27. Жизнь бьёт ключом (1/1)

Шла я, кажется, нога за ногу?— ведь уж если куда идти не хочешь, так и идётся небыстро. Трандуил уже ждал. Собирались куда-то толпой немаленькой: финансисты и охрана короля, уже на лошадях, ждали у выхода. Там же осталась Мортфлейс. Трандуил был одет тепло, и в оранжерее, заливаемой щедрым солнцем из ниоткуда,?— на улице-то солнца не было, и снег с ветерком намекали на разыгрывающуюся вьюгу (куда их несёт в непогодь?) — ему было жарко. Перчатки уже снял и стоял, нетерпеливо так похлопывая ими по ноге. Подошла и, сжавшись, подняла глаза.— Блодьювидд, ты такая логичная и готовая к сотрудничеству становишься, если тебя подпоить. Моя бы воля, так ты бы и не просыхала)О, хорошо, он хотя бы не в гневе. Шутит.—?А я думал, это ты на меня разгневаешься за вчерашнее.—?Я просто не…—?Погоди. Я уже знаю, как видишь это ты. Теперь давай о моём видении, хорошо?Тоже верно, зачем языком трепать, когда он и так в курсе. Молча кивнула.—?Не обманывайся: вчера я намеренно тебя подпоил и воспользовался твоей неопытностью. Хотел, чтобы ты расслабилась и поверила в мои возможности. Владыка помолчал, явно прислушиваясь к тому, что я думаю о его возможностях. Скромно опустил глаза и расцвёл, потом глянул искоса, засмеялся:—?Богиня, зачем так заполошно краснеть? Побереги… краску. Хочешь персик?Дотянулся до ветки старого, разлапистого дерева (вот не думала, что такие бывают на свете… да чтобы цвело и плодоносило одновременно!) и сорвал. Мда, картина маслом: ?Змей соблазняет Еву персиком?. Подвинулась поближе и взяла. Владыка, слегка задержав руку, заглянул в глаза и охрипшим голосом сказал:—?Ты так извивалась и всхлипывала, когда я ласкал тебя, но, поверь, это было почти ничто по сравнению с тем, каким это может быть для нас,?— и, отодвигаясь, насмешливо,?— поэтому, говорю же, побереги краску. На другой случай. Не считай, что я придаю большое значение случившемуся и жду продолжения этим вечером. Для меня, как для мужчины, это было почти ничем. Вот если бы ты была храбрее, и у меня горела бы изодранная тобою в кровь спина… —?владыка мечтательно и насмешливо выдохнул,?— и не бойся, я не такой дурак, чтобы ссориться с богиней. Есть анекдот: ?Поссорился как-то ёж с Радагастом и три года с ним не разговаривал. А Радагаст и не заметил?.Хмыкнула, подумав, что Радагаст бы заметил и за ежом бы бегал по всему лесу, унижаясь и моля о прощении, но спросила другое:—?И кто из нас ёж в этом анекдоте?—?Я, конечно, прекрасная.Гм… смищьно. Думаю, владыка лукавит: если бы хотел дать почувствовать свою немилость, уж он бы донёс посыл. Почувствовала бы.—?Не бойся насилия: если бы это случилось не как игра, на меня пошли бы войной другие эльфийские владыки; но прежде, чем они перешли бы границу, меня бы убили свои. Но даже если бы мог?— не стал бы. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Со мной. И я вижу, что ты боишься гораздо меньше. Поскольку я, не будем врать, ограничиваю твой круг общения, то от скуки или при любом огорчении ты захочешь быть утешенной мною… да и захочется же тебе мужчину, в конце концов, с таким-то темпераментом. В момент, когда это случится, ты придёшь сама,?— далее он сказал что-то на квенья и на непонимание в глазах пояснил:— Идиоматическое выражение. Только не спрашивай перевод у своей учительницы, она весьма чопорна. Переводится, как: ?Выроню из-за пояса календарь?. Когда пара хочет ребёнка, она занимается известно чем в строго определённые дни, и, если чувства сильны и мужчина не выдерживает, то роняет из-за пояса календарь, и всё идёт насмарку из-за его пылкости. ?Желать, несмотря ни на что?, ?Быть готовым всегда?… С квенья трудно перевести все смыслы) Так вот, я выроню из-за пояса календарь и утешу тебя. Ты не пожалеешь о своей храбрости. Не заставляй меня ждать долго?— прояви щедрость, свойственную богине, и приходи ко мне. Я ничем тебя не огорчу.Ага. Отлично. Живём! (не-не, не приду). Трандуил глянул с насмешкой и спросил:—?Божественная, да что ж мне делать, чтобы ты трястись перестала? Хочешь, в ледяной воде выполоскаю, вдруг меньше станет?)Подавила в себе желание выбежать. У оранжереи его свита ждёт, а меня Мортфлейс. Неудобно будет. Глядя, как владыка закис от смеха над собственной шуточкой, тоже засмеялась. Бог с ним, пусть шутит, как хочет, лишь бы смеялся. Стараясь продышаться и перестать краснеть, сменила тему, спросив, куда король собирается. Отсмеявшись, тот сообщил:—?К гномам Одинокой горы. Им сюда ездить тяжело, на козлах-то через сугробы, а мы на длинноногих лошадях, да с шаманом, удерживающим наст… зимой чаще мы к ним. Экономические советники лошадей загоняли, ездя туда-сюда и утрясая торговый договор и соглашение по пошлинам. Осталось только мне доехать и поставить подпись под договором. Будет печально задержаться и пустить их труды прахом. Надо поторапливаться, пока гномы не одумались и не упёрлись снова. Им кажется, что я слишком жаден,?— и дальше, себе под нос, с довольством,?— паскуды редкостные, но я их переупрямил.О, это интересно… книжку я читала, любопытно, как оно в реальности выглядит.—?Не в этот раз, богиня. Я бы взял тебя с собой, чтобы развлечь, но мы поедем быстро, да и непогода. И есть нюанс: если ты приедешь со мной, гномам и в ум не взойдёт раскладывать нас по разным спальням, а я не захочу объяснять, что ты… гм… не даёшь мне. А лечь с тобой и не тронуть?— уволь меня от таких испытаний. Я тогда о деле думать не смогу и подмахну всё, что мне подсунут. Если же ты позволишь сделать тебя своей?— тогда тем более, я им и пошлины-то на радостях упраздню. Невыгодно тебя брать)Ну, это вряд ли. Не верю, что короля удовольствия заставят с выгодой расстаться)—?Я вернусь завтра, в середине дня. Если обстоятельства не задержат, но вроде бы не должны. Предполагается только подписание торговых соглашений… ну, посмотрю, не появились ли интересные камни и драгоценности?— может, что-то понравится,?— и, через паузу,?— что тебе привезти от гномов?Задумалась. Что нужно канарейке, живущей на всём готовом и утруждаемой только уроком языка раз в день? У меня всё есть. Камушки, которые имеет в виду владыка, для меня имеют ценность только как знак его тёплых чувств. Вспомнила анекдотик:?Позвал купец своих трёх дочерей и говорит:—?Собрался я в дорогу трудную. Уезжаю в страны дальние по делам купеческим. Что привезти вам, любимые мои? Каких гостинцев пожелаете?Старшая и средняя, соответственно, заказали промтовары, а младшая, потупив глазки, робко попросила:—?Привези мне, батюшка, чудище заморское для утех сексуальных извращённых…—?Чтооооо?! —?взревел купец и потерял дар речи.—?Хорошо, батюшка, пойдём длинным путём. Привези мне аленький цветочек!?Это я к тому, что и цветочек никакой не нужен… чудище заморское?— вот оно. Мне только храбрости не хватает, как одному трусливому льву из сказки) Её, может, заказать?)—?Это тебе самогону, что ли, гномьего привезти?)))?— владыка, беззастенчиво отслеживавший ход мыслей, снова закис от смеха. Госпадя, я сама в своих мыслях с трудом разбираюсь, как он что-то там видит?—?Угу. И окорок свиной. Храбрость закусывать,?— я уже представила, как под шокированными взглядами сотрапезников глушу самогонку и заедаю свиной ногой, держа её за копытце и намахивая, как Гимли это делал.—?Я бы посоветовал не закусывать храбрость,?— мягко сказал Трандуил,?— для наиболее полного её проявления) Ладно, гномьи гастрономические специалитеты, я так понимаю, тебя только в шутку интересуют?—?Да. Я не пью. И не хочу раздражать вас мясоедством. Местная кухня меня более чем устраивает.По владыке было видно, что он бы остался и ещё пошутил, но дело и правда не ждёт. И при этом он не может почему-то уйти, всё длит и длит беседу.—?Я вижу, что ты равнодушна к драгоценностям. Постоянно носишь только гномье колечко смешное. Кстати, удивительно?— так понравиться этим подземным крысам.Тут я счастливо прижмурилась: персонаж себе соответствует. Высокомерный, да. Есть стишок, в котором автор никак не может определиться, прекрасна или ужасна принцесса… да-да, ?Принцесса была прекрасная, погода была ужасная…? Мне было бы достаточно просто смотреть на него. Как кошка на огонь камина?— щуриться блаженную вечность на красоту и ужас этой принцессы.—?Но я всё равно привезу тебе камни: носи их, как знак моего расположения. Ох, Блодьювидд, ты так безмятежно начинаешь сиять, когда понимаешь, что в очередной раз тебе ничто не грозит, как будто правда что-то угрожало!—?Жизнь, ваше величество, полна опасностей и неожиданностей,?— пожала плечами, рассматривая персик, который до этого держала в руках. Выглядел он увлекательно, и я немножко куснула.—?Когда ты чувствуешь себя в безопасности и счастливой, то начинаешь лучиться довольством, как наевшаяся лесная кошка. Я хотел бы чаще видеть тебя такой?— и при этом испытываю парадоксальное желание смутить этот покой и довольство… поцелуем, например,?— поколебавшись, добавил,?— жалел той ночью, что не согласился только на поцелуи, пусть бы ты и представляла на моём месте… кого-нибудь другого.Ну надо же, вот вроде бы и мысли читает, а всё равно напридумывал себе всякого. Представлять себе одного на месте другого совершенно невозможно. И не хочется.—?Покой вы вполне успешно смущаете. Что неудивительно: вы сказочный король, а я простая женщина.—?Блодьювидд, если бы ты, заверяя меня в этом, не обгрызала так спокойно персик, я бы больше поверил,?— очень мягко, но с каким-то обещанием,?— мало смущения!Обомлела, подавившись. Ведь сам мне этот персик сорвал! Ведь не ждал же, что я его на память засушу! Посмотрела на него потрясённо, с возмущением. Какие голубые, совершенно кошачьи глаза! И смотрит влюблённо, как разве что на меч свой смотрел. Отпрыгнула, выронив злополучный персик, но тут же оказалась притиснутой к дереву.—?Один только раз,?— сдавленно, сквозь зубы,?— я же чувствую, что ты хочешь, зачем мучать и себя, и меня?—?Я не могу, зачем настаивать на невозможном?! —?дёрнулась, но безо всякого успеха.—?Тебе не будет больно, тебе будет очень хорошо,?— всё так же, сквозь зубы.Приподнял и посадил на развилку дерева, и я стала даже немножко выше, чем он. Поелозила по ветке, пытаясь соскользнуть — не выходит, держит крепко.—?Или будет больно, или вы потерпите сокрушительное фиаско. Я не хочу ни того, ни другого. Вы просто слишком хороши для меня. Всего слишком, что поделаешь) Да, нравитесь, да, хочу, но не трогайте меня, ваше величество. Мне мучительно попусту желать.—?Нет. Я хочу, чтобы ты желала меня настолько мучительно, насколько возможно. Когда ты станешь моей, то посмеёшься над своими страхами,?— придержал за подбородок и прикоснулся губами к губам, совсем слегка.?— О, какие у тебя глаза стали огромные! Не бойся, всё. Дальше, только если сама придёшь и попросишь.Спуская вниз, сказал:—?Идём. Радуйся жизни и веселись, но не цвети так уж безмятежно?— жди меня и желай,?— и, кивая в такт моим мыслям,?— да, жестоко. Да, знаю, что опять будешь мучаться и плохо спать. Всё в твоей воле?— достаточно сказать ?да?.Мысли стали в основном матерными, и владыка с гадкой улыбочкой добавил:—?Да, я сука белобрысая. А ты богиня со вкусом персиков)И развернулся к выходу.***Вывалившись в растрёпанных чувствах на мороз, удостоилась комплимента от Рутрира. Шаман, бесцветность и холодность которого всегда меня настораживали, посмотрел с улыбкой и высказался в том роде, что аура моя сияет золотом и алыми всполохами, и это-де красота невозможная, и что весны в этом году стоит ждать гораздо раньше положенного. Каков был ход его мыслей, спрашивать не стала. На всякий случай. Открыла было рот, спросить про здоровье Ганконера, и закрыла. Эти случайные раздевания; цветы, расцветающие в мою честь; соловьиные подвиги; полыхание небес, закончившееся севшей мне на рукав и мгновенно погасшей бабочкой, и сказанное белыми губами: ?Музыки больше не будет, Блодьювидд. Всё?. И, вишенкой на торте?— роза, задумчиво засунутая в декольте. Вспомнила, как упругий стебелёк ме-е-едленно протискивался в ложбинку, тяжёлое дыхание Ганконера и тьму в его глазах.…!!!Второй по силе шаман Эрин Ласгалена. Не первый. И я надавала ему авансов. С учётом того, что первый шаман?— Трандуил, это были авансы на тот свет. Совершенно в ином свете предстали елейные пожелания владыки Ганконеру выздороветь и поберечь себя. Чтобы не случилось ничего плохого.Подышала, успокаиваясь. Хорошо, что соловей хочет жить. Я бы до невозможности огорчилась его смертью. Пусть выздоравливает, но вряд ли мои вопросы ему здоровья прибавят.И тут владыка мягко спросил, обращаясь к шаману:—?Как здоровье Ганконера?Тот посмотрел с беспокойством и задумался, подбирая ответ.Трандуил с оттенком нетерпения холодновато добавил:—?Это не мой интерес, спросить хотела Блодьювидд, но постеснялась. Переживает и чувствует себя виноватой.Вот странно, лицо у Рутрира обычно такое бесстрастное, а тут куча эмоций. Оно понятно, что я за время жизни с эльфами начала лучше понимать их, а всё же… Он облегчённо, с радостью слегка поклонился в мою сторону:—?Богиня, ты ни в чём не виновата. Это судьба, и она смилостивилась: сын, благодарение небу, выздоровел. Сила возвращается к нему, и он сейчас весь в медитациях и практиках. Большая радость для меня.Было видно, что говорит от чистого сердца и сам верит. Мне прям захорошело. Тоже поверила. На прощание поулыбалась владыке?— и он улыбнулся в ответ, ухитрившись при этом романтично изнасиловать взглядом, вызвав волну злости, желания и смущения.***Чудесно провела оставшийся день. На душе полегчало, и я с чувством покопалась в библиотеке, а под вечер попросила отвести меня в горячие источники на самый верх. Мортфлейс побыла там со мной, но в бассейн не полезла. Зато я узнала, что владыка действительно когда-то урыл дракона, и с тех пор многие верят, что выдающиеся способности к магии огня, любовь к кипяточку и жадность, дающая фору гномьей?— его наследство от убитого змея. Оные сплетни рассказывались с горящими глазами. Слушались тоже)За столом царило веселье. Как говорится: ?В отпуск уехал один директор, а отдохнул весь коллектив?. Вот госпожа Силакуи тоже читает мысли, но никого это не смущает… хотя она, наверное, всем тут добрая бабушка, и всех помнит в ?шмелином? возрасте. Приехав на турнир, уезжать она не торопилась. Риэль и Аргонеот вообще, как выяснилось, состояли в охране владыки?— они были в свите, с которой он уехал к Одинокой горе. То есть, не так уж эта семейка привязана к своим ясеням. Ладно.Я впервые нормально огляделась и отметила, что Ардариэль на месте, живой, здоровый и даже не отстранённый от двора. Тут же услышала в голове шепоток Силакуи:?Богиня, так Трандуил всех разгонит… ты просто никому больше не улыбалась и не обещала навестить вечерком) Ты попробуй))??Я по наивности. Пожалуйста, останавливайте меня, если я буду… э… авансы выдавать?.?Какое ласковое, тихое и вместе с тем яркое пламя?,?— кошачий шепоток звучал очарованно и коварно. ?Жалею, что внуки не смогли навалять королю?,?— и вздохнула.?А если б… наваляли???Ах, богиня, что говорить, не вышло?,?— кошка в голове расстроилась и отказалась говорить дальше.Ладно. Оглядев стол, наконец-то, не боясь подавиться от внимания владыки, вдумчиво соорудила совершенно крестьянский бутербродик: кукурузный хлеб, масло, белый сыр. Цапнула винограду. Открыла кубок с питьём и, подумав, спросила:—?Господин Ардариэль?Сарычи прервали разговор и уставились на меня дружно и заинтригованно. Решили, небось, что решила добить случайно выжившего травника. Тот поднял на меня глаза, и в них была та же мысль. Что неприятно, выглядевшая грозной надеждой. Гм… ну, если подумать, умирать-то только завтра, когда Кощей вернётся, так что можно успеть порадоваться пламени. Если скромненько обозначить то, что я поняла из пантомимы. Почувствуй себя Клеопатрой, хе-хе.—?Вы не сердитесь на меня?—?На ?ты?. ?Вы? только владыке, и то по желанию богини. Нет. Ты не понимала.—?Да, я хотела только поговорить. Как и сейчас.Молчание за столом перестало быть грозовым, эльфы потихонечку снова заговорили. И я беззастенчиво выспросила, что в моём кубке. Ардариэль старательно перечислил все травы и их действие. Да. Жульническая духоподъёмная бурда, вызывающая желание жить, повышающая настроение, иммунитет и чувственность. Слегка. Закрыла кубок и попросила у брауни горячего молока с мёдом и пряностями. Видела, другим приносят. И мне принесли. Хорошо.Наевшись, так же беззастенчиво встряла в разговор и спросила, как вышло, что предыдущая богиня пробыла с эльфами всего полгода. Мне сокрушённо рассказали, что она была почти ребёнком, пятнадцать лет. Очень стеснялась себя и того, что родилась гномкой (вот, кстати, гномки, которых я успела узнать, были о себе очень высокого мнения, и совершенно справедливо). Страдала, влюбившись в эльфа, и мечтала стать похожей на него. И не подпускала к себе.—?Сожжение смертности она воспринимала, как обряд, который сделает её эльфийкой, и ей не противоречили. Отчасти так и есть. До этого она не хотела принадлежать возлюбленному, хоть и любила его, а он уважал её невинность. Во время обряда она осознала свою природу и покинула нас, что для Дайэрета стало тяжёлым ударом.—?Что с ним сейчас?—?Живёт в одиночестве. Горюет до сих пор.Мда. Не повезло мужику. Повздыхала и пошла спать.И только лёжа в постели вспомнила, что, когда самой было лет четырнадцать, снилось, что я родилась гномкой, и очень этим несчастлива. И влюблённость, внезапную и невозможную, светлого эльфа. Пущу, в которую он меня привёз, и радостную веру, что призрачное пламя сделает меня эльфийкой, и ждущее счастье. На этом сон кончался. Однако.***Спалось, как и предполагал ослепительный король, он же белобрысая сука, как в сердцах подумалось, плохо. После урока квенья вернулась досыпать и спала, пока в два не разбудила Мортфлейс, радостно сообщившая, что, если я хочу принять участие в церемонии встречи короля, то пора вставать и одеваться. И я встала, поплескала в лицо водой и оделась. Интересно же, что за церемония такая. Если б знала?— ни за что бы не пошла.Вьюга разошлась за ночь и посыпала возвращающихся снегом гораздо бодрее, чем встречавшие?— розовыми лепестками. Но король был доволен. Наверное, удачно съездил. Опять же, наверняка греет мысль о горячих источниках и тепле. Соскочивший с оленя Трандуил, доставая из-за пазухи горсть синих прозрачных звёзд, оказавшихся ожерельем, сдвинул тёплый плащ с моей шеи и холодными пальцами надел его. Камни были теплее пальцев, согретые им на груди. Шепнул:—?Меня греет мысль о горячей тебе.Засмеялся на ответное возмущение и вдруг напрягся. К нам подходил незнакомый мне эльф. Тот сказал что-то на квенья, и окружающие притихли. Трандуил ответил и кивнул немного вбок, куда тут же отошёл Рутрир и, двинув посохом, расчистил в сугробах полянку, зазеленевшую и покрывшуюся расцветающими подснежниками.Я обмерла, всё понимая. Несмотря на травку и цветочки, это было подготовкой к бойне. Позорно вцепилась в рукав Трандуила. Осторожно отдирая меня, он тихо сказал:—?Это вызов, богиня. Я должен ответить.Вцепившись сильнее, панически спросила:—?Но зачем насмерть? Почему нельзя до первой крови? Проигравший отступает, но остаётся жив? Не хочу так! —?приготовления были ужасны и безнадёжны, и особенно поражала обыденная готовность и деловитость присутствующих.Трандуил ответил со спокойным высокомерием:—?Проигравшему не нужна милость, и бой ведётся насмерть не потому, что богиня кровожадна, а потому, что легче умереть, чем отдать,?— и стоял, ожидая, что я отпущу его. Было понятно, что ничего сделать нельзя, но я медлила, на что-то надеясь. Подошедшая Силакуи обняла за плечи и мягко заставила отцепиться. Трандуил двинулся в круг, где уже ждал незнакомец.Спросила у Силакуи непослушными губами:—?Кто это? Я его даже не видела никогда.—?Ты вчера спрашивала про него. Это предыдущий твой консорт. Дайэрет.—?Зачем он?Если даже он убьёт короля, я не захочу его видеть.—?Ах, не думаю, что он надеется убить. Просто кто-то танцует, чтобы вспомнить, а кто-то?— чтобы забыть, — пробормотала Силакуи.?— Не отворачивайся, улыбайся. Ты богиня, они сражаются и рискуют бессмертием ради твоей улыбки.Какая улыбка, мне бы в обморок не упасть!—?Держись. Дыши глубже и улыбайся, сейчас это важно.Чортовы алиены! И я, как могла, собралась духом.