Better (1/1)

Потому что я наконец выбрался,И в итоге мы сбиты с толку.Да, иногда так лучше.Я должен отпустить, чтобы твоё сердце не разбилось,Потому что я люблю тебя.Хотя бы раз выслушай меня.И он слушает. Всё, что он может сделать?— это запустить свою очередную хайповую трансляцию, включить песню с бешено колотящимся сердцем, потому что он слишком долго не слышал от него ничего. Он включает, но всё, что он имеет право показать?— это несколько взглядов в камеру, несколько улыбок, пара улюлюканий и фразы: ?Отлично звучит! Мне нравится!? Он бы сделал так в любом случае, потому что он на самом деле не слышит ничего кроме битов и мелодии, он с трудом разбирает слова. Он обязательно переслушает песню позже, и даже техника не выдерживает: как назло, музыка прерывается, и кажется, может, это знак, и не нужно сейчас, на виртуальных глазах у тысяч зрителей, но интернет-соединение восстанавливается, и он снова слышит знакомый голос.Можем ли мы спасти любовь?Всё, на что он способен прямо сейчас?— это сделать несколько движений головой, пританцовывая. Ему нужно чуть больше людского земного времени, чтобы осознать. В смысле, он уже всё понял. Двадцать пятое число. Какие тут к чёрту непонятки? Он знал всё ещё до того, как тем же вечером смог наконец посмотреть клип, разбирая каждое слово по буквам, думая про себя, не сошел ли он с ума, не мерещится ли это ему, не спит ли он сейчас, а если спит?— кошмар ли это или хороший сон?Нам не суждено было быть вместе, мы слишком разные,Как непарные перчатки, но мне неприятно это признать.Слишком много времени прошло. Слишком долго. Ждал ли он? Надеялся ли он на что-то? Продолжает ли надеяться сейчас? Да. Определенно да. Сознательно, бесповоротно. Он даже не собирается это всё отрицать. Слишком громко. Он знает, что он сделал это для него, и это слишком очевидно.Конечно же, мы вернёмся,К чему бы нам всё рушить?Мы увязли в чувствах и всё переосмыслили,И теперь ты хочешь знать имена.Он не давил в себе чувства, никогда. Не говорил вслух, но они говорили в нём. Эти чувства даже не спали, чтобы теперь вновь проснуться. Они просто всегда были. Как четвертая стрелка на его руке. Но он не мог. И всё ещё не может. Он не боится навредить себе. С этим связано слишком много людей, и кроме него само, еще и тот, чью песню он слушает, к чьему изображению на экране прикасается пальцами, к заметной метке ?25? на шее, в чьи глаза пытается всмотреться, хотя так боялся этого всего этого все эти годы, чтобы не сорваться, и это?— пока всё, что он может. Он не знает, посмотрит ли он эту трансляцию, уловит ли фальшь, потому что слова давались ему с большим трудом, он не может ему ни позвонить, ни написать, сказать, шутя, что в песне даже нет указания гендера, кому поется. Потому что всё, что нужно от него?— это играть свою роль и ждать. Как бы больно ни было все эти годы и как бы больно не было прямо сейчас.Я смотрю, как ты плачешь.