еще шаг/слэш, nc-17/ (1/1)

Геннадий мрачно посмотрел на свои выступающие под глазами капилляры?— кожа у него под глазами была слишком тонкая, отчего вырисовывались синяки, с которыми парень еще больше походил на наркомана. Однако такого за ним точно не водилось, потому что Гена ограничивался табаком, пивом и странными отношениями.Кстати об этом.Он встряхнул мокрые руки над пожелтевшей раковиной и вышел из туалета, вновь погружаясь в чуть душную атмосферу бара ?Кормушка?, и взглядом тут же отыскал Димона, который сидел у барной стойки и беззаботно беседовал с каким-то посетителем. Это Геннадию не нравилось от слова ?совсем?, однако он и сам бы не объяснил почему. Дело тут было не в ревности, ведь они даже не встречались, и ревновать?— вообще тупое занятие. Скорее всего, Гена по-прежнему был уверен, что Диме здесь не место, однако других вариантов предложить не мог. К тому же сам Димон таскался следом как хвостик, и отцепиться было довольно нелегко, особенно по той причине, что это играло на гордости Геннадия. За всю его жизнь только один человек так отчаянно желал с ним подружиться. Вот только первого раза не помнил.На Димоне была все та же светло-серая шапка, скрывавшая неровный шрам на голове?— как Геннадий потом понял, это был один из самых приметных и значимых, но были и другие. Краем глаза от отмечал несколько белесых полос на пальцах и кистях Димы, и думал, могли ли эти отметины появиться до аварии или были ее последствиями. Размышляя об этом, Гена вспоминал их детство, и были ли в нем случаи, которые могли оставить напоминание на теле Димона. К сожалению, на ум приходили только костлявые разбитые коленки и обожженные пальцы, когда Дима попытался вырвать у Геннадия сигарету. Нет, те отметины уже давно затерты временем, и помнит о них только он.Также иногда Гена думал, насколько сильны различия между тем Димой и нынешним Курлыкой, а они безусловно были. Разумеется, можно было напомнить, что в последний раз они общались еще в школьные годы, а людям свойственно меняться, но нет?— это было абсолютно другое. Если бы он встретил Диму, прежнего Диму, то сейчас он был бы не таким как тот парень, что сидит на высоком стуле, слегка покачивая ногой в шнурованном ботинке.Он вполне отчетливо мог бы представить себе, каким сейчас мог быть Димон?— в светлой рубашке поло, отросшими волосами, завязанными в хвост, и уже занимающий хорошую должность в какой-нибудь фирме. Возможно, у него был бы парень, такой же щебечущий щегол. Весь этот придуманный Геннадием образ слишком отличался от реальности?— из-под шапки Димы выбивалась только пушистая светлая челка, одевался он как подросток, а вел себя как дошкольник. По этой причине ему хоть и давали младший возраст, но все равно понимали, что не все в порядке с этим парнем, словно у него была задержка в развитии или подобная хрень. Его наивные детские глаза выдавали это, а Геннадия еще и сбивали с толку, потому что все еще не был уверен в том, как должен вести себя с Димой.Да, было глупо отрицать, что в конечном итоге Гена испытывал к парню влечение. Казалось, забытое подростковое чувство очнулось ото сна, и это было сложно контролировать.Тем более сам Димон подливал масла в огонь, все вертелся рядом, выражая интерес к персоне Геннадия. Тот разумеется слепым не был, но и не собирался давать этому делу ход. Во-первых, в отношениях Геннадий вел себя как последний дегенерат, во-вторых, каким-никаким Дима был мужиком, и в-третьих, он был сама непорочность и простота, так что не по себе становилось окончательно. Не знал он, что с такими делать.Сизый подошел к барной стойке мрачный, как грозовая туча, отчего словил опасливый взгляд мужика и недоуменный Димы.—?Пойдем,?— буркнул он, хватая парня под локоть.—?Но я же только зашел.—?Идем, дело есть,?— настоял Гена, и Дима, наскоро попрощавшись со своим собеседником, позволил себя вывести на улицу. Он не возмущался тем, что Геннадий относится к нему порой как к ребенку, принимая это за должное. Хотя, самому Гене было бы легче, если бы Димон вырвал свою руку и обиженно бросил что-то вроде ?мне не десять лет!?.—?Что за дело? —?только поинтересовался он.—?Хочу тебе кое-что показать,?— на самом деле это было правдой, и над этим Гена размышлял последние недели две, не зная, насколько верным будет это решение. —?Но для этого надо ко мне домой сходить. Только не надо вопросов лишних.—?Я не против,?— тут же согласился Дима, и уголки его рта приподнялись в улыбке. —?Я еще не знаю, где ты живешь, кстати.—?Разумеется не знаешь, надо же мне где-то от тебя отдыхать,?— усмехнулся Геннадий, идя дальше по улице и краем глаза следя, чтобы Димон от него не отставал, но тот довольно бодро шагал следом.Геннадий, как выяснилось, жил через пару кварталов от бара и снимал комнату в одной из квартир в девятиэтажном доме. Комната находилась в конце коридора и была довольно просторной, как показалось Диме. Сильного беспорядка тут тоже не было, но скорее это из-за того, что вещей было не особо много. У одной стены стоял раскладной диван и стол с тремя стульями, у противоположной?— большой стеллаж и холодильник, здесь же стояли электрическая плитка и чайник, и, кроме того, к комнате прилегал небольшой балкончик. В целом обстановка Диме понравилась, хоть и мебель не была новой и особого ремонта не наблюдалось.Оставляя Гену рыться в шкафу, Дима вышел на балкон, осматривая открывающийся вид с восьмого этажа на оживленный перекресток. Ему нравилось смотреть на что-то с высоты, и делать он мог это довольно долго, только квартира тети находилась на третьем этаже, а окна его комнаты всего лишь выходили во двор.—?Что ты тут интересного увидел? —?почти у его уха раздался голос Гены, который заставил вздрогнуть. Парень встал прямо за Димой и смотрел в окно через его плечо, так что стоило повернуть голову, и можно было бы ткнуться носом в подбородок.—?Просто хороший вид,?— пробормотал Дима, чуть ли дыхание не задерживая. Ему было не по себе, когда кто-то находился настолько близко, а когда это был Гена, то на кончиках пальцев и у лопаток начинало покалывать.—?Разве? Ну да ладно, пойдем, я нашел, что хотел показать.Дима вернулся обратно в комнату, садясь на край дивана. Гена упал рядом, протягивая ему несколько напечатанных цифровых фотографий.—?Я уже забыл про них, а потом, как вспомнил, все не знал, показать или нет.Всего фотографий было пять штук: на трех были виды парка с зелеными деревьями и клумбами, на одном крупным планом желтые бархатцы, видимо, с той же клумбы, но вот больше внимания привлек снимок светловолосого мальчика, который стоял в полный рост на скамейке в том же парке. Дима перевел вопросительный взгляд с мальчика на фото на Геннадия.—?Это ты,?— подтвердил он. —?Однажды ты притащил фотоаппарат, который дали на время родители, и щелкал все подряд, а потом попросил и тебя сфотографировать на память. Через неделю припер мне снимки посмотреть и отдал часть, хотя я и не горел желанием их брать. У меня вообще фотоальбома не было никогда, так что я и забыл, куда их задвинул… Ты чего?Его голос напрягся, когда он посмотрел на Диму. Тот склонился над фотографией и по его лицу стекали крупные слезы.—?Эй, хорош,?— Гена положил руки на плечи Димона, чувствуя, как те едва заметно сотрясаются. —?Ты чего раскис?Дима был не в силах что-то сказать, его буквально затапливало, когда он смотрел на снимок?— это был он, был когда-то. Однако он не мог этого осознать, и у него было чувство, что он смотрит на своего младшего брата, который уже умер.—?Это не я,?— вдруг сдавленно выдохнул Дима, вытирая глаза рукавом. —?Все воспоминания и жизнь этого мальчика. Их больше нет, а значит, я не могу быть им. В этом просто нет смысла, если я не помню, каково это. Быть им.Он замолчал, ощущая, как к горлу подкатывает новый поток рыданий, но внезапно почувствовал, как крепко сжались пальцы Геннадия на его плечах и повернулся к нему, думая, как все же ужасно, наверное, в этот момент смотрится его зареванное лицо.Смотрелось оно, конечно, не самым лучшим образом, особенно жалостливо искривленные сжатые губы, словно таким образом Дима хотел сдержать все эмоции в себе. Но выходило это у него отвратительно плохо. Всегда.—?Однажды ты разбил коленку и ревел как девчонка, пока я не отвел тебя к тете. Она вообще ко мне не очень хорошо относилась, как я помню, и называла хулиганом. Думаю, ей и сейчас бы не понравилось бы, что я довожу тебя до слез.—?Я не…—?Послушай,?— перебил его Геннадий, а затем осторожно снял с головы Димы его шапку. —?Ты это до сих пор ты, хоть и не помнишь своего прошлого. Потому что мы все меняемся, никто не остается таким же, каким он был даже год назад. Я знаю, что этот надоедливый пацан с фото и тот надоедливый пацан, что сидит передо мной?— это один и тот же человек. Как бы он что себе не придумывал.Это был ответ и на собственные сомнения Геннадия, ведь каким бы мог стать Димон без всех ужасных событий, уже никто не узнает. А он есть, никуда не пропал, не исчез. Пережитое оставило на нем свои грубые отпечатки, но с кем жизнь поступает иначе?Дима еще сильнее сжал губы, чтобы сдержать внезапную улыбку, ну и не продолжить плакать все равно. Ему нравилось то, как Гена обращается к нему, да и в целом парень ему нравился, пусть и не воспринимал всерьез. Разумеется, Диме было страшно от подобных чувств, но они были и требовали слишком много места в его голове.—?Тебя всего аж перекосило,?— Гена усмехнулся, и в этот момент Дима нервными пальцами ухватился за край его футболки и подался вперед, уткнувшись лбом в чужое плечо. Геннадий этого явно не ожидал, но его ладони все еще лежали на костлявых плечах, а затем спустились вниз, перехватывая локти. Он почувствовал, как тело Димы от такого движения отозвалось мелкой дрожью. У него появилось желание провести рукой по светлым волосам, но он подумал, что прикосновение к шраму будет неприятным.От этого Геннадий чувствовал себя ужасным.—?На твоем теле,?— хрипло пробормотал Гена. —?Как много шрамов у тебя еще?—?Хочешь посмотреть? —?Дима поднял голову и немного отстранился.Геннадий кивнул, и Дима, немного поколебавшись, стянул через голову свою толстовку, а затем и футболку, открывая вид на свою бледную кожу. Спереди особо видимых следов от травм не было заметно, но затем Дима повернулся, чтобы показать свою спину, на которой отражались старые швы, а плечи украшала роспись ожогов.—?Мне сказали, что я был на заднем сидении и успел правильно сгруппироваться, пока наша машина переворачивалась. Поэтому пострадали больше конечности и голова, но я смог дождаться помощи. Вот так.—?Ты много времени провел в больнице? —?Гена провел пальцами по шее Димы, отчего тот едва заметно дернулся, но руки не убрал.—?Да, достаточно. Это было… странно. И страшно.Едва ли можно представить, каково Диме было в первые месяцы восстановления, когда он буквально собирал себя заново. Да, он был ребенком эмоционально, психически, но внутри у него был стержень.Геннадий наклонился вперед и коснулся губами старого ожога на плече Димы. Тот моментально развернулся и пораженно посмотрел на парня покрасневшими глазами, в которых, однако, уже высохли слезы. Пока Гена с трудом думал, что же сказать, Дима придвинулся к нему и поцеловал в губы, но все так же нерешительно, опасаясь. Даже зажмурился. После этого Гена уже не думал.Он схватил Диму за талию и притянул к себе, вовлекая в глубокий поцелуй, от которого у Димы даже голова закружилась с непривычки, но через мгновение он уже сам вцепился в плечи Гены, тесно к нему прижимаясь. Отвечал он неловко и довольно неумело, поэтому понял, что будет проще позволить Гене вести самому. Тот опустил ладони ниже, обхватывая бедра Димы, заставляя сесть себе на колени, чему парень охотно подчинился. Им пришлось разорвать поцелуй, чтобы Гена смог стащить с себя футболку, а затем они вновь бросились навстречу друг другу.Осторожно Геннадий запустил левую руку в волосы Димы, придерживая его за голову, тогда как вторая продолжала лежать на бедре. При этом он услышал, как Дима тихо простонал ему в рот от подобного прикосновения, и это не было стоном боли. Он уперся коленями в диван, приподнимаясь и открывая доступ к своей бледной шее, к которой Гена тут же припал жадным ртом, оставляя яркие отметины. Себя.Дима хоть и плотно сжимал губы, но все же не мог сдержать томного дыхания и вздохов от того, что вытворял Гена. Внизу живота же у него тяжелело с каждой минутой, и член в штанах уже неприятно упирался в ткань. Опустив руку вниз, он положил ладонь на пах Геннадия и обнаружил на его джинсах внушительный бугор. От подобного движения Гена резко дернулся, чуть ли не кусая Диму за плечо, чуть с ума не сходя от того, что тот начал поглаживать его член через одежду. Такого поведения он явно не ожидал, но ему это определенно нравилось, так что он даже начал немного подаваться навстречу движениям чужой руки, продолжая терзать Димину шею и выступающие ключицы.—?Ох,?— протянул Дима, когда ладонь Геннадия ощутимо сжала его ягодицу. Он не знал, как реализовать накатившие на него желания, на что он готов решиться прямо сейчас, потому что казалось?— на все.Словно угадав его мысли, Гена легко опрокинул его на диван, нависая сверху и прожигая своим темным взглядом.—?Ты понимаешь, к чему все идет? —?севшим голосом спросил он. —?Потому что иначе нам лучше остановиться прямо сейчас.Дима медленно осмыслил сказанное, а затем решительно помотал головой.—?Я понимаю… Я хочу этого, правда.Он хотел быть достаточно убедительным, и боялся, насколько хорошо это выйдет. Для Димы это все было впервые, но он был готов поддаться своим чувствам, раствориться в них.Геннадий в свою очередь волновался не меньше, в конце концов, он умел думать не только членом. Ему не хотелось причинить Диме вред, только не ему. Однако тот смотрел своими покрасневшими томными глазами так решительно, что сам Гена готов был следовать за своими собственными желаниями незамедлительно, если они оба брали на себя ответственность за происходящее.Он вновь поцеловал Диму в пересохшие губы, и тот притянул его к себе, позволяя их бедрам соприкоснуться. Понимая, что пути назад уже нет, Гена быстрым движением расстегнул молнию на джинсах Димы, а затем коснулся обнаженной эрекции. От такого действия парень резко дернулся и моментально залился краской до самых ушей, закрывая лицо руками. Такая реакция заставила Геннадия убрать мешающие ладони и провести языком по его губам, переходя затем в глубокий поцелуй, во время которого он начал двигать рукой, обхватив ею член.Поцелуй вскоре все же пришлось прервать, потому что Дима начал тяжело дышать и поскуливать от подобных движений, а после запрокинул голову в легкой дрожи. Все же его тело оказалось слишком чувствительным, чего он сам от себя не ожидал, и ему было стыдно от этого вдвойне. Геннадий же от подобной реакции просто тащился, и ему пришлось расстегнуть собственные брюки, потому что это было уже физически больно.Дима всхлипнул, выдыхая имя Гены, а затем плотнее прижался к нему бедрами, так что их члены соприкоснулись, потираясь друг о друга. Геннадий выругался, уже обеими руками упираясь в поверхность дивана и ритмично двигаясь, чтобы создать необходимое трение. Мешавшие брюки через минуту уже валялись на ковре, и Дима ластился к Геннадию, чувствуя истерическую дрожь во всех конечностях. Ему было хорошо, и он с готовностью принимал свою пассивную роль, из собственного желания отдать всего себя таким ощущениям. Он жадно водил судорожными пальцами по напряженной спине Гены, вырисовывая случайные линии вдоль его ребер.Это не было похоже на полноценный секс, но они оба были обнажены и вновь целовались как полоумные?— неловко и смазано из-за имитации быстрых толчков. В конечном итоге Гена уткнулся влажным лбом в шею Димы и рукой помог им обоим достичь оргазма. В момент экстаза Дима хрипло застонал, выгибаясь в струну, а затем надрывно кончил и Геннадий, буквально навалившись сверху. Он чувствовал, как тяжело дышит под ним Дима, и как отчаянно бьется его сердце.Пальцы Димы скользнули вверх и переплелись на его затылке в мягком объятии.—?Ты в порядке? —?поинтересовался Гена, обжигая дыханием покрасневшую кожу и оглаживая все еще напряженный живот и тазовые косточки.—?Да-а,?— протянул Дима, немного ерзая под ним. —?Это было… что-то.Последнее он произнес с восхищением и некоторым сомнением. Все же они покинули точку невозврата, пусть и не дошли до конца.—?Боюсь представить, что будет в наш первый нормальный раз, если ты такой чувствительный,?— усмехнулся Гена, вновь вгоняя Димона в дикую краску. —?Да ладно, я шучу. Было бы дико переспать прямо сейчас, когда у тебя глаза на мокром месте.—?Но ты… Ты не жалеешь?—?Думаю, все в итоге все равно бы к этому пришло. Еще с тех пор, как я напился в пятнадцать лет.—?Это было осенью, верно? В октябре.—?Что? —?Геннадий привстал на локтях, а затем сел, и Дима поднялся следом, вдыхая полной грудью. —?Кажется, я об этом не говорил.—?Верно,?— парень прижал пальцы к губам, и вид у него был ошарашенный. —?Но я подумал, что произошло это именно тогда.—?Почему?—?Потому что… У тебя в октябре день рождения, да? Я же прав? —?Дима посмотрел на Гену, и в его взгляде были и ужас, и надежда, и столько всего, чего обычный человек вряд ли мог чувствовать одновременно.—?Ты прав,?— Гена улыбнулся, потому что это действительно было так, а затем перехватил дрожащие пальцы Димы своими, крепко сжимая. —?Так, только давай ты не будешь сейчас реветь, и мы по очереди сходим в душ, а затем что-нибудь выпьем?—?Хорошо, я не против. Кстати, мой день рождения в июле.—?Я знаю,?— ляпнул Геннадий, о чем тут же пожалел. Зато хотя бы Дима не впал вновь в истерику, а просто светился как начищенный чайник. Ладно, если это на пользу, то пускай.Вообще Гена никогда не любил людей, еще с самого детства, и едва мог терпеть чью-то компанию рядом с собой. Только один человек тогда смог нарушить этот устой, пробивая стену социопатии своей непосредственностью. Можно было бы пожалеть, что Геннадий допустил подобную брешь, и та обернулась в итоге потопом, но, пожалуй, сегодня он не станет этого делать.Возможно, он тоже что-то вспомнил.