Глава 1. (1/1)

Многие говорят, что противоположности притягиваются. И, когда они так говорят, вряд ли имеют в виду платоническую связь. Ведь настоящая дружба, в понимании людей круга Евгения, кроме слепой нежности и исступленной одержимости, предполагает ещё и общие интересы, многозначительные взгляды, длинные разговоры о мировой несправедливости, сопровождаемые распитием какого-нибудь дорогого заграничного напитка, смех над глупыми внутренними шутками.Это трудно вообразить с человеком, который, чуть заслышав стук колёс и брань извозчика, лихорадочно просит подать ему лошадь с чёрного хода. С тем человеком, который, уже отчаявшись приобщиться к высокому, зарёкся брать в руки что-то кроме Байрона с истерзанным годами переплётом. Ведь в действительности он был хорошо научен, что достаточно в нужный момент дискуссии вдохновенно произнести ?L'avenir appartient à ceux qui croient en leurs rêves*?, как все светские дамы с уморительным в своей глупости восхищением всплеснут руками, выронив свой шелковый ридикюль. А ему только и оставалось, что в раздражении поднимать его и выслушивать кокетливые благодарности. А потом, испачкав ленты в пыли бального зала, они уронят его во второй раз, в ожидании, что на помощь снова придёт их Mon cher.А Mon cher тем временем судорожно искал глазами выход, чтобы умчаться прочь, в своё поместье, и снова жалеть себя ночь напролёт. Так что только истопник Гришка, угрюмо качая головой и подбрасывая в печь сухие поленья, заставал барина в моменты особо глубокой апатии и остервенелой медитации над ?Корсаром?. Его главный герой, Конрад?— образцово храбрый и одарённый, обладающий сильной натурой, но, несмотря на это, отвергнутый обществом. В общем, типичный идол западных поклонников романтизма и здешних подражателей. Будто создан для того, чтобы каждый современный юноша с ним себя ассоциировал.Вот только у Евгения не получается. Евгений устал и перестал пытаться натянуть на себя костюм героя-мечтателя. Ему быстро надоело подтачивать себя под шаблон, сглаживать неровности, чтобы сойти за нынешний идеал. Каждый день он просматривал одни и те же жёлтые страницы и, заприметив меткую цитату, способную покорить очередную глупышку, подчёркивал её.Вскоре он ловил себя на мысли, что, если бы у него спросили сюжет поэмы, он бы не ответил ничего. Раз за разом рассеянно оглядывая карандашные заметки, его глаз не мог проникнуть в суть, цепляясь за красивые слова. И это выводило из себя. Создать привлекательный фальшивый образ, чтобы потом самому его возненавидеть. Горькая усмешка царапиной рассекла его лицо, а взгляд снова устремился к трудам Байрона. И, пока Конрад, прощаясь с любимой Медорой, был насильно оторван от своего окружения, Евгений самолично от своего изолировался.В последнее время он был неестественно нелюдим для молодых людей своего возраста. До такой степени, что стал отпускать слуг не только на Рождество и Пасху, но и на Масленичные гулянья, Прощёное воскресенье, Купальскую ночь, Яблочный, Ореховый и Медовый Спас. Казалось, Онегин находил малейшую причину, чтобы избавиться от лишних людей в доме. С глаз долой?— в парадной не убрано, зато спокойно.Можно было развалиться на старинном пуховом диване с декоративным томиком. Он был приобретён когда-то для того, чтобы потешить своё самолюбие и показаться на светском рауте или игре в вист с трудами заграничных гениев. Можно было побродить по запущенному саду, любуясь голыми ветвями и ободранной зайцами корой деревьев.Порой казалось, что Онегин попросту перенял образ жизни своего дяди, хозяина поместья. Для полного набора недоставало лишь плешивых седин и постоянных стычек со старой ключницей, скончавшейся пару лет назад. Ситуация была настолько плачевной, что молодой помещик стал нередко выходить из спальни в плотно запахнутом старомодном стёганом халате. Подобном тому, что носил когда-то предыдущий заключенный этой тоскливой обители.В эту ловушку, к несчастью, угодил и Евгений. Будто сам замок представлял из себя некий временной феномен, парадокс, где одновременно минуты тянулись, как часы, и дни тянулись, как минуты. Где вторник от среды отличался только наличием на столе ухи вместо привычного овсяного супа. Где главный зал уже давно не сотрясал грохот начищенных ботинок и блеск атласных лацканов.Одной из немногих отрад для Онегина осталось наблюдение за бушующей стихией из открытого окна. Из-за того, что унылая осень давно уступила место декабрю, вид был поистине впечатляющий. Ливни и неистовый танец свинцовых туч при первых заморозках перемежались с порывистой вьюгой или крупным градом.Отдадим должное русской буре, не каждый в такую погоду осмелится высунуть за порог и кончик носа. Даже когда зима, беря передышку, опускала руки, через образовавшиеся сугробы или бескрайние лужи пройти можно было с трудом. Поэтому, в такую пору, Евгений редко надеялся увидеть даже покосившиеся крестьянские дровни со старой кобылой или простую тройку провинциального дворянина.Вот почему, когда неподалёку от поместья остановилась незнакомая бричка, он немало удивился. Таких в здешних краях не делают. Бричка была изрядная?— красивая и рессорная, задёрнутая от дождя дорогими кожаными занавесками. А когда из неё, негодуя, соскочил мужчина, одетый по иностранной моде, Онегина даже охватило некое подобие первобытного волнения.Белые (некстати при такой погоде) брюки, такой же белый кружевной манжет и пиджак с каким-то немыслимым по русским меркам количеством пуговиц. Юноша в расстроенных чувствах почесал затылок, запустив руку в длинные чёрные волосы.—?Точно иностранец,?— Евгений и не заметил, как эти слова сами соскочили с языка.—?Ах, вы про мсье Ленского? —?подошла сзади с подносом чая служанка Варвара, с любопытством заглядывая через плечо барина.—?Так вы его знаете.Женщина в ответ кивнула.—?А как же. Его все здешние знают. Живёт верстах в трёх отсюда, на востоке. Говорят, жуткий ветреник. Поехал пару лет назад в Германию уму-разуму учиться. А вместо знаний домой, видно, привёз только отращённые пакли,?— она покрутила пальцем у виска, указывая то ли на кудри, то ли на помутившийся рассудок незнакомца,?— И чем же ныне молодёжи земля родная не угодила, что на месте не сидится.Евгений тихо хмыкнул, отпивая глоток чая со сливками. Он пропустил мимо ушей излишнюю наглость в словах служанки, хотя та всё же говорила о дворянине. Можно сказать, он вообще не слышал ничего, кроме имени, как оказалось, не такого уж загадочного незнакомца.У брички сломалось одно колесо, застряв во влажной дорожной грязи, и его очень забавляло то, как кудрявый путешественник на пару с кучером пытался вызволить повозку из вязкой тюрьмы. Его рот был плотно сомкнут в напряжении, а тёмный завиток на лбу смешно, но изящно подпрыгивал при каждом новом рывке. Вверх-вниз, вверх-вниз.—?Изволите помочь молодому господину? —?снова подала голос Варвара.Онегин кивнул.Через пару минут к неожиданным гостям выбежал чумазый и неровно выбритый кучер. Он поклонился Ленскому и поздоровался за руку со вторым. Затем недолго посидел на коленях, осматривая поломку, указал на небольшую трещину и молча развёл руками. По лицу дворянина мельком пронеслась тень досады, но он быстро нашёлся и махнул кучеру в сторону запряжённых лошадей, мол, отстёгивай. Слуга повиновался.—?Очень обходительный юноша,?— вернулась в барские покои служанка,?— Думаю, он бы пришёлся вам по вкусу.Ленский уже оседлал свою Голштинскую кобылу, гордо выпрямив спину и сжимая в руках вместе с поводьями какой-то блокнот.—?Знаю я, какие сейчас из Европы возвращаются,?— не отрываясь от завораживающего силуэта наездника, полушёпотом ответил Евгений,?— Вдохновлённые и развращённые.—?Ну как там говорят в ваших книжках?— ?противоположности притягиваются?? —?заискивающе улыбнулась женщина,?— Вы точно не хотите пригласить его в дом?—?Рано или поздно он сам приедет, если захочет,?— голос едва выдерживал пелену напускного равнодушия.И тут юноша поднял взгляд с грязной дороги и посмотрел прямо окно, на неприветливого хозяина замка. Глаза у него были ясные и чистые, оттого неестественно синие, почти кобальтовые, а на молодом лице мигом появился странный лукавый прищур. На горле Евгения невидимой рукой кто-то затянул петлю, будто мятежнику на эшафоте, и он поспешил нервозно ослабить тугой шейный платок. Он ясно понимал?— ничего хорошего для них обоих это знакомство не сулит, и всё же пожалел, что не впустил мужчину даже на крыльцо.Ленский только рассмеялся. Звук его смеха отчаянно дотянулся до окна и разбился вдребезги о толстое стекло. Пятнистая лошадь стремительно развернулась и помчалась прочь со скоростью ветра, догоняя кучера. Вскоре, она уже напоминала просто белую рябь на горизонте. А потрясённый Онегин всё ещё клялся про себя, что моментами может разглядеть в сумерках мелькающие синим огоньки?— его неестественно яркие глаза.