Валмар многозвонный. Фингон и Маэглин (1/1)

Финдекано проснулся от нестройного хора лягушек. Несколько мгновений полежал с открытыми глазами, вспоминая, где он. За окнами мерно колыхалась дымка тумана, и нельзя было точно сказать, ещё ночь или наступил серый, по-осеннему промозглый рассвет.Когда Фингон заставил себя встать с постели и, одевшись, заглянуть на кухню, Ломион уже сидел за столом, а в очаге теплились угли.—?Доброе утро, Ломьо!—?Здравствуйте, лорд… дядя Финдекано,?— Маэглин торопливо собрал со стола разложенные рисунки, не дав гостю даже краем глаза взглянуть на них. —?Пообедаем и поедем?—?Пообедаем? —?удивлённо переспросил Астальдо и нахмурился. —?Может покажешь, что ты там рисовал?—?Д-да, ерунда,?— Маэглин, побледнев, передал ему листки. —?Б-баловство одно.—?Зря ты так, очень красивые рисунки,?— Финдекано узнал очертания Миндон Эльдалиэва, тирионские гавани и мраморные фигуры валар, окружающие фонтан на центральной площади перед королевским дворцом. —?Вот приедем в Валмар, там порисуешь с натуры.—?А можно?—?Конечно! Почему ты думаешь, что тебе кто-то может это запретить? —?искренне удивился гость.—?Я боюсь, меня и близко к городу не подпустят,?— Фингон пристальней взглянул на сгорбившуюся фигуру племянника, поняв, что тот ответил осанвэ.—?Не выдумывай чепухи, Ломьо,?— Астальдо покровительственно приобнял Маэглина за плечи. —?Надо было тебе сразу уехать из Ондолиндэ к нам, в Барад Эйтель.—?Зачем? Мне кажется, это бы ничего не изменило… Сирот нигде не любят,?— продолжил осанвэ сын чародея. —?Дядя.—?Ошибок прошлого не исправить, Ломьо, но все мы после возрождения стали старше и мудрее.—?Не уверен,?— Финдекано поймал брошенный ему Маэглином образ танцующей Ириссэ, которая ничуть не изменилась с первых эпох.—?Это отдельная песня,?— Астальдо широко улыбнулся и отдал племяннику его рисунки. —?Давай обедать!—?Хорошо, дядя,?— Ломион унёс их к себе в комнату, а когда вернулся, обнаружил, что гость успел сам похозяйничать на кухне: разлил по чашам медовый взвар и нарезал тонкими ломтиками кусок копченной оленины. Быстро перекусив, эльфы разделились: Финдекано вышел на берег озера, а Маэглин остался в доме готовиться к отъезду. Прогуливаясь у кромки воды и пытаясь хоть что-то разглядеть в зыбкой завесе тумана, Астальдо в который раз позвал сестру осанвэ, и опять неудачно. Внезапно он вспомнил про палантиры Первого Дома. Можно было посмотреть через шар, куда исчезла Арельдэ! Жаль, но этого устройства у Фингона не было, поэтому лорд неторопливо направился к конюшне, откуда племянник уже выводил ему навстречу оседланных лошадей.***Когда белое марево исчезло и проступили очертания леса, кони сами прибавили ходу, перейдя на размашистую рысь, а Финдекано удивился, заметив, что племянник не стал зачаровывать тропу, чтобы сделать путь к Валмару короче, однако вслух об этом говорить не стал. Всадники не торопились, проезжая сквозь застывшие в ярком осеннем убранстве дубравы, пересекая мрачные ельники, и только пару раз остановились, чтобы напоить лошадей из родников, весело журчавших среди поросших мхом серых скал. Заночевав в лесу, едва рассвело, продолжили свой путь, и к концу второго дня заметили в синей дали полыхавшие рдяным золотом заката башни Валмара.Ладья Ариэн успела скрыться за громадой чертогов Мандоса, когда эльфы наконец-то приблизились к городу, и Маэглину не пришлось болезненно щуриться, чтобы выдержать ослепительное сияние высоких зданий и ажурных мостов. Он с замиранием сердца всмотрелся в открывшийся взору пейзаж и не смог удержаться от восторженного возгласа.—?Сейчас уже поздно, а завтра с утра покажу тебе Круг Судеб,?— Финдекано не стал подгонять племянника, дав тому время, чтобы вдоволь полюбоваться словно парящим над землёй городом.—?А здесь намного теплее и совсем не чувствуется, что наступила осень… —?не переставал озираться по сторонам Ломион, когда они оказались в предместье, среди цветущих и одновременно плодоносящих садов, на дороге к величественной арке городских врат. Ещё издалека чуткий слух эльфов уловил дивный перезвон многочисленных колоколов, колокольчиков фурин и бубенцов, превратившийся в прекрасную мелодию, когда они уже в сумерках добрались до золотых ворот.—?Здесь живут Тулкас с Нэссой, и Валмар остаётся неизменным с самого сотворения Валинора,?— пояснил племяннику Фингон. —?Это самый древний город во всей Арде! Посмотри, как он был прекрасен при свете Древ!Астальдо отправил племяннику осанвэ с чудесной картиной сиявших над городом Лаурэлином и Тельперионом, чуть задержавшись на времени, когда наступал час смешения света. Ломион с почтительным благоговением внимал этим завораживающим видениям, и вдруг понял, что из груди рвётся радостная песнь. Ему захотелось спрыгнуть с коня, раскинуть руки в стороны и птицей пролететь над бескрайними цветущими садами к ажурным аркам златоглавого Валмара.Эльф затаил дыхание, и только голос лорда Фингона заставил племянника очнуться от грёз, судорожно вдохнув полной грудью воздух, напоенный ароматом диковинных, никогда ранее не виданных цветов.—?Поехали. Не бойся,?— Финдекано постарался улыбкой приободрить племянника и дружески похлопал по плечу. —?Мне кажется, при свете Анара город стал ещё краше!—?Он и сейчас великолепен… —?Ломион сглотнул. —?Я не достоин войти…—?За мной! —?дядя выслал коня вперёд, и Маэглину пришлось последовать за ним. Крепко зажмурившись, он въехал под гулкие своды Врат и открыл глаза только тогда, когда услышал, как Финдекано громко приветствует стражу. Но нет, это была не охрана, а конюшие, заботливо принявшие у путников их усталых коней.Спешившись, лорд Фингон величественной походкой стал подниматься по широкой белокаменной лестнице, в изобилии украшенной по краям вазонами с цветами, которые светились изнутри, освещая дорогу, и Ломион неимоверным усилием воли заставил двигаться отчего-то одеревеневшие ноги, нагнав дядю лишь где-то на середине пути.—?Устал? Скоро отдохнём,?— Астальдо обернулся к нему и вновь улыбнулся. —?Тут совсем близко.Ломион молча кивнул в ответ, хотя больше всего на свете ему сейчас хотелось развернуться и со всех ног броситься обратно, в спасительный сумрак...***После ужина, закончившегося далеко за полночь, Финдекано остался сидеть на просторной террасе, с кубком в руках ведя светскую беседу с многочисленными валмарскими родичами, а сославшийся на усталость Ломион был препровождён прислугой в богато украшенные позолоченной лепниной покои, где после купания в огромном открытом бассейне, улёгся на поистине царское ложе, раздумывая над тем, кто из гостей мог ранее отдыхать в этой комнате. Благозвучные голоса ваниарской родни и дяди Фингона, доносившиеся через настежь открытые окна с террасы, упорно не желали превращаться в мелодию колыбельной, поэтому Маэглин так и не смог сомкнуть глаз, разглядывая мерцавший словно звёздное небо потолок. Выскользнув из-под жаркого бархатного покрывала, в изобилии украшенного золотой вышивкой, быстро оделся и вышел на увитую ветвями бугенвиллии веранду, откуда ему открылся великолепный вид на спящий город, освещенный лишь светом Тилиона, который в последнее время отчего-то стал непривычно ярким. Не удержавшись от соблазна увидеть вблизи величественные фонтаны, эльф пробежался по идеально ровным дорожкам парка, раскинувшегося вокруг дворца Ингвэрона и, выскользнув за кованную ограду, с затаённым дыханием приблизился к первому из них, чьи струи таинственно мерцали во тьме. Это сияние было настолько похоже на чары Эола, когда отец ковал по ночам, что Ломион погрузил руки в воду, с наслаждением умывшись из серебряной чаши фонтана. Улыбнулся, невольно залюбовавшись причудливыми узорами, проступившими на мокрых ладонях.—?Здравствуй,?— вдруг раздалось у него за спиной. Эльф застыл на месте, разом перестав слышать и звук низвергавшейся с высоты воды, и перезвон колокольчиков, и стрекот цикад.