Отец и дочь (1/1)

С тех пор их встречи продолжались регулярно. Они мало разговаривали в те безбашенные дни, голодные и ослепленные друг другом. Время играло не на них, и даже если Мэри и хотела что-то обсудить со своим возлюбленным, то Роберт просто-напросто сразу же затыкал ей рот нетерпеливым поцелуем. Она уходила от него утром или вечером, и все повторялось снова. Но так не могло продолжаться бесконечно.Мэри сидела у себя дома в гостиной и вышивала платье узором из клевера, вереска и трилистников. Бабушка дремала в кресле за вязанием, а отец склонился над счетной книгой. Мэри исколола себе все пальцы, потому как представляла себе дальнейшее. Ей то казалось, что она убегает вместе с Робертом, то вдруг ей верилось, что отец добровольно отдает ее руку Мистеру Эйю. Иногда, когда ей становилось особенно страшно, Мэри воочию видела, как идет по дороге, бедная и оборванная, и ни один эльф не скажет ей ни единого доброго слова. А Роберт не выдержит тяжелой борьбы за их счастье и просто уйдет. Мэри представляла то как в одиночку осваивает человеческий мир, то как живет одна в обособлении в глухой хижине около леса и содрогается от тяжелой работы.Рисованные картины казались ей столь натуральными, что Мэри даже начала тихонько вздыхать, и пара слезинок скатилась по ее щекам. Нет, она все-таки должна победить, и любая ее дорога обязательно приведет к Роберту. Ей было тяжело и грустно, и поэтому, ей вполне нравилось думать именно так.Когда случился очередной бал, Мэри поняла, что ей вновь хочется воспринимать себя единой со всеми, смеяться и танцевать, а вовсе не жить промежутками встреч и практик свиданий. Радость и восторг почувствовала фея, когда увидела, что на холмах зажглись тысячи огоньков, запели волынки и скрипки, тонкие и искусные, издававшие звуки, невозможные для человеческих способностей. Было так легко и красиво! Воздушные и невесомые, парили эльфы и феи в танце. Как Мэри жаждала присоединиться к ним! Но теперь она словно бы стояла в стороне ото всех, наедине со своей тайной. Мэри убеждала себя, что когда она наконец поговорит с Роем, а отец даст согласие на ее брак с Робертом, все, что она утратила за эти дни, вновь вернется к ней.Теперь Мэри особенно занимали наблюдения за жизнью других эльфов и фей, и она радовалась, когда могла уличить их в нарушении чести и неподобающем поведении. На этом балу она жадно подслушивала сплетни об изменах и незаконнорожденных детях. Да, даже королевская дружина князей эльфов не была безгрешна. У Мэри словно бы переродились уши и глаза, и теперь она замечала в собственном окружении все новые и новые оттенки. Она снова думала о матери и пришла к неожиданному для себя выводу. Возможно, отец не мог дать чего-то такого, что Виоле казалось важным? Может, они не подходили друг другу в любви? Мэри знала, что ее отец замкнутый и холодноватый эльф. Он не водился с компаниями, ни разу не изъявил желание вновь жениться, и похоже, вовсе не нуждался в присутствии кого-то рядом. Ее эмоциональная и страстная мать не смогла жить со сдержанным мужем и завела любовника? Это раскрылось, и она сбежала? Мэри ничего не имела за душой, кроме многочисленных вопросов. Она мучилась ими и сгорала сама, словно мама в ее воображении.Да, теперь Мэри была способна воспринимать всю сокрытую фальшь. Интриги, зависть, похоть, тщеславие, жажда власти и наживы, азарт – все это захватывало ее с головой. Все феи и эльфы стремились выслужиться перед князьями и королем, все хотели половчее устроить своих отпрысков, никто не хотел утруждаться тяжелой работой. Все, казалось, были черны и порочны, нечисты на руку, но при этом еще и старались кинуть в грязь другого, чтобы выставить себя в наилучшем свете.И Мэри танцевала на балу с мыслями обо всем этом, смеялась над шутками и казалась ровно такой же, как другие беззаботные молодые девушки. Да, никто не догадывался, как у нее уже мало общего с ними.Рой подошел к ней, улыбаясь, и тихонько пожал ее руку, а Мэри ощутила прилив непонятной горечи и злобы. Теперь, она слишком хорошо все чувствовала, и ей чудилось, что Рой словно намеренно стремится показать себя лучше того, кому она принадлежала. Мэри постаралась погасить гнев внутри: ведь Рой даже еще не подозревал о существовании соперника.Но тень сомнения закралась в нее сразу же, как только она заглянула в его желтоватые очи. Он улыбался, но его глаза не смеялись. И серьезность эта была ему только к лицу. Его пшеничные волосы намокли от недавнего дождя и висели теперь, похожие на короткие сосульки. Мэри поняла, что что-то случилось, и он хотел поговорить с ней об этом, поэтому произнесла:- Прогуляемся до нашего пруда?Водоем прилегал к одному из холмов во владениях отца Мэри, и девушка любила сидеть, наблюдая за кувшинками в его глади. Но нынче водяных лилий не было. Рой тяжело опустился на траву рядом с Мэри, и его крепкое тело заняло собой внушительную часть обозримого. Он сорвал с земли пожухшую травинку, потом безжалостно смял ее и посмотрел на Мэри со странной полуулыбкой:- Ты ведь не хочешь выходить замуж именно за меня, верно? Это бы ты сама хотела мне сказать? Я давно догадываюсь, что здесь замешан кто-то другой. Тот, кто полюбился тебе больше моего.- Да, это так,- сказала Мэри еле слышно и опустила свои серые глаза.Рой усмехнулся.- И почему-то мне кажется, что я даже догадываюсь, кто он. Это человек? Из тех людей, у кого ты работала? Мэри кивнула, потом посмотрела на Роя безнадежным, тоскливо-испуганным взглядом.- Откуда ты знаешь про это? И как давно?Рой сначала промолчал, а потом ответил ей глухо, не смотря на нее:- Ты, очевидно, полагаешь, что я совершенно глуп и не заметил ничего еще с той поры, когда ты в первый раз вернулась из Лондона? Но тогда я еще ничего не утверждал наверняка, да и сестра, и отец и мать были при мне, и не хотелось, чтобы они слышали что-то. Но после, когда я столько раз пытался с тобой заговорить, ты всегда меняла тему, а теперь… теперь… Я вчера увиделся со своим дядей, и он поклялся, что видел тебя недавно в лесу, целующейся с незнакомым кудрявым парнем. Я отругал его и всей своей честью поклялся, что это ошибка. Скажи, это так? Я поверю тебе на слово, если это неправда.Но Мэри гордо вскинула голову и крикнула вызывающе:- Твой дядя не врет. А ты зря разбрасываешься клятвами чести!Рой протер глаза и устало закрыл их руками. А потом спросил горько:- Да разве ты не понимаешь, Мэри, что ни один порядочный эльф не заставил бы тебя таскаться с ним ночью по лесам, особенно зная, что ты обещана другому? Впрочем, он ведь не эльф. Он хуже. Он – человек! И он, возможно, поиграет с тобой. Недолго,- закончил он.Мэри даже покраснела от гнева.- Роберт меня ничего не заставлял делать и ни о чем не просил. И если хочешь знать, я сама этого хотела. Да я люблю его еще с того момента, как впервые увидела!Рой неприятно рассмеялся:- Да уж, теперь вряд ли было бы здорово, если б состоялась наша свадьба.Но Мэри перевела дух и заговорила о деле:- Скажи, Рой, могу я надеяться на твою помощь в расторжении помолвки?- Ты хочешь, чтобы я сказал своему и твоему отцу, что я сам передумал жениться? - Рой вырвал с корнем еще один клок травы. – Пусть так, если уж я так тебе неприятен, я освобожу тебя от твоего слова, хотя ты должна понимать, что свадьба готовилась не один год. Тем не менее, я сделаю это, если ты пообещаешь мне вот что: ты сама все объяснишь своему отцу, пусть он ни минуты не думает, что я мог отказаться от тебя добровольно. И… ты не будешь видеться с этим своим парнем, пока Артур сам не даст на это согласие. Слишком много твоему отцу пришлось вынести в своей жизни, но чтобы его коснулось еще и твое бесчестие… Пожалей же, хотя бы, его.Мэри торопливо обещала ему, но вовсе не собиралась сдерживать этих своих слов. Она вновь бросилась к Роберту при первой же возможности.Через несколько дней Артур позвал дочь. Мэри чувствовала все нарастающий страх, когда спускалась к нему по лестнице.- Отец, ты зол на меня? - было первое, что она спросила.- Ты же не глупая девочка и сама все прекрасно знаешь, так зачем уточняешь?Мэри заметила, какие морщинки рассыпались у отца вокруг глаз и как обветрились и огрубели за лето руки. Она невольно сравнила свою белую и гладкую кожу с отцовской. А его волосы от седины покрылись словно бы ржавчиной. Мэри казалось непостижимым, что и у нее когда-нибудь также утратят цвет щеки. Отец был очень бледным и крутил в руках ножны для меча. Он сидел в кресле и грустно смотрел на дочь.- Мой брат, твой дядя, в бешенстве. Рой рассказал на сборах об этом вашем с ним разговоре и просил очень тебя не ругать. Тем не менее, дядя Ричард поражен, что я не собираюсь применить к тебе отцовской власти. Довольно я наслушался вчера и от него, и от свата. Да я бы обязательно заставил тебя сдержать слово, против которого ты, между прочим, не высказывалась ни единого дня, если б Рой не сказал, что не хотел бы держать невольницу. Он был очень огорчен тем, как внезапно ты меняешь решения. И если ты специально тянула время, играя с чувствами парня, то я не назову это порядочным поступком.Он подбросил дров в камин, и Мэри молча наблюдала за разгорающимся пламенем.- Я не знаю, что решат люди,- продолжал Артур. – Что ты сама решила сбежать из-под венца или что тебя по какой-то причине забраковали? В любом случае позор ложится на нас. Отец Роя очень извинялся и думает, что вся вина принадлежит лишь его сыну. Я же сомневаюсь, что это так. Так что, я жду от тебя всю правду.- Но разве Рой не сказал тебе, в чем дело?- очень удивилась Мэри.- Он сказал только, что ты полюбила кого-то другого. Все остальные, по-видимому, считают его слова полным вздором.Мэри замешкалась, подбирая нужные слова.- Все так, я полюбила одного… мужчину, и теперь знаю наверняка, что я должна, нет, я обязана быть с ним. Рой понял меня и вполне себе представляет, что я никак не смогу стать его женой. Хотя Рой и богат, и знатен, я готова считать каждую копейку и жить где угодно, но быть с тем, кого я люблю.Артур усмехнулся.- Моя Мэри, ты же не ждешь, что я позволю тебе путешествовать по миру с каким-нибудь проходимцем?Мэри не отреагировала, и тогда отец продолжил:- То, что ты не хочешь выходить замуж за Роя, это печально, но это лишь половина вопроса. Гораздо серьезнее то, что я не знаю того эльфа, которого ты выбрала. Что он за личность? У тебя слишком мало жизненного опыта, чтобы зрело рассуждать о подобных вещах. И насколько порядочно ухаживать за просватанной девушкой? Ты мне должна сказать, что это за эльф, Мэри. Кто он, откуда?Мэри сложила руки на груди и сжала кулаки:- Он человек, папа, не эльф, и я назову тебе его имя, только обещай, что не будешь принимать поспешных решений.Когда Артур тяжело кивнул, Мэри сказала:- Его зовут Роберт Робертсон. Он брат миссис Бэнкс, той женщины, у которой я больше месяца назад работала няней. Он хороший, можешь мне поверить. Я люблю его, а он любит меня, и если я не стану его женой, то я с горя просто умру или убегу.- И куда же ты убежишь?- Не знаю. Мне все равно. Так что, отец, в твоих руках остается выбор моей судьбы. И я надеюсь на твое понимание того, что мне теперь без Роберта просто не жить.Мэри противно скрипнула каблуком по доске пола, а Артур словно бы не расслышал этого и стоял, повернувшись к окну. А потом сказал дочери:- Ложись теперь спать, Мэри. Иди. Ты принесла всем нам столько беспокойства, что я надеюсь, что твой мальчик стоит того, чтобы так за него бороться. Может быть, все еще и не так скверно, как мне думается. Ну, ступай.Когда Мэри ушла к себе, Артур загасил камин и тихо поднялся наверх, остановившись у закрытой комнаты дочери. Ему показалось, что кто-то тихо плачет там, в темноте. Однако у него не хватило духу зайти к ней. Он прошел в спальню и уже лег в постель, когда понял – он боится, что его дочери придется отвечать еще и за проделки его бывшей жены. Ведь феи и эльфы могли сплетнями раскопать историю двадцатилетней давности.***Во всяком случае, одним Мэри была довольна: с самым большим враньем покончено. Теперь ей не приходилось задумываться о свадьбе с Роем, но почему-то это не радовало ее настолько сильно, как она ожидала. Мэри чувствовала себя вымотанной разговорами, нетерпеливой и находящейся на острие ножа собственных нервов. Ей приходилось практически ежедневно хитрить и выкручиваться, и она вскоре преуспела в этом деле. Она гордилась тем, что, несмотря на разорванную помолвку, про нее все еще не шла дурная слава. Мэри относила это к своим маскировочным способностям, и ей было даже невдомек, сколько усилий тратят ежедневно Артур и Рой, объясняя эльфам и феям ее эксцентричность. Мэри осмелела настолько, что начала передавать Роберту вести о себе через своих поверенных, хотя месяц назад даже помыслить не могла о том, что та же Хелен узнает, что роман с Мистером Эйем явно больше, чем легкая интрижка. А ведь они уже зашли слишком далеко. Мэри убедилась в том, что сама Хелен о таком даже задуматься не могла, это было бы просто за гранью – чтобы настолько хорошо воспитанная девушка, утонченная, с классическим образованием и консервативным мягким отцом вдруг так бездумно нарушила все возможные правила и нормы. Да, такое не могло прийти в голову Хелен. Горькая истина, что Мэри уже сравнительно давно врет всем, кому может, а сама в это время проводит дни и ночи с человеком в лесу в палатке. Просто немыслимо! И Мэри становилось страшно, когда она раздумывала над этим. Неужели она действительно настолько преступница для своего общества?Между тем, наступил ноябрь, и на Великобританию надвигались первые холода. Температура падала до шести-семи градусов, и в палатке становилось неуютно. Ночами случались и редкие заморозки. Белье, промокшее под надутым с океана дождем, не сохло, и Роберт просушивал вещи на переносном обогревателе. Каждые выходные он жил рядом с домом Мэри, но теперь, кажется, ему следовало подумать об альтернативном ночлеге, ведь грязевые комья ежедневно подступали все ближе и ближе к ничем не защищенной ткани. Возможно, даже договориться с Оскаром о том, что не только хозяин может приводить в гости девушек. Оскар бы в это время гулял где-нибудь с кем-нибудь или бы даже просто ждал, пока в комнате не зажжется свет. Все бы сошло за сносный условный сигнал, а целая теплая квартира без боязни быть обнаруженными и шараханья по кустарникам – это же счастье!Отец Мэри хранил молчание и никогда не заговаривал о Роберте, поэтому фее мерещилось, словно он вовсе позабыл о том разговоре с нею. В минуты слабости Мэри начинала порой отказываться от своей решимости дождаться разрешения на брак от отца. Она даже как-то сказала Роберту:- Пожалуй, если я всегда буду с тобой, то мне и компромиссов со своей родней не хочется. Да я могла бы и никогда не помириться с ними, если бы ты обещал, что мы справимся и без чужой поддержки.Только это, конечно, было неправдой. И отец ее ничего не позабыл. Он, возможно, долго собирался с духом и далеко не на следующий день отправился к мисс Эндрю, но все-таки сделал это. И получил вот такую характеристику на Роберта:- Он интересный парнишка, Артур, в своем роде, и я допускаю, что твоя дочь могла в него влюбиться, но боюсь, что он никогда и ни в чем не сможет добиться толка и реального успеха. Он слаб,- мисс Эндрю словно бросала камни в речку. – Легкомыслен. Дерзок. И не уважает ровным счетом ничего.Артур был раздосадован тем, как бездумно Бэнксы прожигают свое состояние, ведя праздный образ жизни, но больше всего ему не понравилось то, что Роберт нигде не работает и орет песни оскорбительного содержания.- Уж не на такого зятя я всю жизнь работал,- подумал он.Но, как ни странно, Юфимия Эндрю советовала Артуру уступить дочери:- Я знаю Мэри с рождения, и могу тебе точно сказать, что она теперь сама на себя не похожа. Она будто бы во сне все время, ни на что не реагирует, как заколдованная, а в глазах странный огонь. И боюсь, что она влюбилась в этого бездельника настолько, что уже ни перед чем не остановится, и ты ее не удержишь боле ничем. Как бы ни случилось какого несчастья…Артур нахмурился, и лицо его застыло.- Что вы имеете ввиду?Мисс Эндрю прохаживалась взад и вперед по комнате.- Как бы она однажды не решилась доказать тебе, глупая девочка, что любит его больше всего на свете. И я даже не столько про ее честь, репутацию и целомудрие сейчас говорю, а ну как она попробует разыграть драму с лишением жизни?Юфимия близоруко прищурилась, заглядывая в глаза Артуру. Эффект был произведен. Артур был практически добит, и лицо его все больше и больше бледнело.- Ну, нет! - отвечал он. – Как вы можете! Я знаю свою дочь, и она хорошая, порядочная девочка. Она не сможет. Не посмела бы так поступить! Никогда. Нет, не могло этого быть и не будет. Да и разве вы считаете, что она похожа на ту, которая ляжет под любым забором?Мисс Эндрю развела руками.- Как знать.- Если она больше никогда не увидится с этим человеком, то все скоро само собой пройдет. Это молодость, блажь ребенка, наконец. И я спасу ее от влияния этих людей, она здесь, это главное, а тот парень остался в Лондоне, и дома я всегда смогу защитить свою девочку! Вы говорите, что она назло мне наложит на себя руки? Убежит, как недавно обещалась?- Непременно убежит,- поддакнула мисс Эндрю. – Потому что все всегда должно быть по ней. Это вы так ее воспитали. Поверь, Артур, пойдя у нее на поводу в этот раз, ты позволишь ей научиться на своих ошибках и отделаешься куда меньшими жертвами.- Так вот, про такое только пишут в низкосортных книжках, и никогда, никогда не совершают в реальности. А те, кому, во что бы то ни стало, захотелось бы вытворить что-нибудь подобное в жизни, сочиняют про это сказку и успокаиваются на этом.Но Мэри и не думала успокаиваться. Как раз в это время она смеялась, сидя у Роберта на коленях и обнимая его за шею обеими руками. Он надел ей на палец золотое кольцо, ничего не говоря. Это было уже не первое из подаренных им ей безделушек, и она сказала ему:- Теперь уж точно меня никто не обяжет выйти замуж за Роя, Мистер Эй, потому как помолвку нашу разорвали прилюдно, и было объявлено, что наши отцы просто не смогли прийти к договоренности по имущественным вопросам. Так что, Мистер Эй, теперь ты должен обрадоваться и поцеловать меня, потому что я у тебя умница, красавица и самая лучшая!Роберт очень обрадовался и тут же поцеловал ее, и она засмеялась, то уворачиваясь от его губ, то вновь отвечая на поцелуй. Им было очень весело в этот вечер и очень хорошо, даже слишком, несмотря на промозглую погоду. Роберт зажег фонарь и произнес задумчиво:- И все-таки, меня-то твой отец особенно любить не будет.- Полюбит со временем, куда денется! – не сомневалась Мэри.Она сражалась со шнуровкой на платье, а Роберт снял с нее обувь и принес пару одеял.- Здесь холодно, - проговорил он. – Надо лечь согреться.И Мэри кивнула ему.Они натянули на себя одно большое одеяло и покрылись им с головой. Слева и справа валялись несколько пледов, и в палатке стоял приличный беспорядок.Мэри и Роберт не знали, сколько времени пролежали так вместе, прижавшись друг к другу и накрывшись по самые макушки, как Роберт заговорил:- Как бы тебя не хватились, малышка моя. Мне кажется, я сегодня итак задержал тебя больше обычного.- Если ты захочешь, я вообще останусь с тобой до утра и вовсе не испугаюсь, что меня начнут искать,- прошептала в ответ Мэри.Роберт провел своим носом по ее щеке.- Что ты, не надо. И я вовсе не хочу, чтобы из-за меня тебе попало от твоих родственников.Мэри горько усмехнулась. Особенно своевременно эта фраза прозвучала от него здесь, в палатке, когда они лежат под одним одеялом и практически ничего не имеют на себе из одежды, а он при этом якобы не позволит, чтоб ей досталось наказание от ее мира. Как он собирается ее защитить? Все уже в любом случае вполне себе плохо, и его теперешнее поведение ничего уже ровным счетом не изменит. Иногда Мэри даже практически хотелось, чтобы ее скорее настигло это самое наказание. Она днями думала о Роберте, а ночью видела его во сне, и снова и снова целовала его, и была с ним в палатке, а просыпалась счастливой от вновь испытанных ощущений. И Мэри совершенно не чувствовала никакого раскаяния. Все равно она еще не верила до конца в благополучный финал, поэтому и стремилась урвать побольше радости до того, как эту радость у нее насильно отнимут. Мэри знала, что у фей нет души, и именно отсутствием бессмертной души их народ так отличается от людей, но когда она горела в объятиях Роберта, ей верилось, что она сама заплатила своей душой за право обладать им.Роберт сообщил ей, что в этот раз уедет на выходные в Лондон, повидаться с семьей. Он так и не приезжал на день рождения Аманды, а 16 ноября 8 лет исполняется Майклу, и он никак не может пропустить праздник. Мэри отпускала его с тяжелым сердцем. Она не могла даже сама себе признаться в том, что боится, что однажды Роберт попросту не придет вновь, а ей придется отвечать одной за все их похождения перед Артуром и деревней.Мистер Эй повторял много раз, что скоро вернется, а их разлука не станет долгим испытанием – ведь не на другой конец света он уезжает, в самом деле, но Мэри от скрытого страха совершенно искренне и всерьез рыдала, напугав этим, не на шутку, Роберта. Кончилось тем, что он заревел вместе с ней и поклялся, что не проживет ни единого дня, если их посмеют однажды насильно разлучить. Оба несчастных наконец простились, и Мэри поняла, как больно сжалось ее сердце при мысли, что он где-то там, отдельно от нее и далеко один-одинешенек.***Мэри казалось непостижимым, почему ее отец все еще не заговаривал с ней о Роберте. Она полагала, что если она больше ни о чем не способна думать, то и все домашние должны разделять ее чувства, но отец почему-то работал, убирал луга и холмы для танцев, вел счета и ни разу даже не заикнулся о том, что мучило его дочь. Это злило Мэри. Отец почти не разговаривал с ней и все больше проводил время в лесах, общаясь со зверьем, а она сидела дома в гордом одиночестве и в обиде на равнодушие к ее великой любви. Раньше Артур часто брал ее с собой заботиться о животных и шутил с ней, но теперь он никогда не звал ее, вылетая из деревни. Мэри опасалась, что бабушка или брат начнут ей высказывать свое неудовольствие отказом Рою, но они тоже молчали, и это было для нее еще хуже, чем если бы ее ежедневно бранили.Как-то Мэри заметила, что отец, Альфред, дядя Ричард и тесть Альфреда прогуливаются вдоль тропинки и о чем-то тихо, но яростно спорят. Она смертельно перепугалась, что кто-то из них успел что-то выяснить, и ее затошнило от страха, но никто не позвал за ней, и она постепенно успокоилась, хотя отец после беседы с мужчинами был раздражен и невесел.Впрочем, у того и без Мэри хватало мотивов на грусть. Выяснилось, что год был неурожайным, и многие в деревне не успели запастись достаточным количеством зерна и провизии. Эльфы и феи собирались на сходках и обсуждали предстоящую зиму. В эту осень было много орехов, и следовало ожидать, что уже декабрь придет холодным. Артуру пришлось продать часть своего скота, а в обмен закупить хлеб для пропитания, пока трава и цветы будут скрыты под покровом льда и снега.Да, осень скоро сменит зима, а Мэри так и не могла сказать ничего определенного о своем будущем. Кроме того, отец как-то выяснил, что девушку, похожую на его дочь, видели в лесу с человеком, и оттого стал еще угрюмее. Но, разумеется, он свято верил, что его дочь не стала бы бегать с парнями в темноте, где бы то ни было. Тем не менее, Артур твердо принял решение, что его Мэри следует обойтись без подобного жениха в любом случае.В один из длинных, темных и холодных вечеров в начале декабря он попросил дочь задержаться в гостиной, когда та уже собиралась пожелать ему и бабушке спокойной ночи и улизнуть наверх.- Мне хочется тебе кое-что сказать, - начал Артур. – Я бы мог и дальше утаивать это от тебя, но не могу больше видеть твоих мучений и не хочу, чтобы ты тешила себя напрасной надеждой. Я говорил с мисс Эндрю, кроме того, я потратил еще время на сбор информации, чтобы не быть голословным, и теперь могу утверждать наверняка, что того человека, которого ты сама себе выбрала в мужья, тебе следует забыть.Мэри стояла совершенно спокойная, выставив вперед одну ногу и держа обе руки на боках, а также смотрела на отца холодно-насмешливо. Губы ее беззвучно шевелились.Артур провел рукой по лбу, как будто хотел что-то скинуть с лица и продолжил:- Все равно ничего хорошего из этого не получилось бы, и ты сама сможешь это однажды понять.Мэри спросила отца чистым и ясным голосом, похожим на первый морозец:- Почему ты так против Роберта, отец? Потому что он человек?Артур даже рассмеялся.- О нет, Мэри, если бы парень желал работать и приносить хоть что-то, хоть какую-то пользу, я бы, возможно, думал иначе. Именно то, что он не работает, позволяет себе жить за счет своих родственников и сманивать тебя глупыми песенками мне в нем не нравится. А вовсе не то, что он человек, как ты полагаешь. А знаешь ли ты, Мэри, что его чуть не исключили из института за какую-то сомнительную историю с девицей, которая не ответила ему взаимностью? За драку с ее молодым человеком. Знаешь про это?- Да,- сказала Мэри, но голос ее звучал неуверенно. – Я, разумеется, знаю про это, но ведь это уже случилось очень давно. Кроме того, отец, Роберт теперь работает, а вовсе не живет за счет сестры, как ты полагаешь. Обнови сведения, наконец!Артур всплеснул руками.- Поразительно! Чувствую, у нас с тобой разговор так и вовсе не получится, если ты намерена оправдывать все, что касается этого парня.Мэри спросила его ядовито:- Неужели, папа, ты за всю жизнь ни разу не делал ошибок и настолько невозможно правильный и скучный, что даже не в состоянии подумать о том, что люди способны меняться? - Нет,- сказал ей резко Артур. – Я делал ошибки, но я никогда и не сидел на шее у других, а потом не прятался, когда за свои поступки было необходимым отвечать. Тем более, я твой отец и не обязан выслушивать от тебя упреки, да еще и отдавать тебя в жены первому попавшемуся соискателю! Музыкант нашелся, тоже мне! Бездельник! Нет, нет, Мэри, этого не будет никогда! Нет!В глазах Мэри заблестели слезы, и она громко и часто стала вдыхать воздух через рот.- Ты не ведаешь, что творишь, отец, а я все равно буду с Робертом, хочешь ты этого или нет!- Мэри округлила рот как предвестник истерики. – Учти, я не отрекаюсь от своих слов!- Мэри, да как же ты не понимаешь? – сокрушался Артур. – А впрочем, подумай, подумай. Разговор сегодня все равно зашел в тупик.- О да! – крикнула Мэри, зло хлопнув по двери ногой и выскочив из комнаты.