4. Пицца, кола и разговор (1/1)

Я понятия не имела, с чего начать, хотя часики таймера тикали, а Элис Гласс в динамиках вовсю распиналась, то вкрадчиво мурлыча, то срываясь в вокальную неврастению.—?Помоги мне? —?попросила я, наконец, глядя на Густава через уплывающий вверх дым.—?Жила-была маленькая девочка Джулия… —?улыбнулся он мне, затягиваясь и запивая колой собственный дымный выдох.—?Ты серьёзно? Настолько издалека? У нас меньше получаса до ужина, Гас…—?Знаешь… —?он затушил окурок и прикурил себе снова. —?В моём детстве у мамы было что-то вроде маленькой фермы на нашем заднем дворе в Лонг-Айленде. И она виртуозно управлялась одновременно со мной, с моим весьма своеобразным старшим братцем и с цыплятами. Буквально, заговаривала мне зубы, чтобы я поел. Она столько историй знает! А я обожаю истории… Так что я вполне могу жевать и слушать, не беспокойся об этом.—?Моё детство… —?я смотрела на огонёк сигареты, медленно ползущий к фильтру, чувствуя, как горечь во рту смешивается со сладостью колы. —?Оно было счастливым и безоблачным… Лет до шести. Время казалось бесконечным, а мир был похож на кубик Рубика: с какой стороны ни глянь?— везде ярко и ни черта не понятно.—?Ты единственный ребёнок, Джуллз? —?Густав мягко вынул окурок из моих пальцев, отдавая мне свою едва раскуренную сигарету.Я кивнула, затягиваясь.—?У нас был собственный дом в Кенсингтоне. С красивой мебелью, приходящей домработницей… У нас даже садовник был.—?Видела бы ты розы, которые выращивает моя бабушка в Оклахоме… —?выдал Гас своим загадочным тоном, и мне действительно захотелось это увидеть.—?О, моя бабушка была не в ладах с растениями, сколько себя помню. Может, всё дело в том, что она плохо понимала, что такое заботиться? Элли всегда была немного ребёнком, даже больше, чем я тогда,?— передав сигарету Пипу, я смотрела, как он жмурится от дыма, зажимая её в уголке рта. —?Смешно… Лет десять назад она окончательно впала в детство, а в прошлом году перестала меня узнавать. Живёт в роскошном интернате в пригороде Стокгольма, принимает сына за своего отца и регулярно вспоминает военные бомбардировки Лондона. Печальный финал.—Что насчёт шестилетней Джулии? —?напомнил мне Гас, будто бы невзначай касаясь моей щеки тыльной стороной ладони.Проверяя, не плачу ли я.Коснувшись губами его руки, я усмехнулась.Это уже почти не болит, Густав.—?Шестилетняя Джулия открыла для себя два новых слова: ?неидеально? и ?амбиции?. Первое всегда относилось к маме, второе отлично характеризовало отца. И оба два он повторял бесконечно. Тогда же я познакомилась со страхом?— с тем, который живёт внутри. Мне было страшно взрослеть, потому что взрослые девочки почти всегда оказывались неидеальными. А ещё нельзя было не иметь амбиций, а у меня от самого этого слова начиналась тошнота.В очередной раз принимая у него сигарету, я вдохнула дым, пытаясь отогнать призраки своего детства, от которых слюна становилась вязкой, будто и вправду вот-вот подкатит.Снова.—?Знаю, как это бывает… —?тихо сказал он. —?Сочувствую.—?Примерно в десять моё детство сошло на нет. В общем, чтобы не удариться в саможаление… Мой отец?— пластический хирург. Доктор Пауэлл. Виртуоз эстетической медицины. Он предлагает людям филлеры и подтяжки так, как другие?— чашку кофе или стакан воды. Запросто. С порога. Подмечает любые недостатки и тут же озвучивает их. Перешивает дурнушек в красоток, перепиливает носы…—?Вставляет сиськи и удаляет рёбра… —?поддержал тему Гас, и мы оба рассмеялись.Какой же ты хороший мальчик, Густав Ар…—?В том и дело, что нет. Сиськи и рёбра, в его понимании,?— работа для мясника. Он сам занимается только лицами. И амбиции у него, как у Бога. Рядом с ним я выросла без амбиций. Мне хотелось исчезнуть, стать незаметной, превратиться в объект интерьера…—?Застыть в прекрасной форме… эммм… вазы, чтобы он тебя не доставал?—?Вроде того. Я была достаточно симпатичным ребёнком?— для кого угодно, кроме отца. Потому у меня не осталось детских фотографий, кроме пары полароидных снимков, которые мама случайно вложила в одну из книг… Он мог заговорить о перспективе моей ринопластики прямо за завтраком. Он напялил на меня скобки. Мне отстригли идиотскую чёлку, чтобы его не раздражал мой ?слишком высокий лоб?. А ещё… —?задохнувшись словами, я прижалась щекой к голой груди Густава, слушая, как ровно, но быстро стучит его сердце. —?Он никогда не ударил ни меня, ни маму. Но только потому, что его руки были застрахованы клиникой на сотню тысяч фунтов стерлингов… Поэтому, обычно он бил словами.—?Прости, но он мудак натуральный…Оставив окурок в пепельнице, Гас обнял меня, прижимая к себе, будто и правда пытаясь защитить от обидчика, не имеющего надо мной власти за давностью лет. Поцеловав его в шею, я усмехнулась.—Так и есть, не извиняйся. Так что я?— дочь мудака, Гас. Частично унаследовавшая некоторые из его способностей… В общем, они развелись через три года, перед этим безобразно изменяя друг другу. В какой-то момент мне казалось, что они оба забыли обо мне. Мама хотела показать ему, что неидеальная она только для него. А он просто жил жизнью успешного специалиста, которому по рангу положено трахать ассистенток и младший медперсонал. Я была уверена, что мне станет легче, когда они разойдутся.—?Не стало?Я была благодарна ему за то, что он спросил. Вообще спросил обо мне, а теперь продолжал задавать наводящие вопросы. Как будто мы играем в дженга: я выкладываю нестройную башню из фрагментов своего прошлого, а Гас своими длинными пальцами то и дело выхватывает ключевые блоки.Башня должна быть разрушена, чтобы облегчить выдох.—?Не-а… Я не уважала их и совершенно не щадила себя. Моя ненависть была чем-то вроде топлива, когда я, как робот, таскалась в школу и обратно. Я почти не помню тот год, потому что там была одна чернота. Мама так же точно ходила к психотерапевту, но я всерьёз подозреваю, что они просто трахались. Потому что она не знала других способов подтвердить то, что её любят. Раз в месяц звонила Элли. Мы съехали в маленькую квартиру в Лондоне, и мне приходилось добираться в школу двумя видами транспорта. В новом районе друзей у меня не было. Зашибись, правда?—?Мои школьные приятели в один не самый прекрасный день разбежались, как ёбаные тараканы. Так знакомо, что даже в носу щиплет…—?Прости их, если можешь. Потому что из таких детей вырастают безвольные взрослые, Гас. Плывущие по течению и цепляющиеся за правила. Потому что они чувствуют себя защищёнными только в рамках. Только в потоке среди таких же, но не на большой воде. А жизнь?— это не просто большая вода. Это бескрайнее море.Допив свою колу, Густав поставил стакан на место. Стук стекла о стол был чем-то вроде точки.—?Смысл в том, что однажды ты оказываешься за морем. И всё,?— сказал он на выдохе, оттого почти без эмоций. Но даже полустёртая интонация немного горчила.—?Иногда путешествие стоит того, чтобы побарахтаться. Как-то так я решила в шестнадцать. Мне нужно было определяться с тем, кто я. В самом глобальном смысле. Мой отец превратился в деньги, мать?— в немного истеричную соседку по квартире, ухажёры которой посматривали на меня, как на кусок более молодого мяса…—?Детка… —?прошептал Гас, зарываясь лицом в мои волосы.—?Мне много раз хотелось оказаться за морем, Пип. Может, тогда я отучилась бояться смерти. Обычно ведь как: живущий не представляет себя умершим, потому что он как бы внутри жизни, а смерть?— она где-то с наружи.—?Она за морем, Джуллз,?— подсказал он, склоняясь надо мной, ныряя лицом в мои ладони и закрывая глаза. —?Всегда. И это единственное, на что в этом мире можно рассчитывать по-серьёзке… Мы все гребём именно к ней. Кто-то резче, кто-то каким-нибудь красивым баттерфляем, закладывая круги побольше. А кто-то прёт на крейсерской скорости. Знаешь… Вот, прямо всё в топку кидает, чтобы прибыть раньше других.Мысль о том, что ему предстоит улететь в Штаты примерно через неделю казалась мне не самой приятной. Но прямо сейчас мой прекрасный мальчик спокойно рассуждал о собственной смерти.Он держал меня в руках крепко, как никогда. А мне казалось, что я лечу вниз.—?Милый мой, я прекрасно понимаю, о ком ты говоришь… —?он улыбался мне с закрытыми глазами, но его мягкие губы дрожали. Там, за плотно зашторенными веками его глаза были слишком явно на мокром месте. —?Умоляю тебя, сбавь обороты. Слышишь, Гас?—?Ты о невозможном просишь, детка… Ромео должен умереть, помнишь? Но я постараюсь. Ради твоей грустной улыбки. Потрачу всё своё время на тебя, я же обещал. К тому же, Джуллз… Ты этого стоишь. Такой… Сомнительный комплимент.—?Нет Ромео?— нет и Джульетты, так уж они сговорились… А комплимент в самое сердце, Гас. Сидит, как в ножнах…Глядя, как трепещут его ноздри, я абсолютно бездумно потянулась к его пахнущим табаком и корицей губам. Это было самую малость похоже на попытку восстановить наше шаткое эмоциональное равновесие.—?В медицине я оказалась по пути наименьшего сопротивления. Из квартиры, где меня норовил прихватить за зад каждый первый входящий, хотелось сбежать. И я выбрала постоянное проживание в кампусе… Было время, в выпускных классах я брала подработку в Старбаксе, пропадая там после школы. Но Старбакс ни разу не круглосуточный, и мне приходилось возвращаться домой ближе к полуночи. Всякий раз я шла и смотрела на окна нашей квартиры. И никогда, слышишь, никогда не могла угадать, что же меня ждёт там на этот раз…Потянувшись за сигаретой, я чертыхнулась?— она так и прыгала в моих пальцах. Густав молча сделал всё за меня, коротко затягиваясь и выдыхая дым в сторону. Попутно убавляя высоту пламени в моей зажигалке.—?Держи… Так ты себе ресницы спалишь.—?Покуришь со мной?—?Конечно, малыш. Ты говори, говори… Это как кровь пустить: больно, но раздупляет. Это всё очень важно?— то, что ты говоришь. Для меня важно. Спасибо тебе.—?Откуда ты взялся, Пип? Чем я могла заслужить твоё появление? Я никогда не была достаточно хорошей девочкой… —?выдохнула я что-то вроде неудобной правды, прежде чем затянуться до западения щёк. Впуская дым максимально глубоко?— до звенящего головокружения.—?Я? —?Густав усмехнулся, принимая сигарету из моих рук. —?Из Америки прилетел. А ты?— идеальная,?— он затянулся, выдохнул и тут же повторил, но уже чуть тише. —?Для меня идеальная. И я, блядь, никаких возражений на этот счёт не принимаю. Продолжай, ладно?Хотела ли я возражать? Его слова грели меня ничуть не меньше, чем тепло, идущее от его расписной груди.—?Я возвращалась домой со своей смешной школьной работы и представляла, что мама дома. Что мы просто поговорим, потом поужинаем, потом сядем посмотреть какое-нибудь телешоу… Я до последнего старалась не смотреть на окна, чтобы не разочаровываться. Потому что почти всегда они были тёмными. Когда я была поменьше, у меня были свои ритуалы. Беспомощные, но я верила в них так, как могут верить дети…—?Расскажи,?— просто сказал Гас, хотя я рассказала бы и так.—?Например, покрывало на моей постели должно было быть застелено так, чтобы получались светлые цветы на тёмном фоне. Я приговаривала что-то в духе: ?Удачный день, спокойная ночь?. Так я гарантировала сама себе, что мои родители сегодня не поругаются. Что отец не задержится в клинике допоздна. Что мама не залипнет в гостиной наедине с бутылкой ликёра. Что Элли не разбудит меня посреди ночи только для того, чтобы вытолкнуть между ними в самый разгар скандала.—?А если цветы были тёмными на светлом фоне, каждый шорох и каждый косой взгляд делал тебя тревожной,?— передавая мне сигарету, он потупился. Печаль делала его невероятно красивым. —?Мокрые ладошки… Мурашки по спине, когда с тобой заговаривают, потому что ты смотришь в одну точку внутри себя, в ожидании неприятностей, которые вот-вот случатся с тобой.Гас был прав до последнего слова.Я понимала, что говорит он о том, что знает не понаслышке. Отголосок его собственного, озвученного невзначай, несчастья взбороздил и меня тоже. Потому, едва он снова прихватил меня за плечо, я коснулась губами надписи: ?Вечность? на его изящной кисти. Хоть что-то, чтобы унять эту фантомную боль, растущую из наших неожиданно схожих воспоминаний.Хоть что-то…—?Именно так, Густав. Ускользающая иллюзия контроля. И паника взамен. Знаешь… —?добивая окурок, я зажала его между большим и указательным пальцами, разбивая паузу двумя затяжками там, где вполне можно было уложиться в одну. Мне было даже слишком горько, а колы почти не осталось. —?Моя учительница химии несколько лет спустя призналась мне, что на меня тогда было неуютно смотреть. А я и сама не знаю, как с этим справлялась. В школе у меня особых проблем не было, но дома меня ждал собственный ад. Чаще всего моё ?волшебное? покрывало оказывалось бесполезным.И вот я снова смотрела на огонёк, медленно ползущий к фильтру, планомерно повышающий концентрацию сигаретной горечи на вдох. Как будто я снова в начале этого разговора, но теперь он не казался мне трудным.Трудно говорить только с тем, кто не понимает, о чём ты.?— Тебе повезло, Джуллз. Ты запросто могла попасть в плохую компанию.—?Я не попала ни в какую, Гас. Я замкнулась в себе, и даже моя самая близкая школьная подруга Эмма не знала о том, что со мной происходит.—?Забавно… Мою школьную подругу тоже зовут Эмма. Она славная. И, сдаётся мне, вы друг другу понравитесь.—?Ты это серьёзно, Пип?—?Прямо сейчас я неебически серьёзен, малыш,?— посмотрев на меня, он склонил голову набок. —?А ты? У тебя со мной серьёзно или как?Его взволнованный тембр бархатно упал в нижний регистр.Вместо ответа, я потянула его на себя, взяв за лацканы халата, пробуя горькими губами сладкий завиток его полуулыбки.Он этого не говорил, но я прекрасно понимала: с ним могло быть только серьёзно или никак.—?Всё моё?— твоё, Густав Ар,?— повторила я торжественным шёпотом, глядя в темноту его глаз. —?Хочешь сердце? Бери…—?Хочу,?— признался он, ничуть не задумавшись. Возвращая мне поцелуй и тут же напоминая, что мы немного отвлеклись от темы. —?А ещё я хочу дослушать твою историю. Иии… Медицина, потому что так проще?Поёжившись, я вздохнула, чувствуя, как Гас обнимает меня чуть крепче.—?Мне хватало баллов. Хватало средств. Хватало способностей. У меня был траст, условное одобрение отца и невмешательство матери. Передо мной маячил переезд в кампус, новая жизнь… А подобие плохой компании я нашла как раз во время обучения. Ты не представляешь, сколько кетаминовых наркоманов среди студентов стомата, например. И на что способен одарённый анестезиолог, которого на вечер назначили барменом.Он рассмеялся, и я отчётливо поняла, что в очередной раз недооценила его осведомлённость. Продолжая крепко удерживать меня одной левой, Гас ласково коснулся моей щеки.—?Джуллз, кетаминовых торчков я знаю предостаточно. И да, справедливости ради, никто из них не дантист. Но, бля… Звучит так, будто высшее медицинское образование?— это весело.—?Иногда это весело, иногда нет. Но, определённо, учит разбираться в веществах и их прекурсорах: после третьего курса начинаешь понимать в сортах дерьма и его эффектах. Лучше, если не на собственном опыте, методом проб и ошибок. Но…Усмехнувшись, он поймал меня за подбородок, мягко разворачивая моё лицо к себе.Проходясь большим пальцем по моим губам.Не сводя с меня внимательных глаз.—?Ты пробовала? —?поинтересовался Пип с этой своей будоражащей меня хрипотцой. Я кивнула: нет ничего глупее, чем отрицать очевидное. Коротким змеиным движением облизав губы, он уточнил. —?И… Тебе понравилось?Животрепещущий интерес Мальчика в Пахнущей Дурью Толстовке. Понимающего даже слишком многое для своих двадцати с хвостиком. Который слишком многое пережил и многое пробовал. Потому прекрасно различает оттенки белого…—?Не всё. Это приятно?— успокоиться или взбодриться. Временами, даже слишком приятно, и приходится напоминать себе, что не стоит с этим заигрываться. Но состояние изменённого сознания я не люблю. И опасаюсь транзиторных психозов.—?О, да-да-да… Бэд-трип?— штука неприятная,?— согласился Гас. —?Но, если совсем плохо, можно подправить транками. Например, ксанаксом.—?Ксанаксом я жизнь свою подправляю, время от времени,?— я смотрела в эти невозможные карие глаза и видела узнавание. Очередное совпадение, просто не озвученное пока что. —?Сегодня я шла домой после смены, и думала только о том, чтобы принять душ, принять свой чёртов ксанакс и забыться до полудня… И если так подумать, моя жизнь и есть бэд-трип. Даже смешно.—?Давай я подправлю… —?всё ещё придерживая меня за подбородок, он коснулся губами моих губ. Сперва совсем легко, будто пробуя на вкус. Словно на долю секунды он засомневался в том, что я хочу этого. Подавшись навстречу, я нежно прихватила его за затылок.Чувствуя, как он улыбается мне в губы.Как откликается на ласкающие движения моих пальцев, углубляя поцелуй.Как щекотно проходится кончиком языка вдоль моих зубов.И слыша, как срабатывает таймер.Прямо сейчас это не имело никакого значения. Потому что ничего не могло быть важнее нас двоих.—?Я жёстко тревожный. Пиздецки просто… И когда меня пидарасит по сто раз на дню, зен?— мой дзен, что уж. Но ты?— мой рай, Джуллз,?— сообщил Гас, когда мы немного угомонились. —?Я не помню, когда мне было так спокойно и хорошо без долбаной медикации…—?Ты не представляешь, насколько это взаимно,?— отозвалась я, с сожалением уклоняясь от поцелуя, но тут же проваливая попытку подняться. Оказываясь в его худых, но сильных руках снова, я поймала в ладони его лицо. —?Эй… Птенчик, тебе нужно поесть. Давай ты примешься уже за пиццу, а я расскажу тебе ещё что-нибудь? Все, как ты просил…—?Ммм… Давай. А ты сама есть не хочешь?—?Хочешь,?— быстро согласилась я, повышая свои шансы быть выпущенной из захвата. —?Но есть нюанс…—?Расскажешь?—?Если отпустишь.—?Я слышал волшебное слово: ?взаимно? и я добрый, так и быть,?— усмехнувшись, Густав позволил мне встать.Отойдя на пару шагов, я смотрела, как он тянется за сигаретами, чтобы занять руки и убить время. Чиркнув зажигалкой, он прикурил и уставился на меня в упор. Впрочем, почти сразу прячась за упавшей на глаза чёлкой.Так даже проще, Гас.—?Что там за нюанс, Джульетта? Сгораю от любопытства…—?Пошлятина и банальщина, ты будешь смеяться.—?Не начинай… К тому же, я знаю, что тебе нравится мой смех,?— его усмешка превратилась в широкую улыбку, и мне действительно нравилось. —?Просто скажи. Это наверняка что-то дико приятное.—?Ладно… —?спасовала я, отступая ещё чуть дальше. —?Я не столько хочу есть, сколько тебя, Ромео. А не ела я примерно с обеда. Так себе нюанс, правда?Очаровательная эта улыбка напротив никуда не девалась.—?Клянусь тебе, уже очень скоро у тебя будет возможность узнать, насколько это взаимно,?— заверил меня улыбающийся Гас. —?А вообще, ничего смешного. Потому что я в восторге от твоих аппетитов, Джуллз.Впервые одно кресло на моей импровизированной кухне было чем-то вроде проблемы. Впрочем, она решалась достаточно легко: сгрузив порезанную пиццу на большое блюдо, я торжественно водрузила его перед Густавом, отодвигая подальше сигареты и пепельницу. В стаканах снова плескалась кола, а я сама вполне уютно устроилась на свободной половине стола, легкомысленно болтая ногами.Есть действительно не очень хотелось, но сжевать кусочек я себя буквально уговорила.Куда интереснее было наблюдать за Густавом и его неукротимым мальчишеским энтузиазмом. Пицца была обжигающе горяча, но он ел предельно аккуратно, будто всерьёз опасался уделать мой светлый халат. Засмотревшись на движения его кадыка, я поймала на себе его взгляд.—?Ты обещала историю, помнишь? Расскажи о своей работе. Скажу тебе, ты?— единственный судебный медик среди всех, кого я знаю. Это вообще как? Похоже на стандартную рутину в офисе? Что-то мне подсказывает, что нет.Я пожала плечами.—?План был таков, чтобы этой самой рутины избежать. Место, в котором маешься с девяти до пяти, начинаешь ненавидеть. Работа любого медика?— это постоянный выход из зоны комфорта. Особенно это ощущается в приёмных отделениях и на скорой: там можно столкнуться с чем угодно, даже с патологиями, которые и в учебниках упоминаются вскользь. А мне хотелось не очень-то зависеть от работы эмоционально. Как тогда, в шестнадцать, когда я носила зелёный фартук в Старбаксе.—?Твой отец… —?сказав это, Гас взял паузу, будто привыкая к звучанию. Впрочем, достаточно быстро продолжил. —?Он не пытался повлиять на твой выбор?—?Предлагал мне место ординатора в своей клинике. Но я с большим энтузиазмом записалась бы на курсы бальзамировщиков. Собственно, так я ему и сказала.—?Почему морг, в итоге? —?он запросто продолжил жевать, без тени брезгливости.—?Ну, смотри… —?пригубив свою газировку, я обернулась к окну, глядя на дождь, бесконечным потоком ниспадающий в Темзу. —?Глобально, для меня в медицине есть две константы. Альфа и Омега. Рождение и Смерть. И рождение, и смерть как процесс мучительны как для тех, кто проходит через них непосредственно, так и для тех, кто наблюдает. Врачи часто сталкиваются с умиранием. И всякий раз они оказываются к этому не готовы. И даже самые циничные из них переживают это снова и снова. Я же имею дело со смертью в виде факта. И моя задача?— определить, почему она состоялась как факт. Это работа хирурга, исследователя и детектива одновременно. Под зорким присмотром синигами…—?Я смотрю, без ?Тетрадки? тут не обошлось, и это прекрасно,?— подметил Пип, посмеиваясь и вытирая пальцы о салфетку. —?А какие они, твои пациенты?—?Иногда живые. И всегда не больничные.—?В смысле?—?Судебная медицина, Кэп! Это не только смерти, но и травмы, полученные при необычных или подозрительных обстоятельствах. Но я и по основной специальности патоморфолог. У меня пунктик по части смерти, Гас.Мне казалось, это прозвучит забавно. А вышло грустно. Я надеялась, что Пип этого не заметит, но совершенно напрасно.—?Где-то здесь есть твой секрет,?— сказал он. —?Я его чувствую, но никак не могу нащупать. Вроде, всё зашибись, и тебе нравится твоя работа. Бля, да она даже мне нравится, с моим-то жирным плюсиком на этой теме! Но в твоём голосе будто что-то звенит… Знаю, что это звучит странно. Просто говорю, как есть.Посмотрев на него, я поёжилась, обхватывая себя за плечи.—?А нет никакого секрета, Пип. Просто… Ты потрясающе чуткий.—?Обычно именно это я в себе и купирую нахрен… —?признался он, поднимаясь с места.Прекрасно зная, куда и зачем он направляется, я закрыла глаза.Чтобы уже через полминуты спрятать лицо у него на груди, прижимаясь щекой к горячей коже и крепко обнимая за пояс. Чувствуя, как Густав целует меня в макушку…Предчувствуя вопрос и почти осязая, как он собирается с мыслями, чтобы его задать.Три… Два… Раз.—?У тебя кто-то умер, правда? И это был не факт, а процесс. Джуллз… —?сказал вдруг Гас, уронив голос до тревожного полушёпота, шершавого, как пузырьки газировки. —?Мама?Я кивнула, чувствуя, как тугой влажный комок сдавливает горло.Слыша, как Гас выдыхает: ?Детка…?, прижимая меня к себе тесно-тесно.?Я огражу тебя от всего, что видела.Я промою твои раны в физрастворе…??— вкрадчиво обещала Элис Гласс*.__________________*?Crystal Castles?— Kerosene