Глава 7. Мистер и миссис Каард и Веномус. Часть 2 (1/1)

Иоганн в бешенстве. Он ещё ничего не сказал, но уже видно, что он насылает все известные проклятия на своего сына. Он тяжело дышал, пытаясь сформулировать свою мысль достаточно понятно. Адель замерла в ожидании. Она тоже не нашлась, что сказать, поэтому ждала реакции мужа. Рулс был так же в напряжении. Он и до этого чувствовал, что готов провалиться сквозь землю, но сейчас, даже наличие некого метания в груди от сердца, которого даже и нет, вызывало дикую боль. Казалось, будто это длилось вечно.— Ты...! — скрипнул отец сквозь зубы, — Я... Я догадывался. Ты всегда вёл себя как девчонка. Постоянно был плаксой и... Слишком мягкотелым. Извини за каламбур. Но ты меня очень разочаровал, Рулс, — Ганс встал, возвышаясь над сыном: хоть и разница в росте у них была в четверть головы, всё равно он выглядел угрожающе. — Ты понимаешь, о чём я? Ты подвёл меня. Ты хотел стать великим, а в итоге стал жалким извращенцем.— "Что?! Вот ублюдок!" — подумал Веномус. — "Рулс просил меня не вмешиваться. Но смогу ли я? Учитывая, как он жестоко с ним обращается..."— Но Чайковский тоже ведь вроде был геем, — заметила Адель.— Тебя никто не спрашивал, — ответил Иоганн.— К-как ты смеешь так разговаривать с моей матерью?! — Рулс повысил тон, хоть и знал, что ему за это влетит.— Ты совсем страх потерял?! — отец замахнулся и влепил РК мощную пощечину, от чего у того остался след на щеке.— Ганс, что ты творишь?! — возмутилась Адель, подскочив.— Мистер Каард! — Веномус тоже поднялся, стараясь вмешаться, потому что это правда уже было чересчур. — Прекратите, пожалуйста. Вы ведёте себя очень жестоко. Вам стоит...— Тебе слова не давали! — шикнул он в ответ. — Не забывай, что ты здесь всего лишь гость, и я могу выгнать тебя в любой момент. Ты не в праве раздавать тут советы или ещё что-то в этом роде.— Ладно! — миссис Каард тоже повысила тон и нахмурилась: она звучала серьёзнее, чем обычно. — Позволь тогда мне сказать тебе кое-что, потому что я с тобой, как никак, в одном доме живу! И, между прочим, это я родила Рулса! Это я провела с ним первые его 50 лет жизни! Я оказала на него влияния больше, чем ты за все оставшиеся полтора века! Ты только и делал то, что упрекал его в том, что он какой-то не такой! Так что уж я-то имею право высказать всё, что думаю! Так вот!— Не имеешь. Я так сказал, — спокойно ответил мистер Каард.— А ты не имеешь права указывать мне, что делать! Я в любом случае скажу! Ты не имеешь права унижать ни моего сына, ни его возлюбленного, ни меня! Или ты думаешь, что если уж ты глава семьи, тебе дозволено всё на свете?! Чёрта с два! — рявкнула Адель.— А ты хочешь, чтобы твой сын был мерзким пидорасом? — он рефлекторно скривился от отвращения.— Не называй его так, ты, мерзкий меркантильный старикан! — прогремел сквозь зубы Веномус.— ... Ну-ка повтори, что ты сказал, жалкий нищий! — Иоганн хотел убедиться, что всё правильно расслышал.— О нет... — Рулс предчувствовал, что произойдёт нечто ужасное.— Да, покажите себя с лучшей стороны! — зло крикнул Вен. — Видите? Вы своими словами только подтвердили всё, что я только что сказал. Вы мерзкий высокомерный меркантильный старик. Только и всего. Но выставляете себя, как нечто великое. Как может быть великим кто-то, кто не уважает свою семью?— О нет-нет... — РК дрожит, чувствуя, как ужас пронизывает каждую клетку тела.— Или вы думаете, что если Вы принизите того, кто находится от Вас в зависимом положении, Вы от этого станете лучше выглядеть? Вы мне отвратительны, мистер Каард. Вы уважаете себя, и больше никого другого. Вы только что на моих глазах неуважительно обошлись со своей женой, ударили своего сына и продолжаете делать вид, что Вы дохуя возвышенный и великий? Потому что Вам поебать. Вы лишь хотите потешить своё эго за счёт него. Чтобы он соответствовал Вашему выдуманному идеалу, а потом Вы бы похвастались своим коллегам и друзьям, какой у Вас сын охуенный. Да какая разница?! — Адель не выдержала и вскрикнула. — Парень или девушка: главное — чтобы человек был хороший.— Мы больше не будем обсуждать это, Адель. Понятно? Мой сын не будет пидором, и точка. Это болезнь, это ненормально, это нужно лечить, — он обратился к сыну, — Рулс. Иди в свою комнату. С тобой я попозже разберусь.— Да, отец, — покорно произнёс Рулс, встал и пошёл к себе.— Ты понимаешь, что ведь делаешь только хуже? Если это болезнь, почему ты относишься к нему так, словно он осознанно делает что-то плохое? — Адель говорила спокойно, но в её голосе слышалось негодование. — Ты же не осуждаешь людей за простуду, ей-богу! Это глупо, ты ведёшь себя по-детски.— Кто бы говорил, Адель? — фыркнул он.— Знаешь, что?! Может быть, я и веду себя по-детски, но только тем, что не боюсь принимать что-то новое! А ты — просто засохший чёрствый сухарь! Ты даже последние сто лет ни разу не упомянул, что ты любишь меня, что гордишься мной, что я твой лучик солнца во тьме. Куда всё исчезло? Эх... Может быть, мама была права? Может быть, было ошибкой, что я вышла за тебя замуж?— Адель... — вот это по-настоящему ранило его. — Ну не стоит раздувать из мухи слона. Это же такая ерунда... Через 50 лет мы уже об этом забудем.— Достаточно, Ганс! Я всё сказала. Ты сам развёл из-за этого целую истерику, хотя ты мог просто принять нашего сына таким, какой он есть. И ничего бы этого не было. Да, может, это сложно, но... Ничего бы этого не было, если бы ты принял такое решение. А теперь ты всё испортил. Поздравляю тебя.— Постой, Адель... Что это значит? Я не понимаю... — Каард старший растерян.— А то и значит! Мы больше не будем обсуждать это, ясно? ... Ганс. Меня от тебя тошнит, — Адель была настолько расстроена всей сложившейся ситуацией, что слёзы сами потекли из её глаз; она убежала.— Адель, постой...! — Ганс Каард попытался её остановить, но ему не удалось. Ничего уже не будет как прежде. Никогда. Никогда. Никогда.*** Наступил следующий день. Меттатон и Веномус как обычно ждали Рулса. Он вновь пришёл, но раньше, чем обычно, и они по обыкновению пошли в университет.— Ну, как всё прошло? — спросил МТТ обеспокоено.— Вот не начинай... — вполголоса проговорил Вен.— Что-о-о? Я просто поинтересовался! — ему явно было неприятно. — Так бы и сказал, что прошло всё плохо. И что? Ругали?— Ну, с родителями Рулса я точно посрался. Уверен, что ему тоже досталось. Его отец при мне влепил ему пощёчину. Было жёстко, — Веномус рассказал всё, как есть.— О Боже! — Меттатон не мог определиться между чувствами "мне очень жаль" и "я хочу знать все подробности". — Рулс, с тобой всё в порядке? ... Рулс уставился на дорогу так, будто на ней было действительно что-то интересное настолько, что он не мог слышать никого и ничего.— Рулс? — рука Меттатона протянулась за спиной Веномуса и похлопала РК по плечу, а затем вернулась в исходное положение.— А-а! Я-я в порядке! Всё хорошо! — встрепенулся Каард. — Просто... Просто задумался, — после этого он улыбнулся, но не демонстрировал зубы, как обычно.— Разве? Выглядит так, будто всё куда сложнее. У тебя на лице написано! — подметил андроид, чуть прищурившись для убедительности. — Признавайся. Тебя поругали?— Нет. У меня правда всё хорошо. Не стоит волноваться! — Рулс натянул улыбку сильнее, пусть и до сих пор не обнажал зубы, и чуть прикрыл глаза. — Видишь? Я улыбаюсь! Значит, всё хорошо!— ... Если бы я был на месте Веномуса, то я бы, простите, выразился так: "Пиздите, сударь", — Метта дружелюбно улыбнулся. — Ты не представляешь, насколько твоя ложь очевидна.— Меттатон, не доставай его. Я уверен, что он просто не хочет говорить об этом, — сказал Вен, будучи мрачнее тучи.— Нет-нет-нет! Исключено! — начал протестовать Меттатон. — Если тебе плохо, нужно выговориться близкому тебе человеку! В ином случае, ты просто переполнишься, как кипящий чайник, и больше не сможешь сдерживать эти чувства. Всем нужно иногда просто выговорится. И я хочу подбить Рулса на это, потому что, судя по всему, ему всегда плохо. Просто сейчас это особенно заметно.— С чего ты взял? — Веномус всё ещё проявлял безразличие, но в его голосе проскользнула нотка удивления.— Элементарно, Ватсон! Когда Рулс улыбается с оскалом, он пытается показать, что очень счастливый и весёлый, но он забывает главную вещь — прищур. Когда люди искренне улыбаются, видно, что у них чуть ли моська не лопается от улыбки, и они едва-едва могут сдерживать эти мышцы на лице, в том числе и мышцы щёк. Так что, Рулс, если ты думал, что никто не замечает, что ты всегда улыбаешься через силу — это не так! Я насквозь тебя вижу, дорогуша!— Боже, Меттатон, — фыркнул Рулс. — Может перестанешь придираться к мелочам? Со мной ничего не случилось. Правда-правда. Я всегда был таким! Не нужно за меня беспокоиться! Иначе я буду чувствовать себя виноватым.— Н-но... — МТТ хотел что-то ему возразить, но тут же осёкся. — Ладно. Если ты так говоришь... Тот улыбнулся и больше ничего не сказал. Атмосфера была очень странной. Казалось, словно Рулса и нет с ними. Всё это время он был молчалив, что очень для него нетипично. Веномус, хоть и тоже был расстроен, хотел начать разговор, но просто не знал, о чём говорить, да и понимал, что сейчас для этого неподходящее время. А Меттатон...? А что Меттатон? Он чувствовал себя лишним. Он хотел их поддержать, но в итоге получил отворот-поворот. А если он начнёт пытаться их отвлечь, не выйдет ничего хорошего. Поэтому Метта тоже не особо проявлял инициативу, чтобы как-то заглушить тишину. Хотя, может, оно и не нужно? Когда они подошли к университету, он остановился. Рулс и МТТ тоже остановились на рефлексе.— Что-то не так? — спросил Вен. Меттатон встал перед ними и, сверля взглядом пол, не решался что-то сказать. Потом, решив, что это будет лишним, он просто раскрыл свои руки для объятий. Его друзья недоумённо посмотрели на него. Что ж, в таком случае, пояснение будет уместным.— Рулс. Веномус. Я знаю, что у вас правда тогда был нелёгкий опыт, и, скорее всего, когда вы обсуждаете его с другими, это тоже делает больно. Но, пожалуй... — он смущённо уставился в пол. — Через это нужно просто пройти и двигаться дальше, да? В любом случае... Я не тороплю вас. Если вы не готовы говорить об этом сейчас, я буду готов выслушать вас в любой другой момент. Не подумайте, что я навязываюсь, просто...! Я правда беспокоюсь за вас. Я очень сильно люблю вас и не хочу, чтобы что-то плохое случилось с вами обоими, понимаете? Но раз я не могу обсудить произошедшее с вами... Давайте просто обнимемся, и я обещаю, что всё будет хорошо! — не сдержав эмоций, он прижал Рулса и Вена к своей груди обеими руками.— Э-эй! Отпусти! — Штольц пытался всеми силами вырваться из объятий, отпихивал от себя МТТ, но, как ни крути, ничего не выходило; в конечном итоге, он почти смирился: Веномус всё ещё отпихивал от себя Меттатона, но уже настолько неощутимо, что казалось, что он уже, в общем-то, и не против. Рулс ничего не ответил. Вообще. Он даже не обнял Меттатона в ответ. Хотя в обычном своём состоянии очень засмущался, был бы очень счастлив, но не сейчас. Его руки всё ещё беспомощно висели вдоль тела. РК выскользнул из рук андроида, и тот ослабил хватку, чтобы отпустить и Веномуса тоже.— Не делай больше так, — наконец, сказал Каард. — И... Всё в порядке. За меня не беспокойся. Ты не должен.— Зря ты так! — Меттатон постарался проявить настойчивость и снова попытался обнять Рулса.— Садясь на автобус, Рулс чувствовал успокоение. Он знал, что ему влетит, и ни раз. Но на душе стало легче, после того, как он поплакал. Голова болела, но это было и неважно. Эмоционально правда стало легче. О чём думал Каард? Ни о чём. Казалось, его уже больше ничего не волнует. Проблема осталась нерешённой, но казалось, будто это и неважно. Рулс чувствовал отрешённость. Жужжание в кармане. Кто-то звонит. Каард берёт трубку. Это Веномус.— Алло? Рулс, ну наконец-то! Я до тебя весь день дозвониться пытаюсь, и твои родители тоже! Они не могут тебя нигде найти! Почему ты не отвечаешь на звонки?! ... Рулс, ответь! Алло! Я с тобой вообще разговариваю?! Я беспокоился за тебя, вообще-то, придурок! Я чуть с ума не сошёл! ... Алло? Рулс?— Я разберусь с этим, не беспокойся. Я напишу маме, что уже еду домой, — ответил Рулс. — Не волнуйся обо мне, хорошо? Пока. И он сбросил. Как он и сказал, он написал маме сообщение, что уже едет. Автобус был полностью пустой. Кроме водителя, спящего пьяницы и кондуктора, который залипал в телефон, никого не было. РК посмотрел в окно. Было уже очень темно. Так как из загорода автобус ещё не выехал, на просёлочной дороге не было видно ни души. Дождь давно закончился. В маленьких домиках горел свет, а на небе поблёскивали звёзды — это были единственные источники света тогда, за исключением света в автобусе. Несмотря на то, что тьма была для Рулса привычной, в нём сильно крепло чувство, что сейчас произойдёт нечто ужасное. Автобус подкрался к остановке.— Остановка: улица 1 Мая. Конечная, — объявил металлический голос, заставив Каарда вздрогнуть: он почти заснул, пока ехал. Рулс вышел из автобуса с остальными пассажирами, и автобус уехал на стоянку, находившуюся неподалёку. Герцог сунул руку в карман, чтобы достать оттуда свой телефон, разблокировал его и взглянул на время. 22:07. Чёрт, а ведь ещё уроки делать. Каард спрятал телефон и быстрым шагом направился домой. На улице всё так же темно, хоть и теперь путь освещали фонари, натыканные вдоль дороги чёрт знает по какой схеме. Рулс пошёл в сторону района с частными домами. Он прошёлся по ржавому металлическому мостику, проложенному над небольшой речушкой, надеясь, что он не рухнет в этот самый момент. Он шёл по дороге, а по бокам от него стояли крупные кирпичные домики. Очень немногие из них были заселены. РК внимательно их рассматривал. Внутри тех, в которых всё-таки кто-то жил, происходила настоящая идиллия: все укладывались спать, родители читали своим детям сказки на ночь, смотрели "Спокойной ночи, малыши!" и целовали своих детей в лоб перед сном. Каард немного печально вздохнул. Плюх! Что это? Рулс посмотрел вниз. Правой ногой он стоял в ямке, которая всегда была в этой асфальтированной дороге, и которую никто не торопился заделывать, и, естественно, что после дождя в этой ямке скопилась вода. Ну, всё, как говориться, правому штиблету — пизда, и Рулсу, собственно, тоже. Брюки снизу тоже немного подмокли.— Ага. Ну заебись теперь, — ему было уже плевать, что он выругался, он слишком был расстроен. Каард вытащил ногу из лужи, снял правый ботинок, стараясь вытряхнуть из него воду, а затем надел снова. Мокро, холодно и противно. А что поделать? Рулс подошёл к своему дому. Особняк его семьи выглядел для него более серым, чем обычно. Герцог открыл дверь и...— Ох, наконец-то! — Адель подскочила с кресла-качалки, которое почему-то стояло в прихожей, отложила своё вязание, взяла полотенце, что висело на её плече, и побежала к сыну, начав вытирать его волосы полотенцем. — Пропажа ты моя! Мы с отцом тебя обыскались! Быстрее-быстрее раздевайся, я принесу тебе чистую одежду, а то простудишься! ... А что случилось? Ты плачешь?— Нет-нет, — он покачал головой. — Это всё дождь. ... А где отец?— Он снова пошёл тебя искать. Не волнуйся, я уже написала, чтобы он возвращался, что ты уже нашёлся. А где ты был? — она была больше обеспокоена, чем рассержена.— ... Ездил к тому, кто меня выслушает, — ответил Рулс с грустью.— Зачем?! — миссис Каард удивилась. — То есть, понятно, зачем, но у тебя же есть я! Почему ты не поговорил со мной?— Потому, — спокойно пробормотал он. — Потому что ты снова скажешь, что все мои переживания того не стоят, что я просто преувеличиваю, что я просто глупый подросток, который всегда всё преувеличивает. Даже если так... Говорить это необязательно. Мне просто было необходимо выплеснуть негатив. Я больше не могу улыбаться. ... Меня от всего тошнит.— ... Рулс, послушай... — женщина немного растерялась, снова начав теребить хвостик своей длинной косы. — Я всё понимаю. Это нормально. Я просто... Я правда не хочу, чтобы ты грустил, и не знаю, как тебя поддержать. Мне просто не хочется, чтобы ты ушёл в глубокую депрессию, как... Как... Хи-хи, — он грустно улыбнулась, — Собственно, об этом тебе необязательно знать. Я просто боюсь допустить ту же ошибку, которую допустила ранее. Я стараюсь держать тебя на плаву. Хи-хи. Что ж, похоже, я не справляюсь. В любом случае... Если тебе что-то будет нужно, обязательно говори об этом. А пока иди в комнату, я оставила одежду там.— Мам, я... — РК не понимал, что она имела в виду, когда говорила "допустить ту же ошибку".— Ах. Не бери в голову, — она быстро сменила выражение лица на радостное и направила Рулса в комнату снова. Он так и не до конца удовлетворил своё любопытство, но решил пока переждать. Каард поднялся в свою комнату, разделся, кинув грязную и влажную одежду на пол, оделся в тёплую сухую спальную одежду. Это было что-то наподобие мужской сорочки без пуговиц с завязкой на вороте, которая по размеру Рулсу была на 1-2 размера больше, и висела на нём, как на вешалке. РК прилёг на мягкую постель на спину. Глаза сами слипались, поэтому он закрыл их, стараясь не уснуть. ...— Рулс? — послышался голос отца; его тон как обычно был низким и узнаваемым. — Вставай, прогульщик. Точно. РК ведь пропустил ещё и занятия по вокалу. Что ж, значит, отец поможет наверстать упущенное, правда, Рулс будет не петь, а орать благим матом. Рулс открыл глаза и поднялся.— Что с тобой такое? Ты совсем от рук отбился, — как это обычно и бывает, Каард старший говорил спокойно, но в его голосе слышались нотки раздражения. — Ты почему на вокал не пошёл?— ... — он виновато смотрел на отца, стараясь выдумать отговорку.— Что случилось? — это первый раз, когда папа спрашивал его об этом, чтобы узнать, был ли у него реальный повод пропустить вокал.— ... Ничего. Я просто не захотел, — Рулс не хотел рассказывать все свои переживания отцу, но он, в то же время, и не соврал.— Понятно, — хрипнул он, скрючившись и сложив руки в замок. — Ну, что? Ты понимаешь, что заслуживаешь это?— Да, — голос РК дрогнул; ему хотелось плакать от непонимания, но если бы он рассказал папе обо всём, мало бы что поменялось.— Тогда вставай и задирай рубашку, — приказал отец строго. Рулс подчинился. Он задрал рубашку сзади, обнажив спину, на которой уже было немало тёмно-голубых тонких полос. По комнате ритмично раздавался свист розг, а за ним и удар за ударом. РК было больно, но он и не пискнул, хоть и шипел. Он привык к такому каждый раз, когда не соответствовал требованиям отца. Рулс ощущал себя дикой кошкой из повести Чехова "Циник", а своего отца видел Сюсиным, что стоял и клетки зверя и приговаривал: "Ну, что мечешься, дура? Что снуешь? Ведь не выйдешь отсюда! Издохнешь, не выйдешь! Да еще привыкнешь, примиришься! Мало того, что привыкнешь, но еще нам, мучителям твоим, руки лизать будешь"! И так оно и было. Каард любил своего родителя нежной любовью, и не хотел его разочаровывать, даже если каждый раз от него можно ждать только боль. Да, ему эта боль не нравилась, но он не хотел ничего с этим делать. И что он может сделать? Если он напишет заявление в полицию, то отца посадят, а это не то, чего хочет Рулс. Лучше просто потерпеть какую-то мало-мальскую порку, чем лишиться родителя, которого любишь.