ ТАК! Я не знаю больше синонимов!

Подумать только...— Ты, в первую очередь, мужчина, а я, как девушка, не могу иначе на такое реагировать. Меня не так воспитывали! — возмущенно вырывается из меня.

Наконец-то он ослабляет хватку и я вырываю из плена свою руку. Отодвигаюсь назад, стараясь не угодить в угли. Безликий же продолжает хохотать над моим ответом. Обидеть опять меня решил, вот стопудово! Фырча, глажу свою бедную кисть руки, больше он не получит её! Вот это я натерпелась с какой-то минутной перевязкой, но ему же захотелось посадизничать!— Хватит ржать, и давай спать, блин!— обиженно фыркаю на него, начиная подниматься. — Сам хотел знать, а теперь еще и издеваешься!

— Хех. Для тебя, может, это будет новостью, но в моей практике ТАКОЕ поведение в первый раз! Ох, конечно, ты полна сюрпризов, но не настолько же, — его смех, оказывается, бывает таким искренним и бархатным, несмотря на бас.

Отмахиваясь, зашагала к каменной глыбе, стягивая с себя кофту; буду ей укрываться. Ей-Богу, вот кто-кто, а это он своими ?сюрпризами? меня скоро до могилы доведет. Тупица анорексичный! И под звуки его затихающего хохота располагаюсь немного в отдалении от его места, укутавшись в кофту. Ложусь на песок, как странно, а если копнуть глубже, то он теплый. Ох, придется же потом отряхиваться от него и отмываться.

— Спокойной ночи! — я и правда смутилась из-за этого вопроса. — Сам ложись тож... Кхе! Кхе!Опять горло сводит боль. Я же говорила, что он его мне передавил! Хватаюсь обоими руками за шею и приподнимаюсь. Там словно что-то скребется и придушивает. Истошно кашляю, во рту появляется привкус крови. Ну, вообще замечательно. Ох, мне бы сейчас стакан воды или еще чего-то. Сидя на песке, стараюсь откашляться, но все никак не выходит. Першит, болит, и все тут. Замечаю, как рядом появляется Слендер.Ну-ка, дай посмотреть. Возможно, я тебе гортань передавил или трахею, со всеми взятыми хрящами.

Выбора нет, хуже уже не будет. Даю ему склониться над собой и, оттянув горловину свитера, посмотреть на то, что он натворил в своем бредовом состоянии. Там красовались синяки и точные отпечатки от его тонких пальцев. Словно ошейник, синяки составляли этот жуткий узор. Учитывая, что он не шибко соизмерял силу при моем душении, то, чую, дело пахнет керосином. Но вместо того, чтобы дальше осматривать мою шею, Слендер внезапно валит меня на песок, садясь на меня сверху, точнее, на мои ноги. Я и опомниться не успела из-за болей, как оказалась, так скажем, оседланной.— Кхах! Како... Кхе! Какого черта?!... — пытаюсь выдавить из себя, выпучив глаза.

— Надо ?обработать?. Прекращай вертеться! — чем это ты обрабатывать-то собрался?!Его это выделенное ?обработать? мне ох как не понравилось. Спирт мы израсходовали, зеленка кончилась еще при твоей перевязке... Эээ, а чего ты рот-то открыл? Ё-моё! Вот только попробуй! Нет-нет-нет!!!

— ВААААХ! — завизжала от щекочущего чувства из-за его облизывания.Да-да, вы не ослышались! ОБЛИЗЫВАНИЯ! Эта тварь меня лижет! Точнее, мою шею, обильно слюнявя её. Меня неосознанно дернуло и заколотило. Выгибаясь в спине, фырча, морщусь от противных ощущений. Этот черный язык такой склизкий и холодный. Какого черта он делает со мной?! Закрываю глаза, вот теперь-то я по-настоящему раскраснелась и максимально похожу на вареного рака. Пытаюсь дергать руками, но они уже впечатаны в рыхлый песок его векторами. Сам же, придерживая одной рукой горловину, второй держится за мою талию. Вот была бы здесь моя мама, так дала бы тебе в безликий тык!

Слендер же, без зазрения совести обслюнявив одну сторону шеи, занялся второй. Словно нарочно задевая подбородок и даже мочки ушей, заставляя меня хрипло вздыхать и дергаться из-за странной щекотки, сводящей все тело в непонятном ощущении.

— Прекр... прекрати... — шепчу, задыхаясь, тяжело глотая прохладный воздух. — Прошу... хватит!..Неужели я такая чувствительная? Начинаю гореть, хотя чувствую заметные улучшения. Боль прекращается, но способ её устранения... Черт побери все, это никогда не кончится!? В последний раз смачно лизнув мою шею и даже ухо, наконец-то прекращает меня пытать. Как же противно чувствовать на себе эту мерзость! Фииии! Гадость! Косо смотрю на него, хоть и со смущенной, но наполненной омерзением физиономией.

— Легче? — ухмыляется, стирая со своего рта слюну.

— Да... Как ты... Гадость же! Зачем ты все это... Беее!— мой мозг словно взорвали!

Видел бы тебя мой брат, то точно оказалась бы в куда плачевном положении с розой во рту. Так скажем, ?особенности? его дела предвещают подобный конец такой процедуры.Не могу пропустить мимо ушей такую интересную информацию о его брате. Оказывается, у тебя и родственники есть! Ну да ладно, он все равно нагло облизывал меня. Как же противно! То ли у него слюна такая волшебная, то ли я из-за шока перестала чувствовать боль.

Хватит уже так краснеть. Я хоть и мужчина, но монстр.

— Да мне начхать на твою видовую принадлежность! Слезай уже с меня! — начинаю брыкаться, словно неоседланная лошадь. — СЛЕ-ЗАЙ!Начинает приподниматься и ослабляет хватку рук, но, не стерпев отталкиваю его, и тот валится на песок. Дурак ты лысый! Начинаю оттирать рукавами эту слюну, сопровождая это фырканьем и вяканьем. Ну и мерзость! Бе! Бе!!! БЕ!!! Но монстр под боком, как ни в чем не бывало, ложится на спину, сложив руки на животе. Наблюдает за мной, довольно вздохнув:— Не за что! — издевательски урчит.

— Да ну тебя! Ты тот еще ублюдок!Мы еще недолго переговаривались подобными фразочками. Нас убаюкивал этот звенящий шелест и приятный бриз, гладящий уставшее тело. Я отключилась первая. Слендер же долго всматривался в звездное небо, периодически поглядывая на меня.

Ну и денек...