Часть 2 (1/1)

Финн, сжав руками руль так, что побелели костяшки пальцев, гнал по автостраде на север. Билли он высадил у дома родителей. Пейзажи за окном слились в одно серое сумрачное пятно. Голова болела так, будто на неё был надет тяжелый металлический обруч.- Возьми себя в руки, - твердил Финнеас, пытаясь не давить на педаль газа слишком сильно. Правая нога словно окаменела. Грудь по-прежнему сжимало, каждый вдох давался с трудом. Казалось, воздух превратился в воду и не желает наполнять легкие. Здесь, внутри, он все ещё чувствовал волнующий аромат Билли, перекрывающий привычный запах кожаных сидений и нагретого металла. Финн опустил стекло со своей стороны, и в салон ворвался ветер, пощечиной хлестнув по левой щеке. Правое плечо дернулось вверх. Может, у него тоже синдром Туретта? Ничего удивительного, Билли скоро всех их в могилу сведёт своими выходками. Что это вообще было? Может быть, она так завелась, что не могла остановиться? Билли всегда была неуравновешенной, могла издать неприличный звук или выругаться в самый неподходящий момент. Из-за своей психической нестабильности она то прыгала, задирая ноги выше головы, то впадала в глубокую депрессию. Нет, она устроила представление специально для него. Как и много раз до этого. Ей нравится дразнить его. Чего она добивается? Bitch! Финн раздраженно стукнул кулаком по рулю. Он чувствовал свою вину. Все время. Она родилась такой маленькой и слабой, постоянно плакала. Он должен был присматривать за ней. Она даже в детстве была похожа на неземное создание. У неё были странные мысли, куча непонятных страхов. А после фильмов ужасов, которые они смотрели вместе, ее страхи обретали форму. Ей снились кошмары, она боялась спать одна. Родители много работали, и подросший Финнеас снова должен был присматривать за сестрой. Но не всегда это делал. Было гораздо интереснее тусоваться с друзьями без вредной малявки под боком. Поэтому время от времени Финн оставлял Билли дома одну, за что тоже чувствовал себя виноватым. И, сколько он себя помнил, они всегда пели. Но у него получалось лучше. Билли ужасно стеснялась, когда дело доходило до пения, хотя у нее был чудесный голос. Финн часто думал, как же заставить ее поверить в себя. Он всегда готов был поделиться успехом с сестрой. Это ведь он начал чертову историю с популярностью. Выкладывал ее песни, а потом отдал ей свою Ocean Eyes. Кто мог предположить, что людям так понравится то, что они делают вместе? Если бы он знал тогда, к чему это приведет, повторил бы снова? Всего этого могло бы не быть. Они оставались бы обычными братом и сестрой. Их отношения не были бы под прицелом сотен телекамер. Финнеас показал сигнал поворота и затормозил на обочине. Солнце почти зашло, осталась только розовая полоска облаков над океаном. Он рискнул погасить фары и выйти из машины. Дорога в обе стороны была пустынна. По обочинам, черные на фоне темно-синего неба, как мачты кораблей, возвышались пальмы. Финн повернулся спиной к городским огням и попытался разглядеть звезды. В детстве они ездили с родителями в лагерь на озере. Там было видно столько звезд, что они казались нереальными, декорациями к фантастическому блокбастеру про пришельцев. Глядя на них, можно было представить, что летишь в космосе. Городское ночное небо едва ли могло похвастаться такой красотой. Зато кузнечики стрекотали, как сумасшедшие, словно пытаясь перекричать друг друга. Финн по привычке достал телефон и включил запись звука. ***Билли чувствовала себя просто ужасно. Она присела на ступеньку крыльца, подумав, что не в состоянии сейчас вынести укоряющий взгляд Мэгги. Финнеас довез ее до дома и укатил. Наверно, отправился трахать одну из своих сучек. С тех пор, как он стал популярным в 16 лет со своей группой, снялся в сериалах и мамином фильме, вокруг него постоянно увивались девчонки. И не только девчонки. Иногда он приводил их домой и трахался с ними в своей комнате. Это было довольно громко. Мама и папа относились к этому совершенно спокойно. А Билли бесилась - орала, ругалась с ним по любому поводу. Одно время между ними началась настоящая война. Конечно, она считала, что брат сам виноват. Нечего быть таким засранцем! В семейных разговорах только и слышно было: Финнеас то, Финнеас се. Его прическа обсуждалась за ужином, его песни звучали в доме круглые сутки. Его друзья постоянно тусовались у них на заднем дворе. Мама совсем перестала ее замечать. Только спрашивала иногда как дела, пробегая мимо. Билли болталась между танцевальной школой, репетициями хора, занятиями с репетитором и чувствовала себя полным ничтожеством. Она могла бы возненавидеть Финнеаса, прояви он хоть каплю высокомерия по отношению к ней. Но он всегда заботился о ней, помогал. Чертов супергерой! Билли втайне обожала песню, которую Финнеас написал и пел со своей группой The Slightlys. "Мне жаль, что я не могу быть кем-то еще. Мне жаль, что ты не можешь увидеть во мне супергероя..." На самом деле песня о том, что подросток, который считает себя лузером, не хочет быть крутым, не хочет быть супергероем, но поп-культура навязывает ему это. У Билли мурашки по коже от текстов Финнеаса. Можно ли быть настолько мудрым в 16 лет? Потом преподаватель в школе танцев предложил Билли сочинить новую песню к танцевальному номеру, а она попросила о помощи старшего брата... И это привело их туда, где они сейчас. Чем выше поднималась Билли на вершину популярности, тем глубже становилась бездна в ее душе. А если долго вглядываться в бездну, то бездна начинает смотреть в тебя... В какой момент Билли поняла, что хочет своего брата? Она невесело усмехнулась: "А разве так было не всегда? Я всегда хотела, чтобы он принадлежал только мне, даже в детстве.? Только в детстве она мечтала, что выйдет за него замуж, а когда осознала невозможность своих желаний, дошла до того, что фантазировала, как они совершают самоубийство. Вместе. Вместе до конца. ?Может, я хочу его так сильно, потому что он чертово совершенство, и мне никогда с ним не сравниться? Одно из первых моих воспоминаний о брате, как Финнеас берет гитару, играет и поёт. И вот, малышка Билли тащит гитару, почти с неё ростом, перебирает струны и пытается, безбожно фальшивя, спеть. Потом кланяется и ждёт аплодисментов, но никто не реагирует. И Билли аплодирует себе сама... Теперь он может выйти на улицу и прогуляться, оставаясь неузнанным, в любом городе мира. А я нет. Если бы у меня был выбор, повторила бы я тот же путь? Все знают, какова может быть цена популярности в ЭлЭй. Юные звездочки здесь взрослеют слишком рано. Некоторые влиятельные люди в индустрии с удовольствием пользуются красивыми молодыми телами. Пожалуй, теперь я знаю об этом слишком много. И я буду вечно благодарна Финнеасу, что мне не пришлось изваляться в этом дерьме. Пусть желтые газетенки трубят, что он использует меня для зарабатывания денег. Мы оба знаем, какую ношу он взвалил на себя, сочиняя, записывая и продюссируя наши песни, при этом находя время на другие проекты. Я взяла с него слово, что он не оставит и сольную карьеру. Его песни совсем не такие, как мои, в них жажда жизни, в них есть надежда. И я хочу дышать с ним одним воздухом, дышать им как можно чаще, чтобы вдохнуть в себя немного этой жизни. Хочу его себе - всего, не желаю делиться ни с подружками, ни с поклонниками, ни даже с родителями. А он прячется от меня за братской заботой. Не хочет видеть меня, настоящую! Если бы мы были героями какого-нибудь чертова фильма, я была бы очень плохой девочкой! Я взяла бы его в заложники и пытала. Пустила бы ему кровь. Я представляла его идеальное лицо окровавленным, с чёрными синяками. Его руки связаны за спиной... Я чувствую огонь в животе от мысли, что жизнь Финна может быть полностью в моей власти. Возможно, я помешана на контроле. Самое меньшее, что меня ожидает, если кто-нибудь узнает о моих извращённых мыслях, - это психушка. В своё время мне пришлось пережить несколько унизительных сеансов психоанализа, и это было ужасно. Родители и брат также посещали семейную психотерапию, чтобы помочь мне справиться с синдромом Туретта. Так сказала мама. Хоть одна польза - родители больше не лезут в мою личную жизнь. Предпочитают закрывать глаза на то, что я трахаюсь с 15 лет. Мое тело хочет секса. А ждать всю жизнь принца и хранить ему верность я не собираюсь. Я не гребаная Рапунцель." Билли наконец поднимается по ступенькам крыльца и крадется в свою спальню. Родители давно спят. Вероятно, Финн отправил маме сообщение, что все в порядке. Почистив зубы и переодевшись в пижаму, Билли надевает капу. В общем, ведет себя, как хорошая девочка. Финн все еще не вернулся, и ей это не нравится. Кажется, что она одна в целом доме. Кажется, что монстры снова поджидают ее под кроватью. Билли раздумывает, не пойти ли спать в комнату брата, но потом представляет, как одиноко там будет без него, без его тепла. Нет, уж лучше тосковать в своей уютной тюрьме с вечно зашторенными окнами и включенным красным светом. Билли прыжком преодолевает расстояние от шкафа до спального места, воображая, как в последний момент ее лодыжку хватает высунувшаяся из-под кровати когтистая лапа монстра. Как всегда, этого не происходит. Билли устраивает себе посередине кокон из подушек и одеяла, заползает в него и пытается заснуть. На самом деле она напряженно прислушивается, ожидая какого-то звука, знака, сигнала...