30. Взрыв и цветение (1/1)

пробита моральных устоевбронягорит поцелуями кожагосподь отвернись ты накажешь меняпозже ?Достукалась. Ноги стали неприятно ватными, в животе застыл холодный ком.Владыка уже выпроводил секретаря и тихо сидел с бокалом. Почему он так спокоен, а мне так дурно, как будто меня убивать собираются? И внутренняя истерика на тему: ?Всё пропало, шеф, всё пропало!"? Ноги не ходят, голова не думает. А самое время было бы.С точки зрения высот духа хорошо будет посидеть с королём, разговаривая о прекрасном и отвлечённом?— прощаясь с ним, а потом пойти и поцеловать посла. Для меня ведь разговорчик-то срежиссирован. Так добавить бодрости в режиссуру.Вздохнула, почувствовав, что уже хотя бы встать смогу, и тихонько поднялась по заледеневшим ступенькам. Подошла к Трандуилу. Он поднял на меня глаза, и я молча скинула одежду. Так удивился, как будто не ожидал ничего подобного:—?Блодьювидд, что это за tecindo? —?и, в ответ на непонимающий взгляд, раздумчиво,?— наверное, можно перевести, как ?перформанс?.Усомнилась в переводе, но пусть так.—?Внеплановый обряд плодородия.Какие кошачьи очарованные глаза и диссонирующая злая усмешка:—?Ты пытаешься купить жизнь Ланэйра?—?Пытаться что-то купить у великого короля? Нет. Это подарок.Похмыкал:—?Минуту назад ты ни о чём таком не думала. Поразительная спонтанность. Живая весна)?— и, потеплевшим голосом,?— что ты хочешь, чтобы я подарил в ответ?—?Себя. И свою жизнь. Хотя бы в этот раз,?— если я что и хотела купить, так жизнь самого Трандуила. У него же.Владыка вздохнул, встал, поднял мою одежду и закутал меня обратно. Чуть не упала, решив, что это отказ.—?Что ты, разве можно тебе отказать, emma vhenan… Сядь, подожди немного.Устыдилась, подумав, что в последнее время король почти не отдыхал и может быть вовсе не готовым к плотским радостям. И что вызов отложил просто потому, что отдохнуть хотел, а не меня запугивать. Слегка поперхнувшись смешком, Трандуил ответил на мысль:—?Я готов. Ты не готова. Подожди немного.Забравшись с ногами в кресло, смотрела, как он через брауни вызывает секретаря обратно,?— и, о, счастье! —?отменяет распоряжение. Не была уверена, что он сделает это.Затем просит передать Ардариэлю, что примерно через час нужно подать на террасу настой трав, названия которых он внятно и со знанием дела перечислил на квенья.И отменяет урок на завтра. Ничего не забыл)Подал мне руку:—?Богиня, пойдём, погреемся? Я замёрз сегодня, и тебе на пользу пойдёт. Расслабишься.Похоже, Трандуил знает, что делает. Ну ещё бы, опыт-то и правда есть. Всё отработано небось.— Да. Не переживай, доверься мне,?— а посмотрел с укором. То ли за то, что не доверилась полностью, то ли за мысли про всю Кубань.В раздевалке сглотнула, увидев ЭТО в стоячем состоянии. Когда на сердце отлегло насчёт дуэли, пришли переживания другого рода. Мда, владыка прав: он готов, а я нет. Хорошо хоть не торопится. Ведёт себя спокойно, болтает на отвлечённые темы. Если бы не насмешка, затаённая в синих глазах и в голосе, и не очевидный стояк, так совсем бы всё прилично было. А так получается ещё неприличней, чем если бы сразу накинулся. Он же специально говорит о разном, но при этом не даёт забыть ни о своём состоянии, ни о том, что вот, уже скоро. Вальяжно раскинув руки по краю бассейна, потягивается, как кот, очевидно радуясь теплу; задаёт вопросы, требующие ответа, и внимательно слушает?— и при этом иногда смотрит так, что понятно: думает он не об этом, и не трогает только потому, что хочет продлить момент, и получает наслаждение, смущая и заставляя всё осознавать.Впрочем, тепло и правда расслабило. Когда вернулись на террасу, кубок с настоем уже был на столике.—?Выпей.Принюхалась.—?Лёгкое успокаивающее и расслабляющее гладкую мускулатуру зелье, моя недоверчивая valie,?— владыка сел и наплескал себе дорвинионского. Ну канеш, ему успокоительное не нужно. Спокоен.Выцедила весь кубок и повернулась, чтобы тоже сесть. Надо ж, наверное, подождать, пока подействует. На гладкую мускулатуру. Чтобы он мог этим бревном…Владыка расхохотался. Кресло уехало от меня, поддетое ногой Трандуила, подвёзшего его к себе поближе и положившего на него ноги. С удобством так вытянулся и поманил рукой. Подошла. Сгрёб в охапку и усадил на колени. Повозилась, устраиваясь.— Что-то мешает? —?владыка был сама любезность. Как будто не знает, что да. Сидеть не гладко. Хоть бы скорее, что он тянет?Обнял за талию и выдохнул на ухо:—?Ш-ш-ш-ш, не торопись. Позволь мне насладиться победой.Уж и победа. Сама пришла, сама разделась… Плюхнулась, как созревший плод?— хорошо хоть не на холодное лоно. Нехолодность прям сильно ощущается.— Да, Блодьювидд, можно было и ещё поломаться. Что ж ты так? —?спрашивает с усмешкой.Посмотрела в ответ с возмущением. Пятитысячелетний эльф радуется, что переиграл крестьянку?—?Не злись, nandelle. Всё абсолютно серьёзно. Я просто подумал, что тебе захочется иметь выбор: стать моей или улыбаться завтра, глядя на танец смерти?— и я дал его тебе. Я не насильник: ты можешь уйти.—?И улыбаться завтра танцу смерти?—?Да.—?Я останусь. Возьмите меня.Напрягся всем телом и явным усилием воли снова расслабился. Прохладной рукой отвёл волосы в сторону и прошептал на ухо:—?Когда ты просишь, Блодьювидд, совершенно невозможно тебе отказать,?— и, с насмешливым сочувствием,?— бедная маленькая заинька, загнанная волками, да?) И сейчас эту заиньку будут… большим. Нежно… —?и резко вдохнул сквозь стиснутые зубы.Почувствовала, как кровь плеснулась в лицо и кое-куда пониже.Не найдя, что ответить, только вздохнула и подобрала под себя вылезшую на холод ступню. И расслабилась в руках Трандуила. Больше всё равно ничего не оставалось.Владыка молчал, обнимая и вдыхая запах волос и кожи, и от его дыхания мурашки бежали по шее. Какое-то время звук дыхания, становящегося всё сбивчивее, нарушался только ровным звяканьем медленно снимаемых и складываемых на стол колец. Потом он повернул меня к себе. От движения халатик распахнулся, и грудь освобождённо выпрыгнула, прижавшись к полуобнажённой груди Трандуила. Ух, какое у него стало лицо! Забыла о смущении, уставившись. Как он очарованно замер, окаменел… видно, что очень захорошело. Никогда такого прекрасного лица, как сейчас, у него не видела. И вообще никогда ни у кого. Владыка кашлянул и глухо сказал:—?Вижу тебя такой всё время,?— и, не давая отодвинуться, с беспокойством спросил:— Я… немного давил. Но я же для тебя возлюбленный? Не насильник, не случайная прихоть?Ничего себе ?немного?! Хотя с учётом его возможностей, наверное, немного. По сравнению с орочьей верёвкой на шее?— совсем чуть-чуть и с куртуазностью. Нет, нет, не хочу здесь и сейчас это помнить.Кощей таков, каков он есть.—?Конечно, возлюбленный,?— прошептала, чувствуя, что говорю правду.Счастливо выдохнул и попросил:—?Погладь меня. У нас, если женщина хочет мужчину, если разрешает ему всё?— она прикасается к его ушам. Чувствительное место,?— и беззащитно замер.Нежно запустила руку в его волосы, голой грудью чувствуя, как у него тяжело бьётся сердце. О, шелковистее, чем кажутся. А я ведь в первый раз его трогаю, до этого не прикасалась сама.Прижала горячую ладонь к уху, дёрнувшемуся, как у зверя. Да, не человек…Дарвинов бугорок?— всё, что осталось в результате эволюции от острого уха у людей; здесь полностью развит, и окружающие ухо мышцы рабочие?— чувствую, как подрагивают. В трезвом сознании меня бы смутило, а сейчас уже несло и казалось увлекательным, хотелось озорничать, и я храбро исследовала чувствительные завитки, обжигая их дыханием, немножко прикусывая; шепча нежности и признаваясь, что да, хотела и хочу, что мечтаю о нём, что желание потрогать не давало покоя много дней.Владыка, откинувшись на спинку кресла, позволял всё, закрыв глаза, и тяжело, со всхлипами, дыша:—?Хорошо врёшь,?— со стоном.Уши действительно чувствительное место. У Трандуила так точно, вон как завёлся. Интересно, что его больше заводит: женская лесть или ласки? Хотя лесть, по-моему, их величество чья угодно заводит.—?Шути-шути, не стесняйся,?— как он быстро пришёл в себя!И на ухо:—?Меня заводит твоя нежность и твоя покорность, и что я скоро буду в тебе. Пойдём,?— и пошевелился, намекая, чтобы я сползла.Смущённо слезла с него и с сомнением посмотрела на маячащую в комнате постель, покрытую короткой травкой.— Да-да, туда,?— указал подбородком,?— что ж ты мнёшься, a’maelamin? Хотела же быстрее) Я не заставлю тебя больше ждать, ну?Босыми ногами осторожно прошла по холодному дереву и снегу, остро почувствовав переход к теплу.Скованно присела на кроватеподобный лужок. Сейчас я пересплю с эльфом. Блин, он понимает, что я не просто человек, а человек из другого мира? Мало ли какая у нас разница в анатомии? Ведь уже один раз чуть не убил, впихнув мне в голову синдарин! Помню, Радагаст что-то бурчал про неподготовленное девственное сознание, в которое владыка варварски вломился…— Прости, прости… я буду очень осторожен. Но не отпущу,?— Трандуил стоял у камина, протянув руки к пламенеющей саламандре.Немного смутилась, поняв, что это делается для того, чтобы не прикасаться ко мне замёрзшими пальцами. Так мило.Опаньки, а ведь тут, кроме саламандры, ещё и змеюка обретается. Надеюсь, ей не приспичит выползти. Вздрогнув, зябко закуталась, хоть не холодно в комнате, и ноги под себя поспешно подобрала. Задумчиво потрогала травку?— шелковистая до скользкости. Интересно, это ему не мешает? Наверное, нет. Со всем Эрин Ласгаленом не мешало, и со мной не помешает. Вспомнился простодушный полковник из военных афоризмов Козьмы Пруткова: ?У нас гостила дочь инженера из Водяных сообщений, сама потрошила лягушек. Гг. офицеры очень хвалили?. Дамы очень хвалили) Может, будет не так плохо.—?Да, я нравлюсь женщинам,?— сухо проронил Трандуил.?— Блодьювидд, высокомерие к лицу богине, но не слишком ли думать, что кормят в моём дворце сухарями, мыться приходится в ледяной воде, и что ночь с владыкой?— ?Может, будет не так плохо??Посмотрела с испугом, не разгневался ли, но нет?— глаза смеются. У него сейчас такое счастливое лицо… уже одно это того стоило.Подошёл, присел на пол рядом с кроватью, как-то очень естественно погладил по шее, шепнул:—?Я только попробую,?— и я вдруг очутилась голая, навзничь лежащая, с ногами на его плече, и он уже медленно вводил два пальца… туда.—?О, твоя роза так удивлена) Не зажимайся, тебе сейчас будет очень сладко,?— и пальцы вошли до конца. И я вспыхнула, и потеряла голову. Помню, что действительно срывающимся голосом просила войти, и делала комплименты его дракону, на что слышала в ответ насмешливо, тягучим голосом:—?Подожди-подожди, только что ?дракон? был ?этим? и ?бревном?. Не торопись, ты не готова.Мне казалось, что даже если он разорвёт меня, это всё равно будет ощущаться, как удовольствие. Что ж, пятитысячелетний эльф действительно может сыграть на теле, как на флейте: каждое мгновение мне казалось, что лучше быть не может?— и тут же становилось. Полностью беспомощная перед своими реакциями, краем сознания понимала, что Трандуил себя не отпускает: возбуждение и очарованность не мешали ему шутить. Удивляли странные качели: позволяя делать с собой всё, что он делал, я в какие-то моменты ощущала только дикое возбуждение, а в какие-то вдруг осознавала, что и как делается. Стыд, смущение и осознание, что он специально заставляет это чувствовать, смывало очередной волной невозможного удовольствия?— я ощущала себя мошкой в бокале, куда наливают шампанское. Жучок в сидре) Мельком подумалось, что от такого и правда умереть можно, и тут же услышала:—?Зато какая смерть, да, богиня?)Господи, да когда же он войдёт? Я не могу больше.—?Сейчас. Я тоже не могу больше. Согни немного ноги и расслабься,?— и с коротким стоном удовольствия резко вогнал.Боже, нет! Всё-таки огромный!—?Не зажимайся, дыши… Позволь мне, я правда не могу. Я нравлюсь твоей розе, она-то как раз не боится,?— очарованно, голосом, ставшим ниже на октаву.И, проталкиваясь внутрь мелкими толчками:— Твой цветочек так покорно заглатывает меня) Как я хотел, чтобы ты почувствовала, как я буду разжимать тебя изнутри членом,?— и в этот момент что-то перемкнуло у него в горле, и дальше он только стонал на вдохе, закинув голову, закрыв глаза и вгоняя всё глубже. Войдя, остановился, и, подышав сквозь стиснутые зубы, спросил почти спокойным голосом:—?Ну что? Как будто на колу сидишь?Подумала, что это не кол, это действительно бревно, и смущённо отвернулась. Да, розе он нравился, она была скользкой, и ей было многовато. Она стремилась вытолкнуть его обратно, но он не давал. Когда мне удавалось, извиваясь, немного сползти наверх, он просто делал движение, и снова заполнял собой до отказа.—?Нет-нет, так не получится. Подожди немного, она сейчас привыкнет, и я смогу насладиться тобой,?— дыхание Трандуила становилось всё более рваным, а голос умоляющим.?— Сладкая, ну прими меня наконец!Эта странная борьба продолжалась довольно долго: попытка сползти, лёгкий толчок, загоняющий член обратно, и глухие просьбы срывающимся голосом. Она приносила всё большее удовольствие, и в какой-то момент я почувствовала, что внутри как будто и правда распускается огненная бархатистая роза. Очень удивилась ощущениям, вопросительно посмотрела на Трандуила?— чтобы увидеть, как он каменеет, накрываемый волной страсти; глаза из ясных становятся мутными, черты лица плывут и тяжелеют, и губы кривятся, как от невыносимой муки. Попыталась отодвинуться, но он не дал.Почти без голоса, на выдохе:—?Нет-нет. Не могу больше. Шутки кончились. Я ждал тебя три тысячи лет,?— и ударил, перестав себя контролировать.Не успела испугаться, потому что была накрыта такой же волной. Всё, что он делал до этого?— было лёгкой прелюдией. На синдарине он больше не сказал ни слова, полностью перейдя на квенья, и перестал играть со сменой поз и каким-то разнообразием. Со стороны, наверное, выглядело не слишком интересно. Но разница в переживаемых ощущениях была колоссальной. Всё, ранее известное мне в качестве наслаждения, не имело никакой ценности по сравнению с этим. Это как если бы я пыталась согреться на морозе, зажигая спички?— а потом вдруг очутилась внутри солнца. На краю сознания мелькала уверенность, что, при желании, Трандуил действительно мог бы убить меня таким образом, если бы не давал иногда подышать и отойти от немыслимого наслаждения, и я бы даже не почувствовала смерти. Просто остановилось бы сердце. Я же всего лишь человек)***Не помню, как заснула, но сквозь сон слышала чудовищную грозу и шум ливня. Земля сотрясалась, но я спала и спала.Проснулась в своей постели от поцелуя короля:—?Вставай, соня, ты спишь уже второй день. Королевская канарейка должна не только спать, но и есть)И иногда её имеют до потери сознания.—?Чудесная, чудесная должность,?— вслух, льстивым голосом.Какое у него стало мягкое, безмятежное лицо!—?Держи, выпей,?— и передал со столика бокал с каким-то настоем. Почувствовала, что да, пить хочется. И есть. И что жизнь прекрасна, но нова и подозрительна для тела, перешедшего пределы, доступные человеку. Пошевелилась и тут же ощутила болезненный отголосок бешеных ночных толчков. Трандуил, заметив тень боли, быстро успокоил:—?Это пройдёт. Ты маленькая внутри, но способна выдержать меня,?— и, вздохнув, добавил,?— чуть с ума не сошёл, пока заставил тебя принять мой член полностью. Дальше будет легче, ты привыкнешь.И, не давая ничего сказать, обвил шею ожерельем:—?Это красный бриллиант ?Пламя Арды?. Камня чище и прекраснее не найти, но я был неправ, когда говорил, что подарю тебе камни, достойные твоего сияния: таких нет,?— и поцеловал. Всхлипнула, тут же начав его желать, но он отстранился со смешком:—?Нет. Придётся подождать недельку, прежде чем повторить.—?Зачем? У меня ничего не болит… почти.—?Ты не чувствуешь. Нагрузка на сердце и нервную систему была огромной, и не надо торопиться, пусть тело и дух придут в норму.Ну, это да. Встав, почувствовала слабость, и что шатает немного.—?Ах, да. Спасибо. За ожерелье, за все драгоценности… я ж ни разу не поблагодарила. А более всего за вас и вашу жизнь, владыка. Хорошо, что вы читаете в сердце, словами я передать не могу. Позвольте, я приведу себя в порядок.— Да-да, я подожду, — Трандуил отпускающе махнул рукой и уселся в кресло.Мда, это место всё-таки саднит. Но терпимо. Сходив в кабинет задумчивости, пошла умываться и взглянула в зеркало. Подозревала, у меня будут синяки под глазами, но из зазеркалья смотрела голая сияющая богиня. Скоро я перестану узнавать себя. И да, ?Пламя Арды? не зря так пафосно называется. Огромный красный камень в окружении белых. Неспокойный камушек. Глядя, как он полыхает изнутри, подивилась, что ?Глазом Саурона? не назвали. Но да, символично. С намёком на пережитую ночь.Вспомнила, как любовница одного латиноамериканского диктатора, известная умом и остроумием, пришла на раут в роскошном жемчужном ожерелье, и кто-то из дипломатов не слишком удачно польстил, спросив, сколько же ракушек пришлось открыть, чтобы получить такое чудо. Присутствовавшие, знавшие, что на местном жаргоне ?ракушка? значит женский половой орган, вздрогнули и притихли, но дама, улыбнувшись, ответила: ?Всего одну, мсье, всего одну?.