Часть 3 (1/1)

Белый туман стелился по земле, медленно подбираясь к моим ногам. Создавалось впечатление, что я стою посреди зимнего поля, окутанный шлейфом снежной бури. Первое что я почувствовал ― холод, пробирающий до костей. Внезапно белая пелена рассеялась, и я смог осмотреться вокруг. Летняя степь. Но почему так холодно? Легкий ветер подхватывал полевые травы и редкие цветы, и они всё больше напоминали мне неспокойные морские волны. Но что мне показалось странным ― абсолютная тишина. Я не слышал ни дуновения ветра, ни шелеста трав, ни сверчков. Что там дальше? Я неспешно пошёл вперёд. Высокие тонкие травы доставали мне до пояса, но идти было легко, а по пути я проводил руками по цветам, которые были наиболее ближе ко мне. Я всё шёл, а степь не заканчивалась, казалось, она безгранична, у неё не было ни конца, ни края. Я смотрел вперёд и сразу не заметил, что цветы на ощупь стали не такие, как были до этого. Переведя взгляд вниз, я резко убрал руку. Вместо нежных лепестков передо мной были безжизненные кладбищенские цветы. Оказалось, что вся степь была в этих цветах. Меня это испугало, и я побежал вперёд. Вечер угасал, стремительно темнело, и я уже было подумал, что потерялся. Не переставая бежать, я пытался разглядеть вокруг хоть какой-либо ориентир. Вскоре вдалеке мне показались какие-то очертания. Подбегая ближе к тому, что я заметил, мной всё больше овладевал страх. Это была могила. Одна-единственная могила среди всей степи. На ней было выгравировано до боли знакомое имя. Этого не может быть. Просто не может быть! Опустив взгляд, я увидел на могиле огромную змею. На вид она была опасной и, вероятно, ядовитой. Я попятился назад, но змея приближалась ко мне всё ближе и ближе. Между нами оставалась совсем небольшая дистанция, до моей смерти оставалось всего мгновенье ― и вдруг я проснулся, вскочив на кровати. В комнате было темно, у открытого окна поднималась от ветра штора. Вытерев холодный пот, я отыскал телефон. 3:57. И приснится же такое. И к чему это было вообще? Обычно мне снится всякий несусветный бред или то, что я забываю сразу же после пробуждения. Но в этом случае всё было иначе, картинки из сна стояли у меня перед глазами. Да и сон был весьма реалистичный, у меня до сих пор сжималось сердце от того страха, который я испытал, когда на меня хотела напасть змея. Что это значит? К чему была его могила? Сильный ветер, ворвавшись в комнату, опрокинул будильник и тот, рухнув с подоконника, наделал много шума. Я встал с кровати и заметил, что уснул в одежде. Закрыв окно, я переоделся и лёг в кровать, укрывшись одеялом. Надеюсь, утром я забуду этот жуткий сон.Этой ночью я не мог уснуть на протяжении нескольких часов. Ворочаясь в кровати, я всеми силами пытался расслабиться, но от этого легче совсем не становилось, наоборот ― я всё больше думал о том кошмаре. Ближе к утру я смог уснуть. Почему мне приснилась именно его могила? И почему там была змея? Может быть, она - хранитель захоронения? Нет, нет, это же бред чистой воды. Я развернул тетрадь на середине и на чистом листе стал чертить какие-то замысловатые линии. На уроках я со всех сил старался не уснуть, но усталость уверенно брала своё, и мне казалось, что я вот-вот упаду со стула, а вместо того, чтобы потом подняться, я так на полу и усну. Вдруг меня осенила гениальная мысль. А что если этот кошмар был спровоцирован нахлынувшими эмоциями от признания Анны? Выглянув из-за Шнайдера, я посмотрел на третий ряд и нашёл взглядом девушку. Она была такой, как и обычно, в повседневной одежде, внимательно слушала учительницу. Ничего не изменилось? А как же вчерашнее её перевоплощение? Может, это тоже был сон? Нет, невозможно. Это была реальность. Точно.— Что, прям так и сказала? Ну ты даёшь!Шнайдер был удивлён, как никогда. Тилль задумчиво смотрел в одну точку. Конечно, я рассказал им всё, что произошло вчера.— А ты что ответил? ― После долгого молчания спросил Линдеманн.— Да что я ей скажу? "Извини, ты не в моём вкусе"? Не нравится она мне. Я вижу в ней только друга, и ничего большего быть не может.— Тогда нужно её вежливо отшить, ― подал блестящую идею Шнай.— Ну, не отшить, а сказать всё так, как оно есть.Я понял, что ребята правы. Нужно увидеться с ней и поговорить, иначе потом всё так запутается ― за год не разгребёшь. Сегодня же нужно уладить это дело.Мелкий дождь постепенно покрывал весь ковёр из пожелтевших листьев. Капли стекали с крыш, создавая своего рода красочные фонтаны. Постепенно угасал запах сухого камня, ему на смену приходили запахи влажной земли и травы. Я стоял под крыльцом, кутаясь в своё не очень тёплое пальто. Капюшона у меня не было, зонт я сегодня тоже не взял, так как сегодня с утра я был сродни живому трупу ― вот как сказываются на человеке два часа сна вместо положенных ему по праву восьми. После разговора с Тиллем и Кристофом, я решил подождать Анну после уроков и проводить её до дома, по пути объяснив ей всё то, что я чувствую. Это показалось мне лучшим решением, на которое я был способен, но меня беспокоил один вопрос. Как она отреагирует на мой отказ? Предположений у меня не было ровно никаких. Я задумался, смотря на других школьников, которые спускались по ступенькам с крыльца школы.— Пауль, ты почему без зонтика?Я посмотрел вправо и увидел рядом Анну. Она держала в руках свой рюкзак и усиленно пыталась что-то там найти. Выудив из рюкзака зонт, она довольно улыбнулась.— Да я как-то не подумал, что сегодня дождь будет, ― ответил я. Действительно, весь день у меня голова была занята совершенно другим.— Тогда пошли со мной, я тебя провожу.Я кивнул и следом за ней спустился по ступенькам. Мы шли под одним зонтиком около десяти минут, не произнеся в адрес друг друга ни слова. Я всё никак не решался начать разговор, ведь чувствовал, что он просто не может закончиться ничем хорошим. Но я должен ей сказать. Собравшись с духом, я глубоко вздохнул.— Анна, я хотел тебе сказать кое-что, ― неуверенно начал я.— Да?Она повернулась ко мне, вопросительно глядя на меня.— Я о твоём признании. Я хотел сказать, что пока не готов к отношениям.Анна будто застыла на секунду.— У тебя есть девушка?— Нет, конечно нет.Я отрицательно кивнул головой. Такого вопроса вполне следовало ожидать.— Я ценю твои чувства, но я не смогу с тобой встречаться. Я вижу в тебе только подругу. К слову, прекрасную подругу, которая всегда готова прийти на помощь. Но я не чувствую к тебе того же, что чувствуешь ко мне ты. И я предлагаю остаться друзьями, так, как это есть сейчас.Девушка отвела взгляд вниз, было видно, что она расстроилась. Я что-то неправильно сказал? Казалось, ещё немного и она заплачет, но этого не произошло.— Я люблю тебя, Пауль. Просто знай это. Я согласна на то, чтобы остаться друзьями.— Спасибо тебе за то, что поняла меня правильно. Серьёзно, я очень благодарен тебе.Я всё сказал. Только она так огорчилась, что мне стало не по себе. Я знаю, насколько больно ранит безответная любовь, но то, как играют на этих чувствах, ранит куда больнее. Но я думаю, что она с этим справится. Время всё ставит на свои места. Со временем любая боль притупляется. Вскоре мы дошли до моего дома и, попрощавшись, разошлись в разные стороны. То, что не давало мне покоя, было решено. По крайней мере, один пункт из двух.Я уже взялся за ручку входной двери своего подъезда, как вдруг услышал звук быстро приближающихся шагов, хлюпающих по лужам. Обернувшись, я успел увидеть только человека в капюшоне. Он резко прижал меня к стене, своим предплечьем давя мне на горло. Я вцепился ему в руку, а после попытался ударить, но мои попытки не увенчались успехом. Задыхаясь, я трепыхался, как рыба на крючке у рыбака. В руке неизвестного блеснул небольшой складной нож. — Слушай внимательно и не дёргайся. Если ты решил подбивать клинья к Анне ― брось эту затею. Чтобы я тебя и близко с ней не видел. Сегодня я говорю с тобой по-хорошему, если ты меня ослушаешься — сильно об этом пожалеешь.Неизвестный немного приподнял капюшон, и я просто оторопел. Я увидел знакомые глаза. Он убрал руку от моего горла и, снова накинув капюшон, сложил нож.— Я надеюсь, ты всё понял. Ты же у нас хороший мальчик, верно?Он презрительно хихикнул. Меня захлестнула ненависть к нему, но лезть драться, учитывая, что у него есть нож, было бы самоубийством, и я просто стоял на месте, ожидая его дальнейших действий. К счастью, он развернулся и пошёл прочь, а я пулей забежал в подъезд, с невероятной скоростью преодолел несколько пролётов, и только закрыв дверь своей квартиры изнутри, я почувствовал себя в безопасности. Отмахнувшись от расспросов родителей о том, почему я бежал, я свалил всё на дождь и поспешно ушёл в свою комнату. Усевшись за письменный стол, я почувствовал, как дико у меня колотится сердце, то ли от того, что я убегал, то ли от страха. Я погрузился в мысли, которые были мне неприятны. Это были мысли о том, кто чуть не убил меня сейчас.Я ненавидел его, сколько себя помнил. Герман Гесс, местный задира и хам, он был именно из тех парней, которые любили, чтобы всё доставалось им легко. Об учёбе он не думал и учился хуже некуда, зато он был авторитетом чуть ли не у всей школы. Некоторые учителя даже побаивались делать ему замечания. Все были уверены в том, что из него будет отличный уголовник, что не пройдёт и пару лет после выпускного, как он сядет либо за убийство, либо за рэкет. Ещё с младших классов он выбивал деньги с детишек богатых родителей, и запугивал их так, что никто не смел жаловаться на него. У него была своя "банда" из таких же отбитых, как и он сам, лоботрясов. Назначая стрелку за школой тем, кто имел неосторожность перейти ему дорогу, или просто тем, кто на него посмотрел не так, как бы ему хотелось, он спускал на беднягу своих дружков ― своих цепных псов, которые верно охраняли своего короля и выполняли все его приказы, не задумываясь ни на секунду во имя чего они это делают. Сам он редко прикасался к жертве, только если сам хотел поразвлечься, избивая людей до полусмерти или пока жертва не потеряет сознание; он не любил марать руки ― зачатки преступника у него разрастались с каждым годом всё больше. Он получал всё, что хотел и не имел за это никакого наказания. Отнять у кого-то последние деньги, забрать какую-то вещь, отбить девушку ― всё это удавалось ему с чрезвычайной ловкостью. И теперь, как я понял, он захотел заполучить Анну, а я ему мешаю. Что ж, хоть мы с ней и не встречаемся, но она моя подруга и я должен ей как-нибудь помочь. Но что я буду делать? Проведя рукой по горлу, я нервно сглотнул.У меня назревают проблемы.