5 (1/1)

Следователь прибыл лично из уважения к Аямаро; тем не менее, в деле им не было допущено ни малейшего небрежения. Мужчина лет сорока подробно расспросил Кюдзо о случае в ремесленном квартале, постепенно подобравшись к роковым словам о землетрясении, при должном усердии воспринимающимися крамольным намеком на подготовку государственного переворота. Кюдзо внимательно слушал и отвечал "нет", хорошо понимая, что их слышало более двух дюжин человек. Он сказал бы "нет" в любом случае, твердо уверенный, что не было в словах Хёго ничего, за что его следовало предать смертной казни; на этой почве они с Хёго заочно сошлись и ощутили взаимную симпатию.Следователь оказался в затруднительном положении: свидетели отрицали написанное в анонимном донесении, подследственные не признавали вину; вместе с тем разбирательство затрагивало дом высокого чина, что требовало особого тщания в установлении невиновности. Убедившись в бесполезности отдельных расспросов, он свел Кюдзо и Хёго вместе.– Этот господин упоминал при вас Столицу?– Нет.– Упоминал великого Амануси?– Нет– Вы слышали, что он говорил о сотрясении земных недр?– Нет. – Он же сказал, ничего не слышал, ничего не видел. Горожане могут болтать, что им вздумается. На окраине крикнут, кошка рыбу утащила, чиновникам донесут о нападении тигра на рыбаков. Разве колыхнут те слова даже малую ветвь в Столице?– Так значит нет?– Нет.Закончив, следователь высказал неожиданное желание пообщаться с домочадцами усопшего мастера, перечислив их пофамильно. Сошлись на том, что выезд состоится как можно скорее. Тессай, едва услышав о том, направился в дом, где проживали наемники, приказал Гоглу немедля собрать шестерых мужчин и обернулся на звук отъехавшей дверной створки.— Тессай-сан, скоро ли мой выезд в ремесленный квартал? – с важным видом спросил Укё. – Я бы не хотел откладывать это дело первостепенной важности.Тессай поклонился.– Когда пожелаете.– Тогда я желаю ехать с вами сейчас, – постановил Укё. Тессай, не ждавший препятствий, с досадой перекатил трубку в угол рта.– Господин Укё, это не в вашем праве.Гогл, щадя чувства начальника, вернулся, остановился в трех шагах, словно забыл получить разъяснения и ожидал своей очереди заговорить. Укё побаивался бандитского вида наемников и обычно торопился свернуть разговор; сейчас он остался на месте: свою чашу страха он на время вычерпал до дна.– Не в моем праве? Тессай-сан, мой дорогой, уважаемый Тессай, не дело начальника охраны договариваться с мастерами. Отец доверяет вашей добросовестности всецело, вы, верно, привыкли решать его дела и подумали, что мое участие формальность. Очевидное недопонимание. Эту работу отец поручил мне, и я собираюсь выполнить ее сам. Не смейте брать на себя исполнение моих обязанностей. Я вас об этом не просил.– Иди, выполняй, – велел Тессай Гоглу. Когда б оставался малейший шанс на неудачу, он без сомнений выбирал жизни своих людей, а не чужих. Укё, почуяв пренебрежение собой, надменно выпрямился, предательски заалел мочкой уха, не тронутого белилами – видно, никто достаточно внимательный не советовал ему распускать длинные волосы вперед. Отчасти это расположило к нему Тессая: тот инстинктивно не питал доверия к людям, что в волнении бледнеют подобно мертвецам. Самурай в раздумьях вытянул изо рта мундштук с застарелыми засечками от зубов, выбил горячий пепел об ладонь, привычно не чувствуя жара. Он мог понять и даже одобрить стремление Укё видеть последствия своих действий, но не понаслышке знал, как долго подчас приходится о том сожалеть.– Ваше присутствие не обязательно, – мягче промолвил он, все же Укё не был его подчиненным. – Можете получить все известия после моего возвращения.– Ждать удел женщин, – довольно сказал Укё, – едем. Я должен там быть.Он мечтательно улыбнулся, облизнул губы, и в глазах его метнулось что-то мутное, царапающее, как речной песок. Тессай невольно насторожился. Ожидаемое зрелище, по его разумению, навек отвращало от необдуманных поступков, но что если Укё подобная расправа придется по вкусу?Он не желал быть тем, кто выпустит наружу чужих демонов. Укё тем временем не терпелось опробовать выдуманное им мирное разрешение дела на практике. Он готовился опередить действия Тессая и заранее предвкушал победу, не церемонясь в средствах. Как говорил Аямаро: победителей не судят.Еще как судили. Столь прямо высказанные упреки сразу после признания заслуг Укё слышал только от родного отца, когда был тому небезразличен. Он был так поражен, что навеки отдал Тессаю часть своей души, и ни разу не случилось ему впоследствии о том пожалеть.***Кюдзо ожидал решения в отдельной комнате. Лишний раз к нему старались не входить, но Укё, с победой вернувшемуся от ремесленников, правила были не писаны.Укё юркнул на коленях в низкую створку, сияя торжеством.– Дело улажено, – сообщил он.– Я свободен?– Нет еще.Кюдзо в недоумении повернул голову. Неужели?..– Шучу. – Укё, все еще стоя на коленях, вытащил карт-ключ. – Просто хотелось посмотреть на это выражение лица. Протяни руки. Он отпер широкие наручники и неожиданно, опустив руки на плечи Кюдзо, заглянул ему в глаза.– Я не в силах ломать человека, – мягко произнес он. – Для этого я недостаточно храбр... быть может, пока недостаточно силен духом.Поцелуй был слаще свежего запаха сакуры, принесенного порывом ветра.– Ни к чему не обязывает, – чарующе улыбнулся Укё и поднялся. Кюдзо в смятении остался сидеть на татами.Из-за двери показалась голова Укё, который лукаво прижал тонкий палец к губам таким жестом, что щеки Кюдзо полыхнули жаром.– Шшш. Никому не говори. Пусть это останется нашим маленьким секретом.Преграды рухнули в единый миг, оказавшись призраком его собственного смятенного разума: невозможного нет. После долгих бесплодных блужданий во тьме Кюдзо с небывалой ясностью прозрел направление своего пути, и на душе у него стало легко.