VI (1/1)

Илай не из тех типов людей, которые сразу же впадают в хандру, но видимо она тоже его охватила и он старается это исправить.Он бросился поперёк кровати в почти драматической манере, проклиная собственную глупость. В самом деле, как он мог упустить такую важную встречу, просто проспав?К тому времени, как Джозеф закончил с ним разговор, было уже около полуночи, что, по словам исполнителя, означало конец занятий Наиба. Илай ждал у дверей, но его друга нигде не было видно. Конечно, ему не удалось поймать его снова. Наиб, должно быть, сразу же ушёл, вероятно, решив, что Илай решил вообще с ним не встречаться.Сегодня ему точно придётся наверстать упущенное в десять раз. Возможно, ещё один ужин. Нет, в прошлый раз Наиб едва согласился. Значит, цветы. Но Наиб не из тех, кто любит материальные вещи…Илай зарывается лицом в подушку и стонет. Единственное, что Наиб действительно ценит,?— это время, а Илай не смог дать ему даже этого.Через несколько минут Илай заставляет себя подняться, решив, что с него хватит жалости к себе. Ему осталось пробыть в этом городе всего пять дней, и лежать здесь будет явно бесполезно. С таким же успехом он мог бы выйти и исследовать местность, пока есть такая возможность. Он должен найти хорошее кафе, в котором сможет продолжить писать свои идеи к роману.Он как раз надевает своё обычное пальто, когда вдруг неожиданно раздаётся стук в дверь. Илай чуть не спотыкается, торопясь добраться до пришедшего гостя. Он распахивает дверь с большей силой, чем это, вероятно, грозило бы ужасным ударом, и сталкивается лицом к лицу с Фионой Гилман.—?Ой,?— восклицает он,?— Фиона! Разве ты не должна быть в Оперном театре?Он всегда рад видеть Фиону, но не может не пожалеть, что при открытии двери не появились тёмные волосы и глубокие глаза. Однако эта мысль не задерживается надолго, так как он замечает беспокойство в поведении своей подруги.—?Я была там,?— говорит Фиона. —?Но мне нужно поговорить с тобой. Ты видел Наиба вчера вечером?Вопрос застаёт его врасплох. —?Нет, а что?—?Не видел? —?Фиона широко раскрывает глаза. —?Он сказал мне, что ты будешь приходить к нему каждый вечер.Илай внутренне съёживается. Он просто разочаровывает всех в последнее время, не так ли?—?Я опоздал,?— признаётся он. —?Его уже начали учи-… э-э… он начал свои занятия сам. —?Он быстро поправляется, вспомнив, что сказал ему Джозеф. Наиб занимался над собою сам.И по какой-то причине он почувствовал необходимость солгать Илаю об этом.—?Значит, ты его вообще не видел? —?Спрашивает Фиона.—?Нет. —?Илай начинает беспокоиться из-за тона Фионы. —?Что-то случилось?—?Сегодня утром он не пришёл в оперу,?— тихо говорит Фиона. —?Я подумала, что он заболел, и пошла навестить его, но его тоже не было дома. Потом я пришла сюда, на случай, если он с тобой проведёт ночь.Илай не знает, как она может говорить такие неловкие вещи так небрежно, но его смущение смягчается тревогой. —?А ты уверена, что его нет дома?—?Я слегка постучала,?— говорит Фиона, качая головой. —?Он всегда открывает дверь, но в этот раз он не подошёл. Сервайс тоже его не видел. Я даже спросила Джозефа, но он был, э-эм, кислый сегодня утром.Илай закусывает губу. —?И больше у него никого нет?—?Нет,?— отрицает Фиона. —?Он ни с кем не встречался, и у него мало близких людей, кроме меня и тебя.—?Значит, он действительно пропал? —?Илай вынужден прислониться к дверному косяку, чтобы не упасть.—?Да. —?Голос Фионы дрожит от беспокойства. —?Никто не видел его со вчерашнего вечера.***Наиб медленно просыпается, эхо музыки всё ещё звенит в его ушах. Ему только что приснился самый странный, чудесный сон. Одна из мелодий, столь чарующих, и мужчина, столь соблазнительный, что их просто невозможно описать. Так реалистично, что он всё ещё чувствует прикосновение пальцев к своей руке. Детали расплываются, но ощущение остаётся. Жаль, что это всего лишь выдумка его беспокойных фантазий.Но… это ведь не его кровать, не так ли?Он принимает положение сидя и видит, что лежал на чём-то, что вовсе не представляло кровать, а богато украшенную кушетку со сплошной спинкой и без подлокотников. Он прижимает руки к чёрным шёлковым простыням, покрывающим его. Вокруг него свечи образуют танцующие фигуры на огромных стенах. Он действительно здесь, под Оперным театром.Дыхание Наиба вырывается из груди в изумлённом пыхтении.Ничего из того, что произошло прошлой ночью, не было сном.Встав, Наиб медленно поворачивается кругом, чтобы оглядеться по сторонам. Да, всё в точности так, как он помнил. Как ему удалось заснуть посреди всего этого, Наиб понятия не имеет. Должно быть, он потерял сознание в какой-то момент, когда пел. Он смутно припоминает, как его подняли и перенесли на это место.Его щёки становятся тёплыми.Наиб выходит в главный центр этого странного логова. В центре комнаты стоит орган, звучит музыка. И если музыка существует, то человек-…Сильные руки обхватывают его, выдёргивая из сонного оцепенения.Наиб вздрагивает, начиная оборачиваться, но его мягко толкают обратно, так что он оказывается спиной к груди более высокого мужчины. Руки Потрошителя останавливаются на бёдрах Наиба, пальцы слегка впиваются в кожу. Наиб не может удержаться и прижимается к его объятиям.—?Ты хорошо отдохнул? —?Спрашивает Потрошитель.—?Я даже не помню, как заснул,?— бормочет Наиб. Он смотрит в лицо-или, скорее, в маску- этого таинственного ночного существа. —?Ты мог бы потрясти меня или что-то типо того.—?Я не хотел тебя будить,?— говорит Потрошитель. —?Ты выглядишь вполне мирно, когда спишь, малыш.Субедара внезапно переполняют эмоции. Он поворачивается так, что оказывается лицом к другому, и эти сильные руки теперь лежат у него на пояснице. Он проводит пальцами по богатой ткани, из которой сделан плащ Потрошителя. —?Глупо,?— недовольно говорит он. —?А что, если я буду делать так всё время? Ты действительно позволишь мне отключаться во время занятий?—?Полагаю, для этого случая можно сделать исключение,?— парирует Потрошитель, как всегда самоуверенно.Их объятия разжигают в Наибе огонь, от которого у него внутри всё трепещет. Страсть, которую он испытывал, когда пел в тандеме с маэстро, ничто по сравнению с этим. Это необузданно, соблазнительно, опьяняет. Он хочет большего.Потрошитель вздёргивает его подбородок, и Наиб смотрит прямо в его сверкающий глаз. Их дыхание смешивается, и губы Наиба слегка дрожат.—?Наиб,?— шепчет Потрошитель. —?Что ты делаешь со мной…Их рты становятся всё ближе и ближе, и Наиб наблюдает, как закрывается видимый глаз Потрошителя.Он хочет этого. Он хочет большего.Как раз перед тем, как их губы соединяются, Наиб срывает маску с лица Потрошителя.Руки его наставника взлетают вверх, чтобы прикрыться, но недостаточно быстро. Его глаза широко раскрыты от предательства.Наиб отшатывается. Он ничего не может с этим поделать. Потому что лицо Потрошителя, ох, его лицо…Правая сторона его лица…Это отвратительно.Он лишь мельком взглянул на него, но и этого было достаточно для переполняющих его чувств. Шрамы, тянущиеся от виска до подбородка, фурункулы, которые явно были вскрыты и поцарапаны, глубокие царапины на плоти, которые могли быть сделаны только когтистыми ногтями. Склера глаза затемнена и разорвана кровеносными сосудами, затеняющими расширенный зрачок. Ужас Наиба при виде этого зрелища мимолетён, но он длится достаточно долго, чтобы запечатлеться в горящих глазах Потрошителя.Лицо Потрошителя искажается гневом. Он хватает его за плечи, впиваясь когтями в плоть. Наиб вздрагивает, пытаясь вырваться.—?Я же говорил тебе,?— шипит Потрошитель,?— Что ты придёшь в ужас от того, что увидишь. —?Он грубо трясёт его. —?Скажи мне, оно того стоило? Теперь ты доволен, маленький предатель? —?Он приближает своё лицо, заставляя Наиба посмотреть на искажение.Наиб внезапно очень остро осознает своё уязвимое положение. Здесь, в логове, наедине с этим человеком, который знает тёмные бесконечные ходы лучше, чем Наиб? Бороться с ним?— это не выход.Медленно, стараясь не обращать внимания на боль в плечах, Наиб поднимает руку, держащую маску.Дыхание Потрошителя приходит в норму, и он берёт маску дрожащей рукой, затем отворачивается и наклоняет голову, чтобы закрепить её на место.Между ними не раздаётся ни звука, кроме прерывистых вздохов. Наконец, плечи Потрошителя начинают расслабляться, напряжение спадает, пока он не возвращается к привычной для Наиба сдержанной внешности. Когда он говорит, его голос звучит тише, чем когда-либо слышал Наиб.—?Джек.Наиб морщит лоб. —?Что?—?Джек,?— снова говорит Потрошитель. —?Это моё имя. —?Он оборачивается, его глаза блестят от волнения.—?Джек,?— повторяет Наиб. Он держит это слово во рту, смакуя его.—?Ты заслуживаешь знать. —?Говорит Потрошитель… нет, Джек. —?Особенно после этого.—?Ох,?— тихо произносит Наиб. Даже сейчас его наставник так справедлив…—?Прости, что напугал тебя. —?В голосе Джека слышится сожаление. —?Но ты же понимаешь мою… тревогу. —?В последнем слове звучит горькая нотка.—?Мне тоже жаль,?— извиняется Наиб. —?Я просто хотел тебя увидеть. Я хотел узнать тебя получше.—?Разве ты меня ещё не знаешь? —?Спрашивает Джек, и от оскорблённого тембра Наибу хочется сразу увянуть. —?Неужели после стольких лет я всё ещё такой чужой для тебя?—?Я вовсе не это имел в виду,?— горячо возражает Наиб. —?Я знаю твой голос, но не знаю этого человека.Джек криво улыбается ему. —?Ну вот, теперь ты его видел. Человека, с изуродованным лицом.Наиб прикусывает губу, когда его охватывает стыд. Он не знает, как это исправить?— его всегда успокаивал другой. Он тянется, чтобы взять Джека за руку, и его сердце болит от того, как тот, что повыше, вздрагивает от этого прикосновения. —?Извини,?— снова говорит Наиб. —?Мне было любопытно. Я забежал вперёд. —?Наиб знает, что в светском обществе Парижа нельзя вести себя или говорить так смело, как он. Большую часть времени он может сдерживать свои действия. Но Джек наоборот пробуждает в нём импульсы, которые Наиб так долго сдерживал.Джек вздыхает, долго и тихо, сжимая руку Наиба. —?Любопытство?— вещь ядовитая, любовь моя. Лучше умерить её, пока тебе не стало больно.—?Но ты не причинишь мне вреда,?— говорит Наиб. —?Ведь так?Джек пристально смотрит на их соединённые руки. —?Мне было бы очень больно причинить тебе вред. —?Он отстраняется, чтобы пригладить свой костюм, который был помят во время его вспышки гнева. —?Но у меня нет никаких оснований полагать, что ты снова не сделаешь что-то столь вызывающее. Но мы можем забыть об этом, дорогой. —?Он одаривает Наиба улыбкой.—?Хорошо,?— говорит Наиб, радуясь, что Джек, кажется, так же хочет двигаться дальше, как и он. —?Ты хочешь, чтобы я снова спел?—?Я бы никогда не отказался от возможности услышать твой голос,?— говорит Джек. —?Однако ты проспал здесь всю ночь. Тебе нужно подготовиться к сегодняшнему вечеру. —?Он поднимает глаза к потолку, где мир наверху движется неосознанно.Наиб вздыхает. —?Верно. —?Он любит выступать, но в кои-то веки хотел бы отложить оперу, чтобы задержаться на этом моменте.—?Мы ещё увидимся,?— заверяет Джек, словно прочитав мысли Наиба. —?Обещаю, любимый.Любимый… Это ласковое обращение, как и все остальные лестные имена, которыми Джек называет его. Но это слово другое, произнесённое с большим весом. Это заставляет Наиба задумываться о неправильных вещах.—?Пойдём, мы должны вернуться. —?Джек берёт его за руку. —?Эти дураки, которые управляют моим театром, будут скучать по тебе.—?Хорошо,?— соглашается Наиб. —?Я не хочу, чтобы Сервайс убил меня за опоздание на репетицию.Джек смеётся. —?Значит, мы пришли к соглашению. —?Он успокаивающе сжимает его ладонь.Наиб следует за ним по бесконечным ступеням, почти не желая возвращаться на свет.