Часть II. Глава 5. (1/1)

Когда я открыл глаза, был уже день. Из разбитого и так и не починенного окна прямо мне в глаза светило солнце. Зажмурившись, я развернулся в другую сторону, обхватывая себя руками за плечи. Было прохладно и очень твердо – видимо, я лежал прямо на полу. Ирландия лежал рядом со мной, обнимая меня и крепко прижимая к себе.Все тело ныло; болели даже руки, на которых остались багрово-синие следы от сжимавших их вчера пальцев Джека. Прокушенная губа тоже отозвалась болью, когда я попытался ее облизнуть.Я замер, боясь любым неосторожным движением причинить себе больше боли, и даже не решился выбраться из объятий все еще спящего ирландца.Мне было страшно находиться рядом с братом. От одной мысли, что Ирландия может сейчас проснуться и... повторить совершенное вчера, меня бросало в ужас.

Нет, я совсем не возненавидел Джека. Просто... просто единственной оставшейся у меня эмоцией был страх. Я не чувствовал ничего – ни душевных страданий, ни обиды, ни рвущей сердце боли... Был только этот страх. Страх и пустота, та самая, которая преследовала меня после смерти Джеймса. И это было самым худшим.

Что бы ни случалось со мной, с какими бы трудностями я не сталкивался, какие бы лишения не испытывал, но все же в моем сердце всегда оставалась надежда. Пусть маленькая, пусть глупая или ничтожная, но она была.

Говорят, надежда умирает последней. Моя умерла вчера.Так не пришло ли мне время умереть вслед за ней?Раньше мне казалось, что когда-нибудь все обязательно наладится, я вырасту большим и сильным, а тогда, может быть, братья наконец перестанут пренебрегать мной... Но когда Ирландия, тот, кому я доверял больше всех, так поступил... Тогда я понял, что я навсегда останусь для них лишним, обузой...

Ничтожный, слабый, беспомощный, одинокий, всем безразличный, пустой внутри – разве нужен я этому миру?

Я знал, что все равно рано или поздно не выдержу этой всепоглощающей пустоты.Так не проще ли закончить все сейчас?

Мне бы хотелось, чтобы сейчас рядом оказался кто-то добрый, понимающий; кто-то, кто переубедил бы меня, вновь подарил надежду и желание жить... Но... но на свете не было такого человека.Закусив губу, чтобы не застонать от боли, я с трудом выпутался из объятий ирландца и встал на подкашивающиеся ноги, вновь зябко обхватывая себя руками за плечи и оглядываясь по сторонам в поисках своей одежды.Я уже все решил. Решил, что этим прохладным летним утром меня не станет. В моей душе не было ни капли сомнения. Слишком долго я сомневался, слишком долго держался за свои надежды. И теперь, когда держаться было больше не за что, я наконец сделал самый глупый, но в то же время и самый правильный выбор.Найдя свой плащ, я поднял его с пола и накинул прямо на голое тело. К рубашке я даже не стал притрагиваться.Обведя взглядом наш старый дом, в котором мы с братьями прожили большую часть своей жизни, я тихо-тихо вздохнул. Горько было осознавать, что я в последний раз вижу эти стены.

Затем я подошел к все еще смотрящему сны ирландцу.

Я боялся его, я утратил к нему доверие, но... Но он по-прежнему был мне дорог. Нежность, которую я испытывал ко всем моим братьям, было не так просто вырвать с корнями из моего сердца.

Поддавшись вдруг нахлынувшим эмоциям, я упал рядом с братом на колени и крепко обнял его за шею, одновременно легонько целуя в лоб.

Затем, опомнившись, вновь вскочил на ноги и, резко развернувшись, кинулся прочьиз дома, превозмогая боль.

Вот оно, сомнение... Стоило только всколыхнуть в душе еще не поглощенные пустотой чувства – и я вновь хочу жить...

Сбегая вниз с холма, на котором стоял наш дом, я уже вовсю рыдал, глотая бегущие по лицу слезы.Далеко за деревней протекала широкая речка. Приезжие называли ее Темзой, говорили, что она протекает аж через Лондон. Деревенские же называли ее просто Рекой, других в округе все равно не наблюдалось. Зимой она никогда не замерзала, весной поднималась так, что порой затапливала ближайшие к ней домишки. А летом многие люди пропадали в ее полных вязкого ила глубоких омутах. Их тела находили аж весной, раздувшиеся полусгнившие трупы тогда хоронили по нескольку в одной могиле.Сейчас я стоял на покатом берегу реки, глядя на спокойно текущую воду.

Мне было страшно, в душе все же копошились сомнения.

Но ведь не было смысла трепыхаться. Если сейчас я струшу, то непременно вернусь на этот же берег, когда мне вновь разобьют сердце. Так какая разница – сейчас или позже?

Вздохнув, я скинул плащ и сделал первый шаг, входя в ледяную речную воду.

Стоило мне сделать еще один шаг, как вода оказалась мне по пояс. Течение сбило меня с ног, но я тут же восстановил равновесие. Моей целью был темнеющий провал омута, я знал – если попаду туда, то слабый, почти незаметный водоворот мгновенно утащит меня на дно, и я уже не смогу всплыть, увязнув в иле.Шаг, еще шаг...Я – ничтожество. Я даже не смог выполнить обещание, данное Джеймсу перед его смертью. Мне лучше уйти из этого мира.Еще шаг, омут совсем близко. Течение сносит меня в сторону, вода достает до подбородка, но я иду вперед.По моим щекам стекают слезы, но я не обращаю на них внимания.Еще шаг.Водоворот подхватывает меня, тянет за собой. Ноги отрываются от илистого дна, я выпускаю из груди воздух и закрываю глаза. Вода тянет вглубь омута, речной покров смыкается над моей головой, я открываю рот, инстинктивно пытаясь вдохнуть, но в горло попадает лишь вода. Грудную клетку сдавливает, проникающий сквозь закрытые веки свет потихоньку меркнет – я уже глубоко, надо мной пара ярдов воды.

Сейчас, как никогда, хочется жить: сделать несколько гребков, освобождаясь от водного плена, вынырнуть, вдохнуть хоть немного воздуха... Но я понимаю, что уже поздно.Думать трудно, сознание ускользает от меня... Неужели это все же конец?..- Артур! – доносится до меня сквозь толщу воды отчаянный крик.Воздуха слишком мало, перед глазами темнеет... Я уже не слышу, как меня зовут по имени, зато чувствую, как чья-то рука подхватывает меня и тянет, тянет вверх, к свету..._________________________________Оценки и отзывы – вот что мне нужно :3