Глава 2 (1/1)

Пробуждение оказалось не столь же приятным, как засыпание. Поначалу Ллот с испугом подумал, что успел ослепнуть – открыв глаза, он увидел только тьму, без малейшего проблеска света. Уже после пришло ощущение повязки на лице, но, потянувшись её снять, он с удивлением понял, что и этого не может сделать. Руки кто-то сердобольный надежно привязал к спинке кровати. Или к чему-то на стене, честно сказать, Довакин как-то не утруждал себя пристальным разглядыванием того, на чем собрался спать.

- Матерись.

- Блять, - опешив от таких указов, послушно брякнул Ллот. Испугаться по-настоящему пока не получалось. Довакин усиленно ерзал, пробуя высвободиться, или хотя бы сдвинуть повязку, потираясь щекой о собственное плечо. – Пойдет или еще? Какого хрена?..- Не слышу вдохновения. Этот тест не пройден, - едва ли не с сожалением констатировал голос. На подбородке сжались пальцы, жестким рывком заставляя прекратить пытаться снять повязку, щеки коснулась легкая пощечина. – Без глупостей.

- Руки не распускай, – возмутился Ллот, отдергивая голову, одновременно на слух лягая темноту. Темнота увернулась с плохо скрываемым смешком. – Ты, ты… кто такой? Откуда взялся?

На ум сплошь приходила нежить и некроманты. Но нежить разговорами не балует. Некромант?.. Новичок, желающий попрактиковаться на свеженьком трупе. Или безумец, бродящий по глуши с чистенькими повязками для глаз. Ллот бы назвал это похожим на дурной сон, но последнее время вся его жизнь была вот таким дурным сном. Разве что все гадости там делали фалмеры…- Ты случайно не фалмер, нет?- Во всем виноваты фалмеры. Всегда. Запомни это, дружище, - смешок раздался снова. – Но это не твой случай.

- А что мой случай? – осторожно поинтересовался Ллот, вспоминая, как далеко валяется мешок с вещами. При должном вдохновении пинком можно было активировать какой посох призыва… Или хотя бы попытаться.

- Ты правда хочешь это знать?..

- Ну нет, что ты, я тут лежу связанный и мне абсолютно все равно, с чего бы это, - сарказм, приправленный ядом, можно было загребать руками. Вместо этого чьи-то руки почти нежно погладили Ллота по груди, а потом не очень нежно разорвали рубашку. Ладони вместо кинжалов и клыков показались чем-то куда более необычным, чем например дракон, помогающий старушке поймать вора с ее сумочкой. – Имущество-то не погань, хорошая рубашка была, нравилась мне…- На твоем месте я беспокоился бы не о рубашке.

- Я могу еще о яблоках поволноваться, - в ладони медленно и едва заметно разгоралось пламя огненной стрелы. ?Не попаду по этому гаду, так хоть дом подожгу…? - У меня в сумке есть такие красненькие, наливные, вдруг ты их сопрешь?.. Или вот золото. Но я не буду возражать, если ты его возьмешь, развяжешь меня и мы мирно разойдемся.- Яблоки, печеные на костре, мне совершенно не нравятся, - спокойно заметил голос и лица коснулся потрескивающий мороз. – И мне бы не хотелось тебя полностью обездвиживать. Полено, оно какое-то вовсе не соблазнительное, а именно им ты в этом случае будешь.

- Я в принципе не соблазнительный. Я же Довакин, всегда в крови врагов, потрясаю костьми драконов и кричу непотребности, - Ллот постарался вжался головой в сбившуюся твердую подушку. Огонек в ладони потух. Что-то подсказывало, что в случае пожара он тут и останется…- Тест на непотребности ты уже завалил.Мороз благополучно убрался и обнаженной груди, вызывая мурашки, коснулись теплые пальцы. Нежные подушечки указывали скорее на представителя аристократии, чем на злобного некроманта. Хотя, кто сказал, что аристократия не бывает злобной?..- На кровь врагов еще нет, - заметил Ллот, попытавшись от пальцев уйти, без особого результата. Если не считать результатом то, что оные переместились на живот. - Что ты делаешь, задери тебя медведь?..- Считай меня орудием, исполняющим чужую месть.

- Участия орудий я не заметил, - саркастично фыркнул Ллот. - Чья это месть? Тебе приказали загладить меня до смерти?- Еще одно слово… - договаривать неизвестный не стал. Склонился, легко касаясь носом шеи. И со смешком уточнил: - Мылся давно?- Тебе-то какая разница? - непривычная ситуация казалась практически абсурдной, и Ллот нервно хихикнул. - В Скайриме обитает страшный мститель – Гладильщик…- Видят боги, я не хотел, - вздохнул голос, а в рта коснулись пальцы, раздвигая губы и фиксируя челюсть. Возмутиться Довакин не успел.Быть парализованным – удовольствие ещё то. Тело замирает, возомнив себя статуей, и пошевелиться хоть как-то кажется невозможным. И противиться тому, что некая неизвестная личность со вкусом и явным опытом вставляет тебе в рот кляп, не получается совершенно. Как не старайся заставить мышцы двигаться, они потеряют свою каменность лишь после спада действия заклинания. А там и вытолкнуть кляп изо рта все равно не получится.И не получится озвучить свой гнев, когда неизвестный нагло сдерет с тебя штаны, поглаживая золотистую кожу бедер, и со все тем же смешком, вызывающим скорее мурашки по хребту, чем желание посмеяться вместе с ним, заметит:- Судя по всему, всё-таки давно…Возмущенное мычание сквозь кляп все же пробилось. Мылся Довакин не далее как сегодня утром, перед тем как отправиться на поиски злосчастной хижины. Вот уж чего он в этом походе не ждал, так это домогательств. Месть? Но он сам никого никогда не насиловал. В здравом уме и трезвой памяти так точно. Но и вино он потреблял исключительно в бою, а после, как правило, живых и желающих мстить не оставалось. Ллот сжал колени, лихорадочно ища пути побега. Хоть бы повязку сдвинуть удалось, пока этот психопат занимается невесть чем.Увы, если Довакин во что-то вляпывается, то со всем размахом, этому Довакину причитающемуся. Повязка, что кляп, держалась надежно, как приклеенная, выдавая профессионала своего дела. Ни крикнуть, ни увидеть, ни руки освободить – как-то не думал Ллот, что когда-нибудь придется пытаться выбраться из плена. Особенно, когда колени с силой раздвигают, а на пах льётся что-то, очень похожее на вязкое масло. Размазывая оное меж ног Довакина, спускаясь пальцам к ягодицам, неизвестный вздохнул:- Тяжелая у меня работа… зато платят хорошо.

Теперь Ллот знал, куда следует лягаться. Что и постарался сделать двумя ногами сразу, начиная действительно бояться. Его пытались убить, стереть в порошок, казнить, сжечь, заморозить, сожрать, но никак не трахнуть. Тем более, столь возмутительным образом, уворачиваясь от кары.- Прыткий. Мне нравятся такие женщины, - с ноткой одобрения заметил неизвестный, и, с силой разводя ноги снова, устроился меж них. И не лягнешь, и не пихнешься, если только не самым сокровенным. – Ничего личного в этот раз. Не мешай мне, и, быть может, тебе даже понравится.

Когда во рту появляется кляп, обстоятельства чудесным образом так и провоцируют на то, чтобы что-то сказать. Например, возразить, что он далеко не женщина, и, вероятно, незнакомый психопат смотрел в район прямого доказательства, пребывая от него в непосредственной близости. А еще Ллоту хотелось истерично возмутиться: ?Этот раз?! Да это последнее, что ты делаешь в своей жизни!?. В голове не укладывалось, как изнасилование можно назвать чем-то не-личным. Да и какая это месть, если может понравиться?..Хаос мыслей спал тогда, когда тело снова опутало заклинание. В этот раз это была не парализация, а расслабление, и Ллот бы предпочел парализацию. В парализации тело напоминало камень, и расслабиться для того, чтобы незнакомец совершил своё темное дело, не получилось бы ни под каким видом.Теперь же у Довакина не было шансов протестовать ни против пальцев, раздвинувших ягодицы и почти нежно проникнувших внутрь, для краткой подготовки тела. Ни против чего-то большего…

Если столь странная месть была выбрана в пользу унижения, у заказчика получилось. У дракона на рогах, на прогнувшейся от двойного веса кровати Ллота насиловал неизвестный мужик… Куда уж хуже? Довакин, герой, спаситель – пустые слова, но они оставили отпечаток в душе, заставляя держать спину прямо и отчасти - идти вперед. Сложно не прислушаться, когда каждый второй смотрит на тебя с восхищением, а каждый первый с лестным недоверием. И после этого Ллот и в страшных кошмарах не мог представить, что с ним может случиться что-то вот такое. Грязное и обыденное для этих варварских земель. И понравиться такое совершенно точно не могло. Ллот постарался сконцентрировать внимание на чем-то другом. Хотя бы на впивающихся в узкие запястья веревках, или на сквозняке. Наверно, на улице снова пошел снег, запрятав прекрасное сияние неба… Уже было утро? Или ещё была ночь?..Думать катастрофически не получалось. Оставалось только мысленно материться и надеяться, что плакать – это по-мужски, а извиваться – так тем более.

Уже после, когда неизвестный закончил и с кратким смешком отстранился, хотелось выть и всё так же материться. В комнате зашуршало, плеснула вода. Мужчина приводил себя в порядок, надевал доспехи. Скрипнула кожа, там прозвенела металлическая деталь.

- Надеюсь, больше не увидимся. Контракт исполнен.

Заклинание парализации почти стало привычным. Нож коснулся запястий, но всего-лишь перерезал веревку. Когда Ллот подорвался на кровати, срывая с себя повязку, в хижине, конечно, уже никого не было. Только на столе лежал одинокий септим, а рядышком – цветок голубого горноцвета.

В порыве беспомощной ярости Ллот со стонущим рычанием смял этот цветок, торопливо натянул штаны, схватил лук и выбежал за дверь. Чуть не упал на первом шаге от боли и непривычного дискомфорта, неловко прохромал пару следующих, но когда уличным морозом обожгло влажные щеки, уже вновь выпрямился. Хлопья снега уже спешили замести и без того легкие следы… Довакин ударил кулаком в хлипкую стену до боли в запястье, прижался к гниющим бревнам лбом. Этому гаду помогало небо и сами боги. Но даже последние его не спасут. Еще пара десятков метров вверх в горы – и слезы бы точно замерзали прямо на щеках.