July of 1998 (2/2)

— Дай сюда, — Эрик отправил шприц в пакет ?для неблаговидных отходов?. Это он придумал — распределить мусор в два мешка: в одном будет что-то совершенно обыденное: если они не успеют убраться до возвращения родителей, мусор покажет, что вечеринка была самой обыкновенной. Другой мешок был выделен для всего странного и запретного, его требовалось выбросить в уличный бак до возвращения родителей Дилана. Вид использованного шприца мог вызвать истерику даже у самых толерантных родителей.

Арбуз на столе внезапно начал вращаться.

Ягода стремительно раскручивалась, так, что полосы слились в психоделическую пестроту.

Эрик настороженно отступил в прихожую, отведя за руки Дилана и Хлою.

Арбуз подпрыгнул.

Бешено вращаясь, упал на пол.

И взорвался — мокро-хлюпающе и оглушительно.

Поток ярко-розовой сладкой мякоти и сока с острым запахом водки и какой-то жуткой браги залил всю кухню. Оба стола, стулья, шкафчики, холодильник, плита, пол, стены, даже потолок…. И даже Брукс, Рейчел и Робин.

Брукс пробулькал что-то между отборным матом и извинениями, сплевывая мякоть и косточки. Рейчел перекрестилась.

— Нихуя себе салют в честь праздника, — вздохнул Дилан и, взяв моющие средства и тряпки с ведрами, приступил к уборке.

Через два часа, общими усилиями на кухне вновь воцарилась чистота и порядок. Робин, Рейчел и Брукс по очереди приняли душ и переоделись в джинсы и футболки из гардероба Дилана.

— А что за праздник? — поинтересовалась Хлоя, отпивая виски из своего стакана.

— Короче, сегодня День Независимости США, - признался Эрик. — Просто как-то неловко, ты же британка, а мы тогда воевали…..

Хлоя положила ему руку на плечо.

— Кто мы? Это был, мать его, 18 век! Неужели ты думаешь, что я или кто-то из моих сограждан считает свои бывшие колонии предателями? Мы все-таки не такие фанатики, как русские, которые до сих пор отмечают победу над немцами во второй мировой войне как самый главный и священный праздник!

— Хех, скоро победу над немцами будут отмечать турки и арабы, — хмыкнул Эрик.

— Срань господня, каждый человек – это что-то большее, чем его национальность, пол или гендер, ориентация, религия и прочие надстройки. Рейчел, извини, но религия – это тоже инструмент сдерживания, не более. — поучительно ответила ему Хлоя. — Короче, мать их, политические режимы приходят и уходят, а сломанная душа остается, как сказал Вальтер Шелленберг на Нюрнбергском процессе, — добавил Дилан.

— Именно так, - Хлоя отсалютовала стаканом с бурбоном из Кентукки.

07/05/1998

— Что тут у вас такое было? – Сью Клиболд с подозрением повела носом.— Первый раз вижу, чтобы после подростковой тусовки кухня была чище, чем до нее! Вы даже все банки с мукой и специями по ранжиру расставили!

— Разве это плохо? — невозмутимо ответил Дилан. – Мы тут читали труды некоторых немецких… мм… исследователей запредельного и решили, что немного порядка не помешает.

Мама ласково потрепала его по голове.

— Не такие уж вы плохие, как на вас учителя жалуются.