26. В конце пути (1/1)

Одиннадцать подмастерий по очереди вошли в комнату Мастера. Прямо как тогда, когда Мастер проиграл на дуэли с Пумпхутом, они пришли сюда из желания проведать его. Парни вошли в комнату, которую они знали освещённой только мерцающим светом свечей. Сегодня они не узнали покои Мастера. Утренний свет проникал в комнату широкими бледно-золотыми полосами, преломлялся в блеске оловянных стаканов на столе, блестел на потёртом от времени дереве. И это рисовало в сознании подмастерий совершенно новую картину; картину примирения.Они увидели сидящего на кровати Крабата, прикрывшего глаза, заключившего Мастера в нежные объятия. Тишина окружала обнявшихся, будто защитные одеяния.Юро вышел из толпы подмастерий, шагнул вперёд. Осторожно ступая, он подошёл к кровати?— так, точно подходил к алтарю. Он опустился с другой стороны кровати, помедлив, не решаясь подойти ближе. Крабат взглянул на него. В глазах отразилась улыбка. И одобрение.—?Мастер? —?тихо спросил он.Мастер поднял голову. Он выглядел старым, измотанным?— и вместе с тем отдохнувшим. Его голос стал хриплым, но теплее, чем Юро помнил его за все эти годы.—?Юро.Он всё ещё уткнулся лбом в плечо Крабата, не разрывая объятий.—?Прошу… простите меня,?— тихо проговорил Юро.Он покачал головой в ответ:—?Нет. То, что ты сказал и сделал, было правильно. Как бы то ни было. Даже если ты замыслил свою речь из коварства?— тогда ты сказал это только для того, чтобы причинить мне боль?— ты всё же освободил меня от величайшего горя. Запомни этого на будущее: ты сам должен будешь простить себя за эти вещи.Юро вопросительно взглянул на него. Казалось, он ничего не понимал.—?О чём вы, Мастер?Мастер тихо рассмеялся.—?Когда ты мучаешь кого-то ради личной выгоды, ты вредишь только себе самому. Взгляни на меня, я лучший пример.Пару мгновений Мастер настойчиво глядел на Юро, изучающе оценивал, а затем кивнул. На губах заиграла тёплая улыбка. Он взял Юро за левую руку.—?Ты неплохой парень, Юро. Сохрани это. На твоём примере могут научиться многие. И всё же перед тобой лежит долгий путь, потому что ты стремишься к мудрости.С этими словами Мастер закрыл глаза, но не отпустил руку Юро. В этот миг он олицетворял собой полное спокойствие. И было ясно видно, как глубоки перемены в его душе, как сильно сковывала его боль все эти годы и как хорошо ему было от освобождения от его старых шрамов.Перед подмастерьями сидел уже не Мастер-тиран, обирала и мрачный колдун, которого боялся весь мир?— нет, эти маски пали. Под ними предстал человек, который долгие годы пребывал в заточении, скрытый от света понимания и слепой?— не понимающий, что боль, от которой он желал сбежать, исходит из него самого. Человек, который оставил всякую надежду, который увяз в болоте собственной вины, отказываясь принять руку помощи.Человек, который теперь наконец позволил, чтобы ему показали дверь наружу; наружу, из темницы, назад в жизнь, которую он уже отверг для себя самого.Теперь улыбка озарила лицо Юро:—?Спасибо, Мастер,?— он сжал руку Мастера чуть сильнее,?— Когда я сказал, что без раскаяния не будет прощения…-…тогда ты и сам не понял, что сказал, верно? —?закончил за него Мастер.Юро кивнул.—?Но теперь, думаю, теперь я это понял. ?Раскаяться? значит обдумать собственные поступки, понять их и их причины. Только тогда у раскаяния будет смысл. Теперь я это знаю. И теперь я могу простить тебя.Мастер наконец выдохнул, свободно, но всё же поражённый словами Юро. Из его груди раздался тихий смех, полный облегчения и искренности. А по щекам катились слёзы, и он смеялся от чистого сердца, разрушая последние стены, что так долго отнимали у него свободу.Он наконец свободен от теней прошлого, наконец может отозваться на объятия Крабата?— смеющийся и плачущий одновременно, переполненный светом ещё юного дня, он притянул к себе друга, которого нашёл только из-за смерти Ирко. Те, что сидели на кровати, больше не были Мастером и учеником. Они были друзьями. Даже больше, они были братьями по духу. И Крабат подхватил этот смех; он ни разу в жизни не смеялся искреннее. Да, этот путь подошёл к концу. Он стоил крови и принёс ему немало мучений. Он и подумать не мог, что захочет перенести эти муки добровольно. И всё же боль заставила их вырасти, их обоих. Теперь перед Мастером и Крабатом лежала другая тропа, которая будет вести их по другому пути, но всё же разделит их. Крабат глядел в будущее и смеялся: он был готов к тому, что впереди.