Du luktar s? gott (1/1)

Тиллю не нравились ленточные микрофоны. Все нормальные вокалисты при записи используют ленточный, потому что известно, что запись на него передаёт самые тонкие обертона голоса, делая звук студийной записи глубже и многогранней, а ведь, Петеру ещё предстоял кропотливый тюнинг вокала. Запиши вокалист всё как полагается на ленточный микрофон, работа была бы проще, но Тилль настаивал на том, чтобы орать в дешёвый катушечный, которые используются обычно только в живых выступлениях. Альфы всегда такие. Знают только своё мнение, и не важно, правильное оно, или нет. Петер наклонился над столом в звукорежиссёрской рубке, где стоял монитор компьютера с открытым файлом в программе Cubase и микшерный пульт, специально приобретённый для записи нового альбома, но слишком навороченный, со множеством лишних функций. Петер сам не знал, зачем купил его, и теперь крутил регуляторы, пытаясь на ходу понять, что к чему. – Нормально? – спросил подошедший вокалист.Конечно же нет, но спорить себе дороже. Тилль – такой сильный, красивый... и тупой. Пока я делаю десять дел одновременно, он знай себе орёт в микрофон свои простые тексты, но проект называется, конечно же, его фамилией, Lindemann... – Вот это дорожка вокала? – Тилль ткнул пальцем в монитор.– Да, вот это гитара, здесь я накидал на синтезаторе кое-что, а это твой вокал, – отозвался Петер – Надо убрать пики верхних частот, но займусь я этим уже завтра... Ты что творишь, Тилль?Вокалист прижимался к нему сзади, поглаживая руку Петера, лежавшую на компьютерной мышке, он часто дышал Петеру на ухо, принюхиваясь к его шее, отбросив в сторону прядь распущенных волос. Кончик его носа скользнул за ухо Петера, к ароматической железе – источнику феромонов.– У тебя течка! – резюмировал Тилль. ?О неет...? – пронеслось в голове Петера. Так вот почему телефон так вибрировал всё утро! Сработало приложение по отслеживанию течки! Петер просто не заметил, занятый мыслями о записи альбома. Не удивительно забыть про природный процесс, который случается только раз в полгода, но ведь Петеру был уже полтинник, а он всё ещё забывал о грядущей течке как омежка-подросток. И теперь, эрегированный член альфы упирается ему сзади в штаны. – Ты классно пахнешь во время течки... – Тилль зарылся лицом в его волосы, руки заскользили по телу Петера, норовя забраться под ширинку джинс.– Нет-нет! – Петер с силой разжал его руки и убрал со своих бёдер, на что альфа с силой развернул его лицом к себе. Их губы почти соприкасались, Тилль тёрся носом о его нос, и Петер разжал губы для поцелуя, но Тилль вдруг резко приник к его шее, кусая её.– Тилль! Зачем?– Уже вечер, ты поедешь домой один. Не хочу, чтобы к тебе приставали. – Но теперь на мне твоя метка! Это до конца течки! О, ты неисправим!Петер вырвался из объятий и ушёл собирать шнуры и микрофоны. Он сам был виноват, что оказался в первый день течки рядом с альфой, тем более, таким доминантным, как Тилль. Он скатал шнуры, выключил комбики в студии, расставил микрофонные стойки по углам. Гитара стояла на своей стойке, но почему-то в чехле от баса. Петер вернул инструмент в родной чехол. Оставалось выключить компьютер. Петер развернулся и увидел Тилля стоящим вплотную рядом с собой. Вокалист прижал его к себе, обнимая и заманивая в поцелуй. Петеру уже не хотелось сопротивляться. Тилль поднял его на руки, прижимая к стене, Петер обнял его ногами. Губы альфы нашли его рот, язык Тилля проник глубоко внутрь. Петер засосал его и ответил тем же, изучив язычком рот Тилля. Тот не возражал. На месте укуса альфы на шее Петера проявился красивый рисунок, похожий на татуировку.– С кем проведёшь течку? – спросил Тилль.– Да ни с кем! Не собираюсь я беременеть! У меня есть сын, и мне этого достаточно! – отозвался Петер. Он снова попытался собрать силу воли в кулак и вырваться из объятий Тилля. Делал он это слабо и без должной мотивации. Тилль держал его мягко и нежно, но всё же не отпускал.– Не возражаешь, если я провожу тебя до дома?– Зачем?– Я волнуюсь, у тебя же течка.– Хорошо, но только до порога квартиры.– Конечно... – произнёс Тилль в поцелуй.