VII (1/1)

02 : 31 a.m.Полицейский участок, буквально, вымер. На посту оставались только сотрудник круглосуточной охраны и диспетчер, в обязанности которого входило поднять весь личный состав в случае непредвиденной беды.Беда, во всяком случае, сегодня, решила обойти Лоуренс стороной. До переговорной, в которой он устроился как в бункере, то и дело долетал искаженный хрипами неисправных динамиков бубнеж телевизора; примерно раз в сорок минут кто-то мерял коридор шаркающими шагами, сначала в одну сторону, а, затем, спустя семь - десять минут, в другую. По окнам скользил свет ручного фонарика, отбрасывая тут и там узловатые тени. Где-то скрипели, а затем хлопали двери. Автомат с закусками с глухим ударом выдавал покупку и отсчитывал сдачу. Аарон думал, сгорбившись над бумагами, разложенными перед ним на столе в абсолютном беспорядке. Телефон, экраном к верху, лежал у самого края. Того и гляди, спикирует вниз металлической бомбочкой.Хейли не откликнулась на его сообщение - просьбу. Он предлагал вновь сойтись у баррикад, он предложил ей говорить, удостоверив, что будет только слушать. Но ответа не последовало.Она сказала: Гвура, Нецах, Бина, Йесод. Аарон перевернул лист своего дневника, и поднял бесцветный взгляд на циферблат настольных часов. Пора было заканчивать. Пора было ехать в гостиницу, куда он отправил всю остальную команду ещё несколько часов назад. Настоял на том, чтобы они ехали несмотря на плохие новости - указанный в анкете дом Крейга оказался фикцией. Настоял даже когда Дерек Морган был вполне оправданно готов работать до семи потов, только чтобы успеть; не дать тому извращенцу сделать…что? У них по-прежнему было чрезвычайно мало информации на Джастина Крейга, которого словно бы и не существовало вовсе. Он походил на призрака. На гребаный мираж в гребаной пустыне. Только протяни руку и всё превратится в дым. Всё это дело могло превратиться в дым, но Аарон не мог инициировать обыск, не мог инициировать слежку. Он мог только ждать. Надеяться, что вот-вот отыщется какой-нибудь неучтенный свидетель, или Пенелопе Гарсие и её волшебному экскаватору удастся-таки откопать одну-другую гнилую косточку и привязать почти воображаемого ими субъекта к реальности. А между тем, Оливия Тайлер оставалась где-то там, потерянная, испуганная. Девочка умрёт, если он ошибся. Девочка уже может быть мертва.Пора было отдохнуть. При мысли об этом у него заныло в висках. Аарон откинулся на мягкую спинку офисного кресла и промассировал слезящиеся глаза.У него не было иной цели, кроме личной, чтобы оставаться здесь, в дремлющем, почти необитаемом полицейском участке. Он сделал это зря. Это ему аукнется, но, разве Ортус не намекнул на встречу?Аарон невесомо коснулся фалангами пальцев рисунка на покоробившейся, пожелтевшей странице. Грифельный набросок изображал дерево в зеркальном отражении. Одна его часть вздымалась вверх, тянула сочленения корявый ветвей к не видимому солнцу, а вторая, точно такая же, опускалась под землю.Единое целое из них составляла крепкая, разветвленная корневая система. Каббалическое понятие о ?Древе жизни?, напрямую связанное с десятью Сфирот. В переводе на человеческий, они обозначали десять первичных, или ?идеальных? цифр ? проявлений божественности в его творении, на каждом из этапов развития. Старуха назвала четыре. Строгость, или суд, вечность, понимание и основу. Хотчнер соотносил себя с тремя из них, исключая, разве что, вечность. В какой-то степени, в её устах, это звучало равноценно проклятию.Вечной могла быть его душа – душа, оставляющая за собой право помнить - но не он сам, не физическая оболочка, не сосуд, без осязания которого воспоминания превращаются в бесцветные картинки; и это порождало уже совсем другие мысли. Мысли, которые ему не нравились. Мысли, от которых становилось холодно. В околонаучном, читай дилетантском, сообществе - но дилетантском ли? - бытовало мнение, казавшееся Аарону если не правильным, то, как минимум, логичным. По ту сторону коридора Вечности для каждого быть попросту не может: заключали умудренные знанием. Как не могут быть выигрышными все без исключения лотерейные билеты. Как, порой, не может быть свободного места в вот-вот отправляющемся автобусе, на который нужно успеть любой ценой. А последняя пара коньков твоего размера - вот оно как! - неожиданно оказывается в руках впереди стоящего в очереди и расстраивает все планы. Иногда всё складывается без сучка и задоринки. Идёт как по маслу. А иногда - нет. Нельзя оспорить закон Баланса. Да и душа человеческая – даже душа порабощённая – уточнял про себя Аарон, - что продукт в домашнем холодильнике – имеет свой срок годности. Сегодня ты ещё уникальный кандидат, завтра – в числе призеров, а через неделю, в лучшем случае, окажешься на скамейке запасных.Эти ничем не подкреплённые доводы помогали ему - таки двигаться вперёд. Помогали годами. Будучи по-началу лишь приемлемым вариантом они, день за днём, обращались в истину. Потому что объявление паузы, как и обещание безопасности звучит лучше признания поражения. Потому что нельзя оспорить и эффекта плацебо.Глория Саммерс, так звали ученицу самой Виттих, внесла раздор в мир его иллюзий.Одна мысль, по обыкновению, тянула за собой другую. И так далее. И так далее. Оценке плюрализм существующих за чертой "возможностей" не поддавался, и Аарон, раз за разом, предпринимая попытки, покрывался испариной, размышляя о том, какой же вариант Вечности достался его милой Мисси.Порыв ветра, ворвавшийся в приоткрытое окно, растрепал фотографии, пришпоренные к пробковой доске; сорвал одну из них и забросил под массивный стол с тихим шорохом. Ветер же принес и чей-то голос, показавшийся его раздражённому сознанию отчаянно знакомым. Как всегда некстати, Аарон вспомнил аромат травяного парфюма и мягкость теплых ладоней. Вспомнил густые светлые волосы и янтарные глаза. Он вспомнил жадные, манящие губы и вместе с горечью по его уставшему телу разлилось и трепетное желание. Он любил девушку, которая была жадна и неосторожна. Он любил девушку, что слишком спешила жить, лучше многих, к сожалению, понимая, как неожиданно все может прекратиться; любил ту, что сгорела подобно спичке в его руках. Он любил её с тех пор, как встретил. В девяностом.Спустя почти пять лет с тех пор, как исчез Кайл Монтгомери, и вещи, постепенно, стали возвращаться на свои места. Так, во всяком случае, казалось матери, что после трагической гибели Лайонелла – инсульт сразил его всего за четыре дня до пятидесяти семилетия - все глубже и глубже погружалась в веру. Мия молилась за всех них, молилась ежедневно, но Бог, вероятно, был слишком занят, чтобы обратить на это внимание. Шон, обратившийся в затворника после лечебницы в Дублине, первым почувствовал свободу. Сложив крылья, он, буквально камнем рухнул вниз с набранной высоты. Новая не здоровая компания, новые предпочтения, первые половые связи. Аарону приходилось следить за ним, приходилось искать его, забредая порой в самые злачные уголки Лос-Анджелеса. Это давалось с большим трудом, учитывая что он отказался от сомнительной авантюры с ?отпускным годом?, и работал на пол ставки, чтобы оплатить комиссионный сбор на подачу документов в академию ФБР в Пассадене. Работал, скрепя сердцем, мальчиком на побегушках, да не у кого-нибудь, а у Мэйсона Голднера, названного самой "The Washington Post" ни много ни мало "подающим большие надежды" адвокатом. К слову, из "подающих" Мейсон весьма скоро превратился в "оправдывающего", а судьба ещё не раз сталкивала их на профессиональном поприще позже. Наблюдая за почти сформировавшейся будничностью Шона, которая затягивала его так быстро, что едва Аарон успевал выдергивать того из очередного водоворота, как он угождал в новый, впервые столкнувшись с истинным насилием в восемнадцать, Аарон окончательно решил - решил раз и навсегда, что его мир будет существовать в параллели. В той самой параллели, где не будет места злу и боли, не будет места потерям. В параллели, которая станет для кого-то перевалочным пунктом на пути к очищению. Его вела наивность, свойственная всем юным сердцам.В тот крайне холодный вторник крайне холодного по меркам Калифонии февраля, здание учебного корпуса полностью выстыло. Котельная, давно смирившаяся с участью арт-объекта, не справлялась. Снаружи бушевал порывистый ветер. Ветер размашисто гулял в широких коридорах, выхватывал бумаги из рук, без спроса пересчитывал книжные страницы, сквозняком холодил затылки и шеи, заставляя втягивать головы в плечи и тихо сквернословить.Аарон до сих пор помнил, как жутко дребезжали оконные рамы. Курсанты двух потоков и не думали расставаться с верхней одеждой в первые полчаса занятий. Утепленные, они испытывали сложности с ведением конспектов.Лекция по криминальной психологии, лекция, на которой его, желторотика, в принципе не должно было быть, проходила в штатном режиме, пока нижний ярус не привлек не только его внимание, но и внимание всей необъятной аудитории. Кто-то спорил, конфликт назрел и лопнул как подростковый прыщ, нарушив культивируемую преподавателем атмосферу. Лектор потребовал от курсантов немедленно разойтись по углам и тот, у кого выдержки оказалось меньше, поднимаясь со своего места, потревожил сидевшую рядом с ним девушку. Больно толкнул её, чего, как и её яростного восклицания, в запале, не заметил. Бурча себе что-то под нос, он боком протиснулся между рядами и спустился ниже, чтобы занять одно из немногих пустовавших мест. Взгляд Аарона, проводив растяпу, случайно упал на раскрытые тетради незнакомки. Он сидел на уровень выше неё и ничто не мешало обзору.Девушка устроилась по удобнее и как раз обернулась, чтобы достать нечто из своего рюкзака. Их взгляды встретились. Она поняла, что он увидел, и замерла в нерешительности, как антилопа, заметившая притаившегося в высокой траве хищника. Она ожидала усмешки. Она ожидала словесного тычка. Она надеялась на вспышку недоразумения с его стороны и банальный вопрос: ?чего уставилась??, но именно смятение, проступившее на его лице пастельными красками, её напугало. Развернувшись обратно, она тут же захлопнула одну из тетрадей. Схематичные, но не по наслышке знакомые наброски, обтекаемые мелким, почти бережливым почерком, исчезли из поля зрения Аарона, однако этот невербальный протест ничуть не помешал ему отыскать девушку после занятий и склонить к беседе. У него появилась надежда, что он в этой лодке далеко не один. Надежда, что она, незнакомка в фиолетовом джемпере и с электризующимися, восхитительными волосами, знает больше. Но, как это часто бывает с надеждами – его обратилась во внеочередной ночной кошмар.? Отец был тогда в командировке. – сказала Мисси, комкая салфетку со следами губной помады. На счастье, посетителям небольшой кофейни, куда Аарон пригласил её, был до лампочки их приватный диалог – мама уехала в другой город за лекарствами для Тейлора. Мне было двенадцать, Тейлору - почти семь, и серьезное заболевание костей поминутно тянуло из него все жизненные соки. Мы стояли в очереди на трансплантацию, но очередь двигалась медленно, безумно медленно, а Тейлору становилось все хуже и хуже. В тот ноябрьский вечер, когда снега намело столько, что по дорогам нельзя было пройти даже на снегоступах, а мама так и не успела вернуться, мы с Тейлором поужинали макаронами с сыром. Успели посмотреть мультики в девять часов, а затем где-то случилась авария и электричество исчезло. – весь обратившись в слух, Аарон не смел проронить ни слова. Его капучино в широкой кружке давно остыл как и сандвич с курицей. – мы жили у черта на куличиках, где даже не было своего почтампта, представляешь? Когда Тейлору стало совсем невмоготу, когда он стал плакать от боли, я перерыла буквально весь дом в поисках последней ампулы. Я знала наверняка, что она есть! Есть где-то там…Но ни в ящичках, ни в аптечке, ни где-либо еще её не оказалось. И тогда я вспомнила байку, почти городскую легенду, о ?добром друге?. Добрый друг помогает только раз и взымает за свою помощь большую плату. Прежде, чем пригласить его, необходимо тысячу раз подумать(!) - так говорили люди. Я подумала лишь единожды. И позвала. Высокий, красивый человек с кулоном на шее. Он явился в полночь и какое-то время общался с Тейлором наедине, в его комнате. С его приходом Тейлору перестало быть больно, и я подумала: это чудо какое-то…А, когда он, Вильгельм, спросил, хочу ли я чтобы у брата был шанс прожить другую, интересную жизнь, абсолютно лишённую страданий, хочу ли я этого так же сильно, как и сам Тейлор, я сказала, что да, очень хочу. И мы заключили сделку. Я понятия не имела, что эту самую жизнь Тейлор должен был провести где-то ещё, но не с нами…? Моему лучшему другу Кайлу, в восемьдесят пятом, тоже была предложена жизнь без боли. Он умирал от опухоли в голове. Ему оставалось не долго. И мы поехали на школьную экскурсию. На Хоурт Клиф Пат. Это в Ирландии. Мы нашли лодку в старом отстойнике, а Вильгельм нашёл нас. Нашёл меня, потому что у меня было то, что он хотел вернуть. Его грёбаный кулон. Обмен состоялся на его условиях, а, когда я почуял подвох, было уже слишком поздно. Кайл исчез без следа, словно его никогда и не было…Поиски прекратили довольно быстро. Территория национального парка была огромна. Дикие звери повсюду. Погода – дрянь. – выдержав паузу, Аарон продолжил – а я стал его собственностью. ? Он почти никогда не исчезает на долго. – прошептала она - Он влезает в твои сны?? Иногда. – Аарон говорил с Мисси, не испытывая смущения. Не мямлил и редко отводил взгляд. Это казалось невозможным, но они обсуждали общую проблему – Я оказываюсь в одном и том же месте. И мы говорим. Он говорит. О людских судьбах. О его коллекции. ? О, Боже, да…-Мисси обняла себя за плечи. Она заговорила снова, стараясь детально подражать им обоим знакомому голосу – Что угодно в этом мире способно составить чью-нибудь коллекцию. Моя же представлена вашими ночными кошмарами. У кого-то он их отбирает. Для кого-то становится их источником, и называет это помощью… Какая-то аморальная версия психотерапевта, ей-Богу! Но ведь так не должно быть! – она молчала с минуту, прежде, чем разразиться яростной тирадой - Что ему теперь от нас нужно? Что ему было нужно от наших родных? Где они сейчас? Почему он решил, что имеет право вникать в вопросы жизни и смерти?? Нам никогда не узнать этого наверняка…? Но можно попытаться…Нам вдвоем попытаться, Аарон. Одна я…слишком боюсь. Мы можем его вызвать. Обряд совсем простой…Нужны лишь песочные часы, и…-Аарон перехватил её прохладную, дрожащую руку. Она вскинула на него свой сияющий взгляд. – он говорил со мной в ту ночь. Возможно, станет говорить и теперь. Обряд накладывает…обязательства. Я читала об этом!? Это больше не торговые отношения. Ты больше не заказчик и платить тебе уже нечем. Он не станет говорить. ? Почему же говорил тогда?...? Боюсь, всё дело было в твоем согласии как… Опекуна. Возможно, Тейлор был ещё слишком мал, чтобы его решение чего-то стоило. – Мисси поморщилась, борясь с наворачивающимися слезами, а затем сдалась, спрятала раскрасневшееся лицо в ладонях. Она задыхалась от беззвучных рыданий, и он ничем не мог притупить эту боль от понову вскрывшейся раны – Ты знаешь кто он? Что он такое?Мисси всхлипнула. Отрицательно покачала головой. ? Сверхъестественная тварь…- ещё один всхлип полоснул мечом его сердце – имеющая отношение к...Богу времени. Я предположила это, исходя из его грёбаных татуировок и постоянного бубнежа.? Мы лишь рябь на времени.? Время вечно, а мы проходим. – сказала, а, может, и прошептала Мисси абсолютно бескровными губами.? Он чувствует себя преданным.? Что? О чём ты?? Мне никогда не приходило в голову все суммировать, Мисси, но Вильгельм, порой, откланяется от сценария и безбоязненно рассказывает мне о собственном прошлом. О неприятном прошлом. ? И, что, ищет жалости? ? Скорее всего, свободные уши. Описывая пережитое с позиции жертвы, кто бы то ни было, всё больше убеждается в том, что это самое пережитое и мотивирует его действовать. Оно даже способно спутывать восприятие до такой степени, что черное и белое меняется местами. Смею предположить, что Вильгельм жаждет признания. Он, вероятно, хочет оправдаться перед самим собой, оправдываясь перед другими. Согласно описанной в пособиях клинической картине, у него должна быть цель. Его личная ?великая истина?, в которую он верит и в которую требует веры со стороны.? На каком ты курсе? – спросила она в запале и тут же осеклась, задумалась - Кажется, это зовется манифестом. И, обычно, манифест - есть ключ ко всему. ? Вильгельм, существо, представляющееся Вильгельмом – асоциально-психопатично и независимо. Ему нужны плохие воспоминания, и, если в современном мире он действительно является психотерапевтом, а кабинет, в котором мы оказываемся в своих снах – не просто декорация, недостачи в них он не испытывает. Воспоминание – это часть нашей духовной составляющей, а значит, есть основание предполагать, что ему нужны и целостные души. Зачем? Когда мы поймём это, будет ясно, что стало с теми, кто был нам дорог. ? Подожди, мы, что, составляем профиль? ? Мне кажется, это куда более безопасный аналог разговора по душам. Зайдём с тыла и нанесём удар в спину как последние предатели. Это, конечно же, не поможет ни нам, ни нашим близким. Не вернет их, но, если это убережёт кого-то ещё …Если мы найдем кого-то ещё, кого угораздило с ним столкнуться…? И с чего нам начать??Прежде всего, я бы хотел увидеть твои записи. Я начну вести собственные. Будем стенаграфировать любую мелочь, что удастся выяснить. ? Можно забраться в сеть. На форумах пишут разное.?Создадим собственный. Крик в пустоту, естественно, но что, если кто-то услышит? Вильгельм говорил о другой, о новой жизни, о новом шансе как для Кайла, так и для Тейлора. Примем за условие задачи, что он каким-то образом способствует перерождению человеческой души и использует этот процесс в личных целях. Какая из религий пропагандирует реинкарнацию?? Любая из восточных, стоит полагать?О повторном воплощении души после смерти её физического тела – или оболочки – действительно было сказано много. Мисси завораживали определения души как ?божественной искры?, высшего, подлинного Я индивидума. Она чувствовала, что великие умы древности описали душу именно так неспроста. Это чувство, или, скорее, подозрение, передалось и Аарону, вот только объяснение этой метафизической истины, как и любой другой, далось им не сразу. Иногда, они погружались слишком глубоко, и принимались блуждать густым туманом, выходя то к идеям тотемизма, некогда сплотившим народы североамериканских индейцев, то к положениям древнегреческой философии. Однажды, какая-то тонкая информационная ниточка даже столкнула их с традициями африканских народов, крепко повязанных с представлениями о черной магии. Это было интересно. Это завораживало и почти погружало в транс. Но, в конечном итоге, было признано бесполезным и оставлено. Они могли бы провести там, или где-нибудь ещё, целую вечность, и так и не сдвинуться ни на йоту в нужном направлении, если бы Аарон не находил в себе силы и не обрывал на полпути какую-нибудь восторженную мысль.На протяжении месяцев, почти ежедневно, Аарон и Мисси находили время для встречи. Их видели вместе в университетской столовой, в парке, но чаще всего – в библиотеке, где обстановка наиболее располагала к интимному общению. По кампусу тут же ползли вовсе небезосновательные слухи, а ?сладкая парочка? совсем не спешила их опровергнуть. Аарон терялся в догадках, в какой из моментов их совместная, кипучая деятельность трансгрессировала в романтическое, а затем и в половое влечение. Однако им обоим это нравилось. Взаимные нежные ласки, неспешные поцелуи в опустевших, ночных коридорах кампуса и, о Боже, первый секс: всё это служило им источником самой чистой, самой правильной энергии. Тормошило волю, не позволяя ей клевать носом. И пробуждало вдохновение. Однажды утром, пришедшим на смену умопомрачительной ночи, Аарон застал Мисси за рабочим столом. Она сидела, абсолютно нагая, замотавшись в простынь, и что-то писала. Как оказалось позже, она вовсе не гналась за улепетывающей догадкой и прогнала его вовсе не потому, что он мешал ей думать. Её эмоции прорвались наружу подобно мощному гейзеру и выплеснулись на бумагу в виде созвучных строчек. Существуют вещи, что случаются с человеком лишь единожды в его жизни. Тогда, незадолго до обнаружения первой, по-настоящему хорошей зацепки по делу Вильгельма – человека с кулоном – Мисси Юнг первый и последний раз примерила на себя мантию творца. Её детище получило недвусмысленное название, а ознакомиться с ним Аарон смог лишь по случаю ему подходящему. ?Вопреки? - кричало оно. Потребовались годы, чтобы понять, что на самом деле это значило.Шахматная партия продолжилась, когда не серьезная библиотечная книга, но интернет-сообщество дало определение души как неисчерпаемого энергетического источника. Мало того, что человек за всю свою жизнь не растрачивает и десятой доли отмеренных ему запасов, абсолютное большинство так и умирает, даже не подозревая о их существовании. ? Так все это из-за энергии? И только? Он просто ищет себе пропитание? Некоторые догадки действовали на нервы. Некоторые же, подобно этой, повергали в ужас. День ото дня уверенность Аарона в том, что он действительно хочет обо всем узнать, таяла, Мисси же, почуяв верную дорогу, рвалась вперед.Они остывали – он остывал, если говорить начистоту – и неминуемо отдалялись. Молодому, бойкому сердцу внутри разгоряченного, юного тела, были бы ни к чему доводы разума, который, к слову, едва ли пытался. Оно, верное своей природе, продолжает искать новое, кипящее, острое, едва исчерпав прежний источник, или опытно, со знанием дела, рассудив, что тот всё-таки был исчерпан. Понимание же того, что пепел от истлевшей, губительной страсти, обычно, становится отличным удобрением для более глубокого, удивительного чувства, приходит лишь по прошествии лет, приходит, по обыкновению, слишком поздно, или не приходит совсем. Когда суждения о предназначении души, найденные в буддизме, привели Мисси к иудаистическому религиозно-мистическому течению, что в веках было прозвано Каббалой, Аарон был счастлив на время покинуть Калифорнию. Он - лучший курсант на потоке - оказался в Бостоне, в институте естественных наук весной девяносто третьего в рамках агитационной программы. Ему едва сровнялся долгожданный двадцать первый год, и в его жизни должно было произойти нечто чрезвычайно волнительное – сама Хейли Брукс – непревзойденная Офелия - раздумывала, стоит ли пойти с ним на первое свидание(!). Его сердце жило радостным предвкушением, но замирало каждый раз, когда Аарон получал электронное письмо от Мисси Юнг.Мисси во всех подробностях рассказывала ему о первичном источнике Каббалы одиннадцатого века – книге, получившей название Багир. Свет. ? Романтично, не правда ли?Последователи жеромской каббалической школы описали в ней учение о десяти Сфирот – продолжала она. Тех самых идеальных цифр, или стадий проявления божественности в человеке. Они же рассматривали и первое понятие о перевоплощении, и использовали оное для объяснения несправедливости всяческого порядка. Жеромцы также говорили об искуплении и это проложило какую-то эфемерную, как показалось Аарону, тропу к Вильгельму, к его желанию быть оправданным. Это заполнило ещё одну пустовавшую ячейку, но их, по-прежнему, оставалось слишком много.Идея о божественности человеческой натуры была неминуемо подхвачена и додумана другими верующими, объединившимися в следующую, Хасидскую каббалическую школу, призывавшую к понимаю того, что все вокруг есть доказательство присутствия Бога. Каждое явление и событие является непосредственным проявлением Его сущности, а задача человека, согласно их теории, состояла в преодолении ограниченности собственного бытия и слиянии с Божественным светом.Мисси была эмпатом, особо чувствующим, особо наблюдательным существом, подобного которому Аарону больше не довелось встретить. Она довольно скоро, почти сразу после его возвращения из Бостона поняла, что он охладел к деятельности, которую сам же и инициировал. ? Ты не ответил ни на одно мое письмо. Ты меня и сейчас не слушаешь. Неужели ты согласен на красивую легенду? ? Я согласен прожить столько счастливых дней, сколько смогу, Мисси. Я помню, о чём говорил прежде и по-прежнему отнюдь не желаю, чтобы кто-то ещё оказался в нашей шкуре, но ведь очевидно: Вильгельм вербует не всех, ему нужны души особенной категории и, стоит полагать, их не так много, как ему самому бы хотелось. То, что мы встретились – не случайность, но было бы лучше, пойди всё по другому сценарию. Мне не стоило идти на ту лекцию. Мне не стоило к тебе лезть. Тебе стоило меня отвергнуть. Нам стоит прекратить всё прямо сейчас.? Наши близкие, возможно, страдают! Они, возможно, в рабстве! А ты…Ты просто поджимаешь хвост.? Я поджимаю хвост. –он легко с ней согласился. Едва ли ещё хоть что-то давалось ему с такой же легкостью после - Потому что и нам уготована та же участь. И если этого не избежать, а этого не избежать, если после смерти нас ждет что-то по хуже самого Ада, я не хочу провести отведенные мне десятилетия в ожидании. Наши близкие мертвы, а мы навечно в долгу перед ними за то, что позволили им уйти таким образом. Но мы забываем, что не имея права на то, что он делает, Вильгельм обладает силой, которой нам нечего противопоставить. Это как пытаться укротить ураган, или...остановить наводнение.? Любая сила пасует перед знанием, Хотчнер. Поэтому я продолжу кричать в пустоту, пока окончательно не охрипну. Пускай это не спасёт меня. И тебе не поможет... Пускай моя повесть останется недописанной, и кому-то придется собрать недостающие детали. Что же, questa e la vita!* Но, однажды, пускай и через поколения, это вложит в чью-нибудь крепкую руку то самое оружие, понимаешь? Подумай об этом. ? Я уже подумал.? Ну и как её имя? - вне всяких сомнений, она поняла все правильно. От этого у Аарона появилось настойчивое ощущение, будто его внутренности угодили в блендер и превратились в тошнотворный смузи. - Тебе придётся скрывать это от неё всю жизнь, Аарон. ? Как и от всех остальных. Интернет-страничка, созданная ими в юности, на сколько было известно самому Хотчнеру, до сих пор транслировала в пустоту сети свои обнадеживающие радиограммы. Никто не спешил ответить, что только обостряло ощущение полного одиночества. Исписанный округлым почерком Мисси лист со стихотворением, как и некоторые другие из её дневника, до сих пор хранились на лодке, пускай в этом и не было необходимости. Аарон помнил каждую строчку и каждую помарку. Он много раз поступал неправильно, но единожды всё-таки оправдал ожидания. Её, или свои – пускай рассудит время.Он был с ней, был со своей Мисси, когда кто-то уже ждал её на той стороне. Мисси Юнг погибла несколько лет назад по инициативе ньюйоркского взрывателя, едва не сровнявшего с землей целый госпиталь. Тротилом была начинена карета скорой помощи, на которой Аарон самостоятельно доставил туда умирающую после другого взрыва Мисси. Ублюдок всё время находился рядом, прикинувшись добрым самаритянином и управлял им, оглушенным и раненым, как марионеткой. Ублюдка обезвредили. Дерек Морган, рискуя собственной жизнью, отвёл беду от порогов сотен невинных людей. В наплывшем на большой город утреннем тумане растворилось всё, что именовалось Аароном его прошлой жизнью. Его пустили в операционную, когда борьба была окончена. Когда война была проиграна. Когда само время замедлило свой бег, чтобы полюбоваться тем, что натворило.Мисси лежала, накрытая тонкой больничной простыней, из-под которой выглядывала лишь ее бледная рука. Рука, которая какие-то считанные часы назад обвивала его шею, рука, которую он, когда-то, согревал своим дыханием, которую целовал, гладил, сжимал в порыве непереносимых чувств. Когда-то он шептал в эту изящную ладошку слова любви, а затем сжимал её собственными пальцами в кулачок, где они, как в капсуле, должны были остаться навечно.Больно было вновь к ней прикоснуться. Было страшно почувствовать эту вязкую прохладу. Он не сдержал слёз, целуя высокий лоб и спросил себя, почему, ради всего святого, не вздрогнули её ресницы? Почему она не проснулась… Так всегда было. Так было раньше. Когда-то. Так он будил её в юности, когда она вот-вот могла проспать очередные утренние занятия…Удивительно, что Мисси успела донести до него то, что по понятной причине годами держала в тайне.Словно вскочила на подножку последнего вагона последнего поезда.Заговорив тем вечером, когда оставалось всего ничего до рокового звонка, что побудил их ехать, и не встретив отпора, она пришла к неминуемо правильному выводу.Он не сдался. Это заставило её улыбаться сквозь набежавшие слёзы. Это лишило её деланного покоя и вновь сделало настоящей. Единственной. Его.? Бьюсь об заклад, ты ничего не слышал о лурианской каббалической школе. – сказала она тихо, передавая ему несколько печатных листов. Мисси сидела на снятой постели, поджав под себя худые ноги, и Аарон, без зазрения совести сел рядом. Мисси прислонилась к нему боком, а он, распрощавшийся с пиджаком за считанные минуты до этого, наслаждался её невероятной близостью. ? Так. Ничего. ? Лурианцы затесались в периоде между жеромской и хасидской школами, поэтому нам так сложно было их обнаружить. У этих умных людей имелось четыре основных проповеднических идеи, но нам с тобой по существу интересна лишь одна. Смотри. Они видели возможность так называемого исправления мира посредством прохождения целого цикла реинкарнаций. Джексон переработал сложную формулировку и спел: хочешь изменить мир – начни с человека в зеркале**. За ним подхватили тысячи доморощенных коучей и превратили простую истину в коммерческий проект. ? Только ли с этой истиной так поступили?Мисси горько усмехнулась. Кивнула на листок, призывая его сосредоточиться.? Ты только почитай: ?духовное совершенствование и только, ведет человека к определению его собственного предназначения.? Разве не об этом обмолвился наш старый долговязый дружок? ? Ортус собирался позволить Кайлу стать смотрителем собранных им артефактов, что и отвечало бы его истинному предназначению. Предназначению, которое он смог распознать, едва начав свой жизненный путь. Он был исключительным. ? Наверняка, на Кайла было поставлено очень много. Сыграла ли ставка? Но Тейлора он, очевидно, забрал по другой причине, и это натолкнуло меня на мысль, что сфера интересов Вильгельма гораздо более обширная, чем мы думали прежде. То, что я теперь тебе рассказываю, кажется, связывает всё воедино. Лурианцы пришли к выводу, что не существует души без цели, и цель эта согласно их трактованию, зовется ?Гмар Тиккун?. Финальное исправление, если дословно переводить с иврита. Не каждая душа достигает именно той цели, ради которой она была создана, слишком много существует на пути каждой корректирующих маршрут препятствий. Я прочла, кажется, весь интернет и сдается мне, такого ещё не случалось в мироздании. Реализация, или Схождение Гмар Тиккун в соответствии со всеми Законами – черт знает о каких законах идет речь – несёт в себе громадный сакральный смысл и порождает несоизмеримую энергетическую вспышку. Что-то похожее на Большой Взрыв. Оно даёт власть. Кому? Какую именно? Что с ней делать? Не известно. Лурианцы об этом умолчали, а, может, просто не успели задокументировать. Вильгельм жаждет оправдания. Это твоя версия. Вильгельм жаждет мести – говорю я. Жаждет доказать нечто крайне важное кому-то крайне небезразличному, иначе... Откуда столько энтузиазма и выдержки? ? Не в Хроносе ли причина? Но знает ли он, с чем и с кем, что не мало важно, имеет дело? С Библейских времён в сценарий жизни каждого человека вплетено отрицание. Неповиновение родительской воле – превыше всего. Я тоже наступил на эти грабли когда-то. Будучи молодым, будучи уверенным, что весь мир лежит у моих ног, я вдруг решил, что имею право выбора. Звучит знакомо, согласись. Отец мой был и есть не из терпеливых натур. Предприняв несколько попыток укротить мой нрав – сколь верной была ваша догадка на счет крепости! – он сделал то единственное, чего и стоило ожидать. Изгнал меня. Лишил привилегий или, как бы вы теперь сказали, наследства. Оказавшись один на один с миром, что я заочно считал покоренным, я осознал свою неправоту и неоднократно просил аудиенции. И был снова отвергнут. Но когда в истории пропадали предприимчивые души? Всегда есть выход, всегда есть другая дорога, а за порогом отчаяния всегда лежит выживание.Мисси пожала плечами. Это объясняло всё. Это не объясняло ровным счетом ничего. Аарон с трудом ворочал языком, рисуя ладонью круги на её сгорбленной спине.? Так или иначе его действия не хаотичны. ? Полагаю, он действительно держит души в подчинении и после смерти. Полагаю, он каким-то изуверским способом заставляет их реинкарнировать снова и снова, прерывая неудачные циклы в любой заблагорассудившийся, читай, удобный ему момент. Он надеется найти то самое, заветное, последнее исправление и вызвать Схождение. Поглотить, или использовать его силу. Страшно представить, за каким чертом ему это нужно. Это самый что ни на есть настоящий бесчеловечный, бездуховный, хорошо отлаженный бизнес, поставленный на поток. Непризнанный гений плодит своё наследство, Аарон и мы рано, или поздно станем его частью. Вот зачем ему целостные души.? Ошмётки же – то бишь, воспоминания - он пускает на поддержание собственного бессмертия.? Да. Наверняка так и есть. Но в этой, в основной системе, есть крупный изъян, который, я уверена, не дает ему покоя и заставляет показываться из своего убежища. Если верить Лурианцам, процессы, в которые вступает душа при реинкарнации, изрядно ей вредят. Душа теряет энергию при переходе. Она слабеет. Гаснет. И это при нормальных условиях. В условиях же, созданных Вильгельмом, коэффициент полезного действия снижается с астрономической скоростью. Он сжигает души, Аарон. Ради собственной, призрачной выгоды…У Тейлора не было права голоса. Не было и хорошо выраженного предназначения…Её страх, как огонь, грозился переметнуться и на него. Аарон привлёк женщину к себе и невесомо, почти целомудренно поцеловал её в висок. Она жалась к нему, цеплялась за его рубашку. Безнадежно комкала ткань. Мисси плакала и тушь оставляла кривые росчерки на её бледных щеках.? Ты должна прекратить думать об этом.? А сам-то? Его нельзя убить, нельзя вычислить. Нельзя переманить на свою сторону. Нельзя выцарапать назад свою свободу, не так ли? – эти вопросы Мисси Юнг задала с длительными перерывами и ни на один из них у Аарона не оказалось ни одного вразумительного ответа. ? Но можно не подпускать к другим. Что-то не позволяет ему вступать в контакт первым и это же может сыграть в нашу пользу. Уже играет, Мисси. – Аарон подумал о Вильгельме, как о пауке, что обосновался где-то в сырой и глубокой яме. Повсюду натянуты сверхтонкие, липкие нити. Паук слышит каждый шорох, чувствует движение и тепло, но кто-либо остается в безопасности, пока не заденет нить. Их задача в этом и состояла. Не дать им прилипнуть.Не известно, о чем подумала Мисси, но их образы, их представления, каким-то образом слились в один, простой и понятный. Мисси коротко кивнула, вдыхая запах Аарона полной грудью.? Красивая легенда исчерпала свой ресурс, а?? Она никогда не была красивой.На лице Мисси, лице, в которое он так долго страшился взглянуть, ибо оно ассоциировалось с ликом самой Смерти, не было написано умиротворения. Казалось, некто пожелал, чтобы она ушла с чувством отвращения, какое возникает, когда находишь жука в чистой постели. Это было осквернением, и на нём самом оставившим отпечаток.Её повесть, как она сама того и боялась, осталась недописанной.Касаясь по-прежнему прекрасных волос, слипшихся от простывшей крови, Аарон шептал одними губами. Не молитву, но стих.Вот и кончилась тетрадь, а повесть не дописанаПрости меня, ноОбрывается строка, в жизни так бываетЧто дальше я и сам не знаюЗабывается вчера, ни числа, ни имениСпаси меняЯ, что имею - не храню, а потерявши - плачуА у тебя ведь всё иначеКаждый день я искал твой призрачный следЛюбви больше нет, бегиВопреки, я здесь, я с тобой пока гаснет светИ стихнут мои шагиВот и кончилась тетрадь,Ты не поверишь, - мне легко, мне так легкоЯ, предаю её огню, пальцы обжигаяПрощаю Вас и отпускаю.Эти строки каким-то непостижимым образом отразили их общую судьбу; всех, кто оказался в этом страшном водовороте. Эти строки говорили и о каждом в частности. Эти строки оставляли горечь на языке и в сердце, потому что несли в себе предзнаменование. Мисси почитала память, Мисси выражала соболезнование, она признавалась, что относится с пониманием, даже если оно дается через боль. Она признавалась в любви и тут же отвергала любую свою надежду. Мисси обещала. Мисси извинялась. Аарону хотелось бы сказать ей, что он понимает, что он услышал, но у него не было места, куда он мог бы прийти и поделиться. Мисси Юнг не была похоронена. Её кремировали согласно её же собственному завещанию. Пепел же развеяли над Атлантикой. У берегов города, в котором она так надеялась начать новую жизнь. ? Ладно. Хватит. – сказал он сам себе тихо и повторил, словно себя же и убеждая – на сегодня хватит. Аарон закрыл папки с отчетами и сложил их в две кособокие стопки. Закрыл окно, с наслаждением глотнув холодного ночного воздуха. Проверил наличие ключей от служебного шевроле и уже просунул одну руку в рукав куртки, подумывая, где в этот час можно разжиться порцией мяса с картошкой на вынос, когда стационарный телефон разразился настойчивой трелью. ? Хотчнер, - ответил Аарон, бросив верхнюю одежду на высокую спинку стула. Он знал, а если не знал, то, во всяком случае, чувствовал, что, кому бы не взбрело в голову звонить в участок посреди ночи, это кто-то ищет именно его. ? Слава Богам, вы-то мне и нужны! Моё имя Чарли Фертон, мы встречались накануне на кладбище ?Красная Этна?, помните? ? Да. – по ту сторону телефонной трубки с ним говорил юноша, чьё присутствие там, среди могил, показалось Аарону максимально неприемлемым. ? Вы что-то вспомнили, мистер Фертон? ? Мне так кажется. Да. В прошлом году, я, вероятно, встречался с тем психопатом, которого вы ищите. Лицом к лицу. – протараторил Фертон, чем внезапно напомнил Аарону Спенсера.? Расскажите подробнее, пожалуйста. Поможет любая мелочь. ? Я только пришел работать могильщиком, была поздняя весна, людей почему-то умирало много, и нам приходилось копать могилы даже по ночам. В одну из таких ночей я остался подравнивать края, отпустив своего напарника. Он с ног валился, а я, знаете ли, сова, всё равно не усну, так хоть работу доделаю. В общем, я возвращался на базу около четыре утра, и увидел мужика у одной из могил. Могила была свежая, не более месяца. Он лежал на земле, и, представьте себе, разговаривал с кем-то. ? Чья то была могила? Можете вспомнить хотя бы примерно? –Аарон взял листок и ручку.? Помню не примерно, а точно, агент Хотчнер. Я в том секторе как рыба в воде. Мы похоронили там Делайлу Уитбор, Семнадцать лет. Несчастная разбилась, прыгнув с парашютом. Половина Лоуренса пришла с ней проститься. ? Можете дать описание девочки? ? Я запомнил её длинные черные волосы. Мама ей косичку сплела. И всё беспокоилась, чтобы та не растрепалась. – голос Фертона дрогнул и парень перевел дух. – тот мужчина, был крупный такой, широкоплечий, но не шибко высокий. На пол головы ниже меня. Я его спугнул, он вскочил на ноги, попытался оправдаться стандартными фразами. Но, знаете ли, было в нём что-то странное, агент. Губы у него как-то дергались. Неестественно. И руки дрожали. Я сначала подумал, что от холода. А ещё он пару раз выразился невпопад. Что-то о яблоках. Я попросил его покинуть кладбище, пригрозил полицией, и он ретировался. ? Вы видели его после? У могилы Делайлы Уитбор, или любой другой? Аарон записал полученную информацию.? Если он и появлялся, я его больше не видел. Считаете, он мог и её могилу раскопать? ? Эта могила пострадала в результате непогоды?? Как и все прочие, сэр. Верхний слой дёрна смыт подчистую, но вода уже сошла. Памятник повело. ? Вы сможете определить, была ли разрыта могила, чтобы мы не прибегали к эксгумации? –Аарон предпочитал получить положительный ответ, но мнение Фертона, пускай и с некоторой погрешностью, но совпадало с мнением Алана Спаркса. – Я бы хотел попросить вас приехать завтра в полицейский участок, мистер Фертон, для фиксации ваших показаний в рамках расследования. ? Не вопрос, агент Хотчнер, доброй вам ночи.Повесив трубку, Аарон отправил Пенелопе короткое сообщение с просьбой проверить местных жителей, состоящих на учёте в госпиталях округа с синдромами хореи, миоклонии, или любых других, в результате которых пациенты страдали от непроизвольного сокращения мышц и тремора в конечностях. Ответ пришел быстро.?Я займусь этим ещё до того, как первый петух вспомнит о своих обязанностях, сэр?.Аарон почувствовал его присутствие прежде, чем увидел. Он обернулся, запоздало проверяя наличие оружия в набедренной кобуре. Инстинкт, вызвавший тихую усмешку. От пистолета действительно было бы мало толку. Ортус, или, как знали его в миру, Вильгельм, взошел на порог и буднично привалился плечом к дверному откосу. ? Когда-нибудь был в автомобильном кинотеатре? - спросил он на высокой, задорной ноте.__________* - Такова жизнь! - итальянский.** - Имеется ввиду композиция Майкла Джозефа Джексона - Man In The Mirror