Традиции (2: Льюис/Нико) (1/1)

Они всегда были странными, даже по меркам их валирийских предков и воспитавшего их Эссоса, хотя и Нико и предпочитал говорить ?необычными?. Льюис насмешливо фыркал?— суть не менялась от того, в какие слова они это обличали,?— но принимал без раздумий и сомнений каждое предложение, выраженное в молча протянутой руке Нико.Это было одной из их традиций, их личных привычек, знать о которых они бы не позволили никому. Как и когда это случилось впервые, уже не помнил ни один из них, но Нико подозревал, что всё началось в одной из тех маленьких безбожно дешёвых и никчёмных таверн какого-то из вольных городов. Больше похожих на бордель, чем на подходящее для спокойного ночлега место, погрязшее в грязи, стонах и криках, в которых они снимали самые маленькие комнаты за гроши, заработанные от показа их тогда ещё совсем маленьких дракончиков на ярмарках, где люди развлекались просмотром уродцев. Нико не любил вспоминать о тех временах, но это было частью их истории, было тем, что создало их такими, какими они были, и забывать об этом?— и о том, что было рождено между ними тогда?— было бы глупо. Тогда Милосердная и Ртуть жили вместе с ними каждую минуту, и Нико с Льюисом боялись выпустить их из виду даже на мгновение, пока их дети ещё были беспомощными и беззащитными. Сейчас их драконы могли бы сжечь всю Королевскую Гавань, пока Льюис и Нико завтракали в своих покоях на Драконьем камне, а потом вернуться к ним, чтобы получить свои положенные утренние почёсывания.Сегодня Льюис пришёл за Нико, закончив все свои совещания с их союзниками и командующими, молча протягивая руку, чтобы помочь ему встать из-за стола, за которым Нико опять изучал какой-то толстый талмуд, выискивая непонятно что. Нико взглянул на него из-под ресниц и вложил свою ладонь в его в тишине; им не нужны были слова, чтобы понимать, что время для ритуала пришло.Им пришлось расцепить руки, пока они шли бок о бок мимо снующих по коридору гвардейцев и рыцарей, не желая делать известным то, что должно было быть личным, и они оба с трудом смогли сдержаться, пока не дошли до пещер с тёплыми источниками недалеко от берега, которые облюбовали их драконы как гнездо.Милосердная встретила их у самого входа, обдав облаком тёплого пара, и осторожно ткнулась носом в Льюиса, едва не сшибив его с ног. Она смотрела на них с любопытством большим чёрным глазом, отливающим в глубине чем-то фиолетовым, так похожая на своего отца в этой постоянной беспокойной любви к вниманию. Милосердная проводила их вглубь пещеры, тщательно обнюхивая каждого и выдыхая на них клубы горячего дыхания, чтобы избавить их от всех лишних, по её мнению, запахов. Она позволила им заняться друг другом, только когда Ртуть, лишь мельком коснувшийся Нико мордой в знак приветствия, отвлёк её, мягко прикусив длинными клыками плотную чешую где-то у основания шеи.Они заняли свои места в глубине пещеры, друг напротив друга. Пахло солью, минеральной тёплой водой в источниках и свежим ветром, полуденный яркий свет едва проникал сквозь далёкий проём в сплошной скальной породе, едва освещая их, но они не озаботились свечами, довольствуясь полутьмой и приятным теплом, исходившим от окруживших их плотным кольцом раскалённых тел драконов, переплётшихся в странных объятьях. Льюис раздевался сам, Нико?— тоже, они скидывали тяжёлые королевские одежды прямо на землю и камни, глядя глаза в глаза, пока не осталось ничего, что могло бы скрыть их, пока не осталось ничего, кроме них самих?— обнажённых, настоящих, бесхитростных. Их обнажённые стройные тела слабо мерцали в бледном холодном свете, и Нико жадно рассматривал смуглую подтянутую фигуру Льюиса, всегда слишком ненасытный и голодный до визуальной эстетики живых картин. Нико был уверен: его брат достоин величайших полотен и гобеленов, его победы и поражения, то, как он красив, когда, оседлав Милосердную, проносится нам полями развязанных ими баталий, над флотом их кораблей, приветствуя их войска.Льюис потянулся, явно красуясь, и всё наваждение спало с Нико, заставив его проницательно хмыкнуть, когда Милосердная, повторяя движения Льюиса, изогнула шею, выгибая голову, подставляя нежную чешую под мощной челюстью под прикосновения потянувшегося к ней Ртути. Льюис всегда на виду, всегда драматичен?— Нико иногда думал, что, если бы они не решились идти войной на весь Вестерос, если бы остались жить затворнической жизнью в Вольных городах, Льюис бросил бы его ради жизни театрального актёра. Но сейчас они оба здесь, и Нико не хотел думать о тех печальных исходах, которые могли бы их постичь.Он не выдержал первым, перешагнув бесформенную кучу тканей под ногами, подошёл вплотную к Льюису, протянув руки, чтобы скользнуть ладонями от его кистей к предплечьям, наслаждаясь ощущением чуть шероховатой кожи и упругих сильных мышц, пока Льюис, обхватив его за талию, прижал его плотнее к себе. Он потянулся к его губам, вплетя пальцы в платиновые длинные волосы Нико, целовал плавно и медленно, распаляя огонь в них, прежде чем эта страсть овладеет ими, заставив опуститься на землю.Они целовали друг друга до бесконечности долго, влюблённые в чувство соприкосновения их губ, в то, как ощущались их сжатые влажные разгорячённые тела, как они откликались на умелые ласки и любовные прикосновения. Льюис всегда был громче и откровеннее из них двоих, и его глубокие низкие стоны наполняли пещеру, смешиваясь с шумным тяжёлым дыханием Нико и утробным ворчанием драконов. У Милосердной и Ртути любовь другая, хотя в чём-то похожая на их,?— куда более семейная и платоническая, такая, какая могла бы быть между братом и сестрой, какая могла бы быть между Льюисом и Нико, если бы они не пошли дальше, чтобы добиться всей возможной близости.Нико опустился перед ним на колени, глядя из-под белых ресниц яркими голубыми глазами, в которых отражались все его мысли и чувства, и иногда Льюис задумывался, как с такой открытостью и искренностью Нико мог быть таким искусным лжецом. Но всякие мысли исчезли из его головы, когда Нико склонился ближе, прикрыв глаза, и коснулся губами его бёдер и густых тёмных волос внизу живота, заставив думать только о том, что перед ним на коленях, обхватывая его член влажными розовыми губами, стоял будущий король Вестероса, пока их драконы, с тихим шорохом чешуи сплетались вокруг них в плотное кольцо горячих сильных тел.—?Покажешь мне, что такое королевская милость, ваше величество? —?Нико вскинул бровь, отстранившись на мгновение, будто не способный достаточно долго сдерживать свой острый язвительный язык. Льюис фыркнул, позабавленный этой очевидной чушью, но кивнул, убрав с его лица упавшие длинные белые пряди.—?Если тебе так хочется, ваше величество,?— Нико широко улыбнулся, щурясь от удовольствия, так что его яркие глаза терялись в тонких щёлках глаз, и Льюис чувствовал, как от этой улыбки у него замерло сердце, прежде чем зашлось в неровном отвратительно быстром ритме, когда Нико, обняв его бёдра ладонями, обхватил губами возбуждённый член Льюиса, глубоко приняв его в свой восхитительный влажный рот.Льюис несдержанно стонет, его разум едва успевает осознавать происходящее, для него слишком много всего, и в этом главный смысл их маленького ритуала: полная беспомощность перед охватывающим безумием, обнажённость их мыслей и желаний друг перед другом, какофония звуков и ощущений. Льюис слышал, как вокруг них, громко утробно урча где-то за мощными грудинами, ворочались гигантские драконы, вторя их неторопливым движениям в своей особенной манере, как вдалеке, создавая глухое эхо под сводом пещеры, разбиваются о берег буйные волны встревоженного Узкого моря; чувствовал, как впивались в стопы острые мелкие камни, как жар внутреннего огня Милосердной и Ртути окружал их плотным коконом какого-то магического тепла, как шелковистые волосы Нико слабо щекочут его ладонь и перепутавшиеся с золотистыми прядями пальцы… Как Нико, лаская и с силой сжимая пальцами его ягодицы, облизывал и целовал его член, то выпуская полностью, чтобы прихватить губами выступающую вену, то беря его так глубоко, что практически утыкался носом ему в пах.—?Остановись.Льюис не уверен, что Нико расслышал его отчаянный шёпот сквозь бесконечные громкие стоны. Нико отстранился, оставив на влажной алой головке члена несколько последних поцелуев, и вперился в него острым взглядом, подчиняя одними глазами, напоминая, что даже сейчас, стоя обнажённым на коленях в плотном кольце драконьих тел в богами забытой пещере, с распухшими влажными губами, такими восхитительно красными от усердия, он всё ещё был будущим королём. Он всё ещё был тем, кто умеет властвовать над людьми.—?На колени,?— от его хриплого голоса Льюис вздрогнул, подчинившись беспрекословно, только во время их ритуалов позволяя Нико брать над ним полную власть. Драконы склонили головы и чуть распахнутые крылья ниже, следуя их движениям и отделяя их от всего мира, как только Льюис встал наравне с Нико, тут же обняв его ладонями за шею и притянув к новому поцелую, на который Нико с готовностью ответил, прижимаясь к его телу.