8. Брут/Икар (1/1)
— Да прозрей же, блять, наконец.Брут шипит и цепко хватает его за локоть, Брут сдергивает с него темные очки и прошивает злющим взглядом насквозь, Брут говорит торопливо, яростно, пылко:— Она же тебя использует, как ты не видишь, неужели не понимаешь. Ей до тебя нет дела, у неё съёмки, показы, ей просто в кайф мелькать на красных дорожках и на обложках глянца под ручку с платиновым мальчиком...— Ты несёшь какой-то бред, — Икар, опомнившись, выдирает у него руку, хмурится рассерженно: — Лия меня любит. А я её. Мы скоро поженимся, у нас свадьба через месяц.— Любит! Ха, ну да, конечно, как я сам не догадался! С-сука... Ладно, послушай меня. Послушай! Я всё понимаю, ты гений, мечтатель, романтик, и у вас с ней л ю б о в ь... ладно, хорошо. А кредитку свою ты давно проверял?— На что ты...— Я ни на что не намекаю, я говорю прямым текстом, то, что думаю, потому что я пока ещё твой друг и имею на это своё грёбанное право, можешь ненавидеть меня за это! Ты ей нахуй не сдался. Твои деньги, твой статус, твоё положение всеобщего любимчика и любимчика Правителя, между прочим, — возможно. Но не ты. Она обвела тебя вокруг пальца, как наивного дурачка, она выгрызла себе славу и признание, пока ты носился тут со своей любовью... Любовь — ложь. Её любовь, по крайней мере.— Зачем ты говоришь мне... всё это?Икар поднимает потемневший взгляд — сталь, за которой прячутся слёзы. Икар странно неровно улыбается, обкусывая губы, и пальцы дрожью танцуют по воздуху.Брут кривится, чуть наклоняя голову; вспышка ярости затухает, он уходит в глухую оборону:— Потому что она бы ушла. Ушла, и разбила твоё сердце, а я твой друг и не могу допустить, чтобы...— Но сейчас его разбиваешь ты, — Икар плавно, тяжело опускает ладонь ему на плечо, заглядывает в глаза: — Моё сердце. Ты его разбиваешь.— Я...Кажется, это случается впервые на их общей памяти: Брут не может найти слов. Нет, он, конечно, обязательно что-то придумает, дайте буквально пару секунд, но вот это растерянное "я..." странным не-окончанием повисает в воздухе и меняет всё сразу.— Ты... ревнуешь, — мягко подсказывает Икар, ободряюще сжимая его плечо. — Ты ненавидишь её, ненавидел с самого начала — так сильно, что я сперва подумал, будто ты тоже её любишь. А потом...— Потом?.. — Брут сухо сглатывает и переспрашивает растерянно, борясь с желанием прикрыть веки хоть на минуту. Нет, он не слабак, он вполне способен выдержать... что угодно.— Потом я подумал, будто ты любишь меня.Брут сжимает губы. Брут сверлит Икара напряженным и пристальным взглядом, но тот ни на йоту не меняется в лице, спокоен и доброжелателен...— И? — со злобой цедит Брут сквозь зубы.— И — я тоже тебя люблю.Брут вскидывается недоверчиво и резко:— Как друга? — зачем-то уточняет. Зачем-то шепотом.Икар устало трёт переносицу и перестукивает пальцами по плечику его пиджака — неуловимое, неощутимое движение, но под плотной тканью у Брута немеет кожа и мурашки стреляют до лопатки.— Скажем так, — выдыхает друг, слабо изогнув уголки губ: — Я не вижу какой-то существенной разницы.У Брута изумлённо приоткрытый рот и что-то недоброе, но яркое и жгучее в бледных обычно радужках.У Икара пальцы, соскальзывающие с его плеча и требовательно сжимающие воротник его рубашки.Брут ныряет в поцелуй с головой; Бруту этого всего упоительно мало. Он ладонью зарывается в золотые кудряшки, он жадно подаётся навстречу, он просто дотла сгорает во всём этом. Мятежная душа бьётся птицей в горле, шум сердца затапливает виски.— Хрена с два я теперь отдам тебя ей, — он горячо выдыхает Икару прямо в губы, едва оторвавшись, и снова бесится, улавливая снисходительную насмешку в его глазах: — Ни за что не отдам, слышишь!? Да она же не любит тебя! Не... не так, как я...— Да, — неожиданно серьёзно соглашается Икар. — Не так, как ты.Брут, воодушевленный, обнимает ладонями его шею и легонько, но настойчиво ведёт языком по тонким губам, проникая в горячий податливый рот.