Глава 19 (1/1)

— Ну здравствуй, деревце…Вместо того, чтобы радостно его приветствовать, она понеслась прочь по коридору. Улыбка Оффендера медленно сползла. — Это ещё что за новости?..Он пошёл за ней, постепенно ускоряя шаг. Ему даже не пришлось переходить на бег: хоть Рэйчел и бежала быстро, тягаться с ним в скорости никому не под силу. Но когда она с неожиданной громогласностью заорала, ему пришлось настигнуть её за пару скачков, сгрести в охапку и, зажав рот, судорожно соображать, есть ли здесь надёжное место, где им не помешают. Он сразу подумал о двух вариантах: пустой класс и крыша. Последний донельзя банальный, но в классе их могли услышать, поэтому, невзирая на сгущающиеся тучи, он ринулся наверх, стараясь не сильно сдавливать вырывающуюся Рэйчел.Когда они добрались до крыши, дождь уже вовсю поливал землю. Оффендер осторожно отпустил Рэйчел, и та отскочила от него как от какой-нибудь чумной крысы.— Хорошенькое приветствие, — процедил Оффендер, уставившись в лицо Рэйчел. В её глазах плескался ужас, и ему пришлось подпустить в голос теплоты. — Что случилось?— Я знаю, что ты сделал с Адой, — с неожиданной чёткостью произнесла Рэйчел, не спуская с него глаз. — Да-а? И что же, интересно? Оффендер позволил себе лёгкую пренебрежительную улыбку, и сунув руки в карманы плаща, спокойно наблюдал за ней. — Изнасиловал.На мгновение он ощутил жгучую волну гнева, поднимающуюся из глубины. ?Чёрт тебя дери, как ты поняла??— И откуда же у тебя такая информация, позволь узнать? — внешне спокойный, поинтересовался он, заметив, как Рэйчел сглотнула.— Её мать рассказала о заключении психолога. Посттравматический синдром. Каким-то образом ты заставил её забыть о том, что произошло, но кажется… её подсознание помнило.Чем больше Рэйчел говорила, тем сильнее Оффендер испытывал гнев. Подсознание? Звучит бредово, но это многое объясняет в поведении Белоснежки. И всё же какого чёрта?.. Какого, блядь, чёрта?!— Рэйчел, ты неправильно всё понимаешь…Он замолчал, не договорив. В кого ты превратился, Оффендермен? Стоишь тут и оправдываешься перед человеческой девчонкой, которая настолько, чёрт её дери, правильная, что ни с кем в свои семнадцать до сих пор не трахнулась. Хотя бы для того, чтобы избавиться от клейма забитой девственницы. Стоишь и выслушиваешь её обвинения в изнасиловании одной девчонки, да ёбаный ты в рот, если бы она знала, сколько в действительности баб и мужиков ты насадил на свой прибор, то так бы не выступала! И что тебе так приспичило добавить в свою коллекцию эту кнопку, как будто целок вокруг мало (Оффендер старался не думать, что совершеннолетних и что важнее — созревших девственниц и правда было негусто). По полям его шляпы уже вовсю стекали струи дождя. Окружающий мир теперь напоминал нуарный фильм (и её кожа казалась ещё бледнее, чем обычно).— Знаешь, деревце, — наконец заговорил он, и его голос прозвучал глухо и болезненно, — думаю, тебе лучше идти обратно в класс. Застудишься.Рэйчел сжала колени, и Оффендер невольно хмыкнул.— Так ты правда это сделал?.. — прошелестела она. Её вопрос прозвучал робко, будто она до последнего надеялась, что Оффендер переубедит её. — Ты её изнасиловал? Она же теперь в психушке из-за тебя…Оффендер вскинул ладонь, призывая её замолчать. Посмотрел на Рэйчел с кривоватой ухмылкой человека, оставляющего ребёнка в первый раз одного дома.И исчез.***Рэйчел показалось, что это случилось мгновенно. Дождь, уже превратившийся в настоящий холодный осенний ливень, хлестал по лицу. Длинные волосы тотчас же отяжелели и прилипли щекам и глазам. Она моргнула всего раз, убирая запутавшиеся в ресницах волоски, и Оффендера словно смыло ливнем. Она огляделась, но за плотной водяной стеной можно было что-то разглядеть разве что метра на три. Она прислушалась, но ливень заполнил собой всё воздушное пространство. Почерневшее небо прорезала яркая вспышка, гром настиг её через пять секунд. И Рэйчел застонала от распиравших грудь рыданий. Она не могла поверить. Он ушёл. Единственный, кому было до неё дело. Единственный, кто помогал и утешал её после смерти Гейб. Пусть как умел, но подбадривал. Никто никогда для неё такого не делал. И Рэйчел стало по-настоящему страшно. С его уходом она как никогда остро осознала своё одиночество.Да, после визита Одилии Джонсон, она стала бояться Оффендера. Некоторые его шутки и высказывания приобрели второй подтекст, и Рэйчел поняла, что в действительности ему было от неё нужно. В его отсутствие её трясло при малейшем взгляде на окно в своей комнате. И когда он буквально вырос из-под земли в школьном коридоре, от одного вида его улыбки, ею овладел животный ужас. ?Теперь за мной?..?Но когда он подхватил её и побежал наверх, то, как он держал её, почему-то немного оттеснило страх. По какой-то причине она на мгновение засомневалась во всём, что сказала Одилия, во всём, что до этого говорила и делала Ада… Во всех неоспоримых фактах его виновности. Ему достаточно было сказать лишь слово, протянуть ей тёплую ладонь, чтобы она поверила в его невиновность. И когда он сказал: ?Рэйчел, ты неправильно всё понимаешь…?, она поверила. По тому, как исказился его рот, по тому, как он произнёс её имя. Но потом что-то в нём поменялось. Он словно передумал. Будто потеря её доверия ничего для него не значила, и он не собирался унижаться…?…перед очередной жертвой?..?...И он исчез. До Рэйчел дошло: Оффендер понял, что теперь, когда она знает правду, он ничего от неё не добьётся, и ушёл. С самого начала, с того самого дня, когда он защитил её от Джеда и его дружков, он преследовал одну цель. И осознание этого предательства заставило её застонать.***Рэйчел открыла глаза и не сразу вспомнила, где находится. Она лежала на трёх сдвинутых стульях в каком-то классе, в который, слава богу, никто не зашёл. Рэйчел смутно помнила, как добралась сюда, но ясно помнила, как он сказал ей: ?…думаю, тебе лучше идти обратно в класс. Застудишься?. Она и пошла. Но возвращаться к урокам не хотела. Несмотря на горькое чувство потери, Рэйчел сама себе удивилась. Это что, её первый бунт? Да, до этого ей случалось пропускать какие-то уроки по причине плохого самочувствия (чаще всего она или зализывала раны, или безудержно рыдала), но если не было поздно, она всегда возвращалась. Рэйчел с трудом села на стульях, оглядела абсолютно чёрный пустой класс, и её словно молния ударила. Безумными глазами она посмотрела в окно. Темно. Дрожащими руками полезла в карман куртки за телефоном.— Начало девятого?.. Двадцать три пропущенных?! Боже, Тодд! Пит!Она вспомнила, что либо Тодд, либо его помощник Пит должны были забрать её после уроков. А она взяла и проспала. Что теперь с Тоддом?.. Рэйчел подорвалась с места, подхватила рюкзак, который чудом не потеряла после произошедшего и стремглав вылетела из класса. Повезло, что она проснулась не в девять или позже: именно в это время в школе отключали свет. Хотя, вспомнила Рэйчел, в тот самый вечер, когда её порезали, было темно как в гробу. Неполадки с электричеством? Или Виктор и его компания каким-то образом смогли вырубить свет незаметно для охранников?Пока она думала об этом, ноги вынесли её на школьные ступеньки. Пахло сыростью, но дождя вроде не было.— Только бы не закрыто, только бы не закры… — бормотала Рэйчел, умоляя не зная кого, чтобы ворота оказались не заперты. Ответом ей был негромкий шорох распахиваемых ворот: петли всегда были смазаны. Рэйчел перебежала через пустынную дорогу и понеслась по знакомой улице. До дома совсем недалеко. Сердце колотилось как бешеное, но Рэйчел продолжала подхлёстывать саму себя, подгоняемая каким-то странным чувством. Где-то в глубине подсознания она понимала, что этим чувством был страх, на какое-то время отогнавший гнёт меланхолии. Её пугала тёмная, почти безлюдная улица с множеством закоулков, в которые с лёгкостью можно затащить…Рэйчел почувствовала тяжёлую руку на плече и почти взвизгнула, но ей ловко зажали рот и втянули в один из злополучных закоулков.?Нет, нет, нет, нет! НЕТ!?— А ну тихо! — просипели ей в ухо, пахнув душным смрадом перегара. Рэйчел на всю жизнь запомнила эту вонь.— Не рыпайся, и больно не будет, — продолжил сипеть кто-то из тьмы, обдавая её мерзким перегаром, в котором теперь чувствовался ещё и лук. Но тот самый животный ужас заставил Рэйчел с силой рвануться из рук неизвестного, и на какое-то мгновение ей показалось, что она вот-вот вырвется, но тут ей в спину упёрлось что-то острое.Опять. Опять нож. Ну почему каждый второй обязательно кидается на неё с ножом?!Несмотря на пахнувшую бургером с луком (так вот откуда запах) руку, зажимающую ей рот, Рэйчел взревела так, что неизвестный на мгновение опешил, и Рэйчел смогла извернуться, чтобы со всей силы пнуть его в колено. Одновременно она ощутила, как нож пропорол ей куртку, чудом не задев тела. Услышав мучительный стон неизвестного, она, ощущая мрачное торжество, со всех ног кинулась на главную улицу. И только крик истинного ужаса пригвоздил её к месту. Мимо застывшей на выходе из проулка Рэйчел быстро прошла какая-то парочка, хохотавшая так, что заглушила дикий крик. Не оборачиваясь, Рэйчел напряжённо вслушивалась, как крик сменился бульканьем, к нему присоединилось мерзкое чавканье, а потом — хруст. Рэйчел не осмеливалась дышать, несмотря на то, что лёгкие, казалось, наполнил и пропитал перегар с луком. Она уже хотела обернуться, но ей на плечи осторожно опустились горячие ладони и знакомый голос мурлыкающе произнёс:— Я же говорил, деревце, чтобы заставить меня кого-то убить, нужно очень сильно постараться.Рэйчел ощутила, как пальцы с трогательной осторожностью сжали её плечи, и почувствовала, как к горлу подкатывают рыдания. Она заплакала от облегчения.