Глава 8 (1/1)

Металлический наплечник, поблёскивая в отблеске молний, захвативших кристально голубое небо Асгарда менее чем за час, ослеплял негодяев наперёд, не давая тем напасть на принца и его достопочтенную гостью. Поредевшая несколько миль назад трава вновь доходила до колена, однако запах затхлой сырости, исходящий от лошади ваны, что испачкала себя и седло, перебивался запахом преддождевой погоды и цветов. Вана действовала на него как-то очень странно. Он бы решительно бросился под смертоносный кинжал, чтоб защитить деву, даже если бы на это не было причин. Принц выкупит все шали мира, лишь бы увидеть их на её порозовевших плечах. Асгардец неделями ходил бы по битому стеклу, дабы услышать её искренний смех. Он бы отдал полцарства за ночь любви с Сигюн. Сорвал бы девственный цветок ласково и неспешно. Когда девушка улыбалась, две крохотные ямочки появлялись на щеках. Эта улыбка, этот смех и покорили его сердце. Эта женщина до изумления прекрасная и ранимая, покорная. На что только не пойдёшь, лишь бы проникнуть внутрь этой женщины! И серые глаза. Пред ними не устоит ни один мужчина, будь он молод или стар. Серебристоволосая наверняка пробудила бы в нём нотки безумного чудовища. Трикстер разозлился на самого себя. Он же не убийца! Он никогда не посмеет тронуть живую плоть! Если только, конечно, на прелестницу не нападут разбойники в попытке изнасиловать. Тогда он уж точно убьёт этих подонков, перерезав им глотки и отрезав их мужское достоинство. Отпустив на миг поводья, Локи положил ладонь на эфес меча и сжал настолько крепко, что послышался скрежет стали. Расслышав это, резко отдёрнул руку, и стал разглядывать меч, гадая, не сломал ли его часом. Вдыхая опьяняющий аромат прядей Сигюн, чьи волосы при дуновении ветра попадали ему на лицо, юноша громко рассмеялся: прядь попала ему в рот, отчего крепкий сон ваны мигом стёрся, будто пыль на сапогах. Она услышала гортанный смех, что перепугал её до приступа икоты.— Почему смеёшься? — она решила, маг до последнего сдерживался, раз рассмеялся из-за её проступка спустя время.— Ранее здесь водились кабаны. Они ели эти колючки. Отец часто брал нас с собой на охоту. Теперь же здесь голое глинистое поле, а все кабаны истреблены. Помнится, когда я и Тор были детьми, он побежал в те кусты с колючками за мячом и затерялся в них. Отец лично искал его. Тот, оказывается, провалялся без сознания, поцарапав ноги об усыпляющие колючки. Это был единственный случай, когда Один выпорол его прутьями за непослушание.— Я подумала, что ты осмеиваешь меня…— Поверь, это я давно сделал, — уголки его рта дрогнули.— Любезности тебе не занимать. Мой поступок…— Вы непредсказуемая женщина! Моё доброе сердце жаждет приключений, раз призывает меня спасать безрассудных дам. Дай руку, — сказал он и слез с коня.— Почему мы остановились?— Надвигается сильный дождь, нам стоит переждать его.Колдун заметил, что серебристоволосая быстро засуетилась, глаза стали рыскать по углам, словно она боялась остаться с ним наедине, ища причину отказаться и место, где она может спрятаться от него, если тот станет домогаться её. Пусть Бог лжи и хотел бы провести ночь любви сегодня, но любезно решил пока не выдавать своего влечения. Он бесстрастно наблюдал, как она перекинула ногу над головой лошади. Юноша аккуратно подхватил княгиню за плечи и поставил на камень, схватил сумку с вещами и поводья лошадей.

Подхватив вану на руки, брюнет вступил в глубокую лужу, направляясь в покосившийся от сырости сарай. Будучи под надзором опытного наездника, лошади с большим удовольствием вошли внутрь. Бросив сумку, маг быстро нашёл несколько старых стульев и взял часть сухого сена. Разведя костёр вдали от входа, скинул промокший плащ с плеч, тем самым заставив Сигюн немного напрячься.— Ты собираешься полностью оголиться? — внезапно у неё прорезался голос.— Что за глупый вопрос. Да! А ты нет? — вопрос принца Асгарда был столь неожиданным, столь сокровенным, что она потеряла дар речи.— Я не знаю, как у Вас принято в Асгарде, но в моём мире женщине не пристало оголяться пред незнакомым мужчиной, не состоящим с ней в браке.Сын Одина вызывал у неё неоднозначные эмоции. Иногда Локи был ей приятен как собеседник, а бывало, что он пугал своими взглядами, будто бы мысленно раздевал её. Она краснела, наверняка краснела. Что было у него на уме? А бывало, когда он прикасался к ней, по телу пробегали мурашки, словно табун лошадей по полю, низ живота наливался свинцом, сбивчивое дыхание нарастало пуще прежнего. Он старше её почти на два века, он опытен и не стеснителен, хорош собой, и физическая сила его день ото дня становилась больше. Эти взгляды, прикосновения отзывались в ней отнюдь не влечением. Она боялась его как мужчину. Наедине им, однозначно, больше оставаться нельзя.— Я имел в виду, нам стоит переодеться, чтобы не сидеть в мокрой одежде и не мёрзнуть.— Только и всего? Я об этом не подумала.— А что ты подумала? — трикстер любил смущать беспомощных девушек свой прямолинейностью.Она тут же отвела взгляд, не зная, что предпринять.— Ты думаешь, я намерено смущаю тебя?— Мне стыдно, что из-за меня ты напрасно теряешь время, — раздосадовано простонала она.— Ты — гостья моего мира. Я, как учитель, обязан проследить, чтобы ты научилась езде. Я пообещал твоему отцу, что буду охранять тебя, — присел напротив, подмяв одну ногу под себя, и раскрыл сумку. — Похоже, зря я купил этот платок…— Это шаль, Локи! Зачем ты столько потратил ради какой-то тряпки? Я б могла и сама сшить подобное, — скорее всего, что лгала; она и жалкую копию не смогла бы сшить.— Помимо этого я заказал несколько тканей. Их привезут тебе через несколько дней.Он с трудом вытащил кусок тряпки, стараясь случайно не разорвать её о сумку. Шаль вышита крючком — она получилась шуршащая, скользящая в ладонях и блестящая, словно дорожка лунного света на водной глади. Ткань нежна, легка в жару и приятно облегает кожу.— Этот гном вечно наживается, завышая цену в несколько раз. Он любит торговаться с красивыми женщинами. Чем она выше и тучнее, тем больше шансов получить тряпку бесплатно. Частенько я видал, как он раздавал их, а жена за это била его скалкой по голове, запихивая ему в рот всё, что найдёт под рукой. Стоит признать, её мягкие формы и длинные ноги играют ей на руку. Думаю, ты ему понравилась…— Я бы ни за что не стала заигрывать с ним, он же гном и втрое меньше меня!— А что, гномы не мужчины?— Я обещала хранить верность своему мужчине. Заигрывания с гномом или кем-нибудь ещё — это оскорбление имени и достоинства будущего супруга.— Вы помолвлены? — данным заявлением юноша был просто поставлен перед фактом. — С кем? С тем… ваном со шрамом на глазу?— Официально? — серебристоволосая укуталась в плед, согреваясь у костра. — Нет, отец настоял на том, чтобы помолвка прошла в мирное время. Он женился на моей матери, когда война с Йотунхеймом была в самом разгаре. Их брак, как видишь, закончился печально, — прикрыла глаза от горечи, стоило только вспомнить о родных. — Отец прав насчёт помолвки! Ни Рик, ни я не хотели бы повторения этой истории. Я слышала, огненные великаны пытались выкрасть священный тотем и пробить ворота в преисподнюю, дабы вызволить из заточения древнего демона.Эта женщина знала, как задеть его самолюбие за живое. Локи от отвращения передёрнулся: то, как она ласково произносит имя возлюбленного, приводило в возмущение. Правда, он до сих пор не мог понять, что чувствует после подобного оглашения столь неожиданной новости. Он зол и в то же время раздосадован. Почему она обещана Лоуссону, а не ему? Почему он готов сражаться за девушку, чтобы она досталась ему? Он снова смотрит ей в глаза, хоть и издалека вдыхает аромат тела, её лёгкое дыхание такое близкое и невесомое, как перо. Бог улыбнулся, наблюдая, как она своими изящными ручками заплетает волосы в косы.— Тебе, наверное, было бы больно узнать, если он отменит назначенную помолвку или погибнет на войне? — он намеренно застал её врасплох. — Тьма кромешная — ни звёзд, ни единого просвета в тяжёлых тучах.Выражение крайнего недоумения не покидало её лица до самого рассвета. Она не знала, к чему задан этот вопрос. Её друг же спал в стоге сена, накрывшись высохшей одеждой. Он проснулся ни свет, ни заря, и на его лице проявилась улыбка победителя. Он даже не пытался скрыть это от опечаленной Сигюн, что брела по пятам за ним сквозь гущу деревьев. Трикстер оттягивал время до прибытия во дворец, поэтому пустил лошадей по воде, а сам шёл вдоль реки пешком, в надежде, что прелестница устанет и попросит его остановиться и взять её на руки. Глупо, конечно, но всё же! Когда лошади переплыли реку и добрались до них, асгардец упёр руки в бока, разглядывая виднеющийся дворец. Ньёрддот же приоткрыла рот, радуясь, что наконец-таки они добрались до дома. Издалека первыми показались статуи Богов. Брюнет рассказал, почему асгардцы воспевают погибших в бою простых воинов, а великих полководцев и царей Асгарда выливают в многовековые золотые статуи.— Река, которую мы не переплыли, очищает грешников. Поговаривают, те, что были верны и добры, случайно испивая воды реки или купаясь в ней, навлекали на себя чужие грехи, умирая часто в болезненных и тяжёлых муках. Женщины же развратные, понеся от любовника, намеренно топились в ней. Поделом им. Чище наш вид, конечно, от этого не станет, однако убережёт большую её часть от подобной участи и научит ценить своё тело, не отдаваясь кому попало до свадьбы.Услышав подобное, собеседница вытаращила глаза, вслух осудив этих женщин.— Почему в Асгарде нет дома для малюток?— Когда у тебя нет ни мужа, ни семьи, только и остаётся, что сброситься со скалы или утопиться! Или жить с вечным клеймом ?шлюха? на шее…Сын Одина быстро усадил её на коня и помчался к дворцу. Дева улыбнулась ему, поблагодарила за подарок и устремилась в свои покои, стараясь поскорее убежать от смотрящего ей вслед довольного аса. Чувство благодарности за спасение и подарок, столь дорогой, что ей было не потянуть, теперь обязывали её встречаться с ним на прогулках и тренировках верховой езды. Её связали долговыми верёвками. Сколько же ей предстоит вышить и продать, чтобы вернуть ему потраченные на шаль деньги? Неужели Хельга была права, когда говорила, что она небезразлична трикстеру? Пусть ответят Боги старые и новые, что это не так. Она считала дни до прибытия тканей, чтобы поскорее усесться за любимую работу — вышивание.***** Заброшенный веками назад древними асами храм, посвящённый великим Норнам, зарос игольчатыми лианами. Купол, укрывающий его от холодного ветра и дождя, подкосился и накренил храм. Бёр, не веривший в предсказания, запретил своим подданным просить милостыню у женщин и подносить им яства, взамен требуя от них ясного ответа. Храм не ремонтировался ни разу, как его отец чуть не проиграл войну с тёмными эльфами. Тогда ему нагадали, что Малекит не посмеет воспользоваться Эфиром, а на деле вышло всё совсем наоборот.

На верхней ступени храма стояла седовласая женщина. Старушка морщинистая, горбатая, одетая в тёмный плащ с капюшоном, намеренно прятала глаза, якобы уберегая очередного посетителя о времени, когда придёт за ним смерть. Алтарь, что стоял позади неё, освещался тремя факелами, что зажигала каждую ночь девочка. Всеотец хотел найти ответы на свои вопросы, поэтому обратился к молодой женщине, намеренно отвернувшись от старушки, дабы не искушаться. Чувство страха стало вытеснять геройский дух воина, и он уже надумывал, как бы поскорее убраться отсюда.— Ищешь ответ? Просунь руку в пасть льва и получишь его. Если, конечно, не побоишься лишиться руки!По телу пробежал жуткий озноб.— Взамен не потребуешь от меня ни яств, ни пожертвований, ни жертвоприношений на свой храм?— Если не успеешь за отведённое время вытащить руку из пасти, лишишься её в век веков своих. Это и будет твоей платой, асгардец.— Мне бы не хотелось остаться ещё и без руки…

Рука поспешно схватилась за верёвку, вытаскивая изо рта льва меч, прикреплённый к концу стены. Царь Асгарда, что поднимал многотонные статуи, не смог за минуту вытащить меч. Пасть льва закрылась, расколов меч пополам, из которого выпала бумажка. Дрожащая рука асгардца выронила записку и та упала на пол. Прочитав предсказание, он некоторое время сидел неподвижно, словно греческая статуя. Затем, крепко стиснув зубы, поспешил прочь из храма, по пути к дому лихорадочно обдумывая, что делать дальше. Он задевал прохожих, даже перевернул стол, стоящий у входа во дворец, где все подданные (кроме стражи) должны были складывать своё оружие пред тем, как войти. Он нёсся, как ветер, наплевав на приветствие стражи и асов. Один успел скрыться из виду, но колдун знал, где его можно найти. Вполне возможно, отец поспешил в покои матери, дабы рассказать ей о своих далеко идущих планах, поскольку всегда советовался с любимой женщиной даже по пустякам. Пустяк! Брюнет почувствовал тошноту, вдохнув глубже, в который раз сравнивая себя и брата. Если он считает войну с Муспельхеймом пустяком, то ничуть не лучше тугодума Тора. Прищурившись, Бог лукаво улыбнулся и зашагал дальше по узкому коридору. Стоило ему повернуть за угол, как проходя мимо ?Женских покоев?, где после полуденного солнца становилось прохладнее, асгардец мельком заметил одну из будущих рожениц и остановился неподалёку. Молодая фрейлина стояла у окна, рассматривая в небе порхающих над фонтаном воронов Одина, ласково поглаживая округлившийся живот. Девушка нашёптывала на ванахейском языке колыбельную. Она это делала больше для себя, нежели для успокоения своего ребёнка. Эта девушка была фрейлиной Фрейи. Маг запомнил её, поскольку русоволосая ругала её за испорченное платье, грозясь оставить её без жалования и с ребёнком на руках. Фригг славилась не только красотой, но и добротой. Именно она и отвела часть своих покоев, что пылились без дела несколько сотен лет для рожениц. Ранее, когда дед Бёр и его братья были детьми, здесь были игровые комнаты. Сейчас же, находясь рядом с асиньей, женщины чувствовали поддержку царицы и не боялись рожать. К ним по большей части относились молодые девочки, рано вышедшие замуж. Очень часто женщина навещала их, успокаивала и давала надежду тем, кто по какой-либо причине потерял или хотел избавиться от ненужного груза в виде ребёнка. Всемать — так звали её подданные-врачеватели. Будь Локи царём, он бы не позволил запугивать беспомощных женщин, запретил бы испытание топором на мужество. Эти и многие другие испытания для асов Тор придумал, будучи в плену эля. Смертные же, что молились Богу грома, несколько иначе восприняли тугодумие блондина, состязаясь за право сидеть подле короля за бочонком эля, сходясь в рукопашном бою над ямой с огнём. Трикстер не сразу расслышал ссору матери и отца, доносившиеся из спальни. Для него услышать ссору родителей было из ряда фантастики.— И ты позволишь ей зачать от нашего сына? Не позволю, Один, я не позволю этому случиться! — Фригг кричала громко, эхо от стен доходило до нижних этажей. — Не позволю, чтоб какая-та старая колдунья родила нам внука!— Любовь моя…— Нет, нет! — она и позабыла, что могла потерять молоко из-за нервов.— Фригга… — опрометчивое решение далось ему непросто. — Если Норны предсказали нашему сыну стать отцом столь рано…— Ты всегда жесток по отношению к Локи, словно мальчик виноват во всех смертных грехах родителей, — женщина была беспощадна, выплёвывая ядовитые слова из своего милого рта.— Это не так, Фригга, — наконец терпению царя Асгарда пришёл конец. — Я люблю Локи не меньше, чем остальных сыновей! Но большее место в моём сердце сейчас занимает…— Брунгильда, — съязвила женщина в гневе. — Я знаю, ты постоянно упоминаешь о ней, будто бы она член нашей семьи…Да, признавался себе Один. Он восхищался её гордостью, упорством и упрямством, подстать его собственным. Именно валькирия и подсказала ему, куда обратиться за помощью. Он соскучился по нормальным отношениям, когда женщина не истерит. В последнее время асинья только и делала, что упрекала его в изменах, не имея доказательств.— Ты слушаешь любовницу больше, чем собственную жену! Это она тебя надоумила отправить нашего сына прямиком к смерти? К женщине, что годится нам в свахи, нежели в невестки? К колдунье, к которой в любой момент взбредёт в голову убить Локи.— Локи обучится древнему искусству чёрной магии, нам пригодится опыт великанши, её армия может дать фору нашей…— Делай со мной всё, что захочешь, царь Асгарда, я, как твоя подданная, приму это с почестью, но сына тебе на растерзание не отдам!— Лучше будет, если я услышу, что скажет Локи. От твоих криков толку, что ждать ответа от стен.Вдруг до родителей долетел восторженный голос из-за полуоткрытых дверей.— Я согласен, отец!— Локи, прошу тебя, не будь столь спешен в ответе! Ты не знаешь, какие жертвы ждут тебя там! — обливаясь горькими слезами, русоволосая подскочила к сыну. — Твой отец не знает, что творит! Очередная шлюха влезла в голову твоего отца, и вертит теперь им как хочет…— Не смей называть моего лучшего воина шлюхой, Фригга! — вскрикнул Один, наплевав, что сын услышит о его похождениях. — Твои чрезмерные фантазии заставляют меня стыдиться собственной жены. Ты распускаешь слухи по всему дворцу! Это недостойно асгардской царицы, матери моих сыновей. Какой пример ты подаёшь остальным женщинам?— Неужели ты думаешь, это моих рук дело? И что значит ?распускаю слухи??— Жена, не строй из себя невинную овечку. Я прекрасно тебя знаю. Стоит мне вспомнить, что ты сделала в первую нашу встречу…— Ты до последнего будешь вспоминать мне это? Мы были детьми, Один! Может, мне стоит застать тебя с ней в нашей супружеской постели? Как ты тогда будешь отпираться?Локи же, что стоял меж родителей, сгорбился, пытаясь провалиться сквозь землю. Его догадки оказались верны. Отец действительно изменял матери, и до сих пор врёт, что у него никого нет. Впрочем, Фригга ведь так и не поймала мужа на горячем. Думается, любовницей отца стала Брунгильда. Та самая, что наверняка и распространяет слухи о неверности царя. На что только женщина не пойдёт, чтобы любовник бросил свою жену и женился на ней. Почему матушка переживает, если отец и вправду не собирается расставаться с ней? Он же не говорит, что не любит её, что не хочет с ней жить, а тщательно скрывает свои пристрастия к молодой леди, уберегая жену от волнения. Просто он не умеет держать в уздах уста любовницы. Их стоит открывать лишь в поцелуях и в ласковых словах, адресованных любимому. Будь Локи на его месте… Нет, не будет! Он даже не посмеет взглянуть на другую, если рядом с ним будет идти любимая женщина. Отец, видимо, стал стареть, поэтому и отыскал молодую женщину, чтобы вновь почувствовать себя молодым.