О любви (1/1)

Когда-то я мог думать лишь о том, как повезло Сане и как не повезло мне. Это началось еще в школе, когда я с отчаянной ясностью понимал, что хуже него. У меня не такая замечательная память, и чтобы выучить урок, который он знал наизусть уже через полчаса, я должен был просиживать за книгою несколько часов. У меня нет таких чистых и благородных отношений, как у него. Сперва с Кораблевым, который с детских лет стал для Сани старшим другом. А кем был я для Николая Антоныча? Лишь марионеткой… Затем с Катей, любовь к которой всегда была его удивительным счастьем. И, в конце концов, я никогда не ставил перед собой таких высоких целей, как Саня. Будто моя душа была слишком мелка для чего-то большого и чистого. Меня занимали лишь деньги, прибыль. А он совсем не думал о деньгах. Мы видели одно и тоже, но совсем, совсем по разному! Так по разному мы понимали жизнь, так по разному мы понимали любовь. Я любил, потому что… А он - просто любил. Катя… наш главный спор, который я готов был выиграть любой ценой. Катя… которую я не понимал также, как и Саню. Катя… которая никогда меня не любила. Но я добивался, я отчаянно добивался ее расположения. Мне казалось, что если Сани каким-то чудом не станет, Катя будет моей. Я выиграю! Я его переиграю!Я не понимал… я не понимал, что, если не будет Сани, не нужна мне будет и Катя, потому что не у кого ее будет отбирать. А Катя, именно Катя, кто она? Женщина, которой я не понимаю. Женщина, которая не понимает меня. Женщина, с которой мы настолько по-разному смотрим на жизнь и любовь, что она никогда не сможет мне стать настоящим другом. Как для Сани…Я не думал об этом, я изводился, был несчастен, бесконечно плетя какие-то интриги, и винил в своем несчастье Саню. Но - боже мой! - как я был глуп.Ведь все это время рядом со мной - может быть, проходила по соседней улице - моя любовь, только моя. Любовь, которая делала сердце светлее и чище, которая делала ненужными какие-либо интриги и ложь, потому что сама она была правдивой и искренней. В ней у меня не было соперников. Ради этой любви я мог бы поставить перед собой большие, светлые цели, я мог бы свернуть горы, только бы она знала, что ради нее я готов на все.Но она от меня ничего не требовала. Она вежливо улыбалась мне при встрече и протягивала руку. Я сжимал ее тонкие хрупкие пальцы… Катя всегда выдергивала руку из моей… А она была неизменно приветливой и понимающей. В нашу первую встречу мы пили чай и говорили об экспедиции "Святой Марии". Я тогда взял у Вышимирского бумаги, доказывающие, что Николай Антоныч был прежде не педагогом, а биржевым дельцом. Я надеялся с помощью этих бумаг женить на себе Катю. А с Нютой пил чай и беседовал лишь для того, чтобы расположить к себе старика, чтобы он проникся ко мне доверием и рассказал все, что знает, отдал бумаги.Но вскоре я так увлекся беседой, так засмотрелся в ее зеленые яркие глаза, немного грустные, но такие живые, что забыл обо всем: и об экспедиции, и о Кате. Мне хотелось просто сидеть там, в ее гостеприимном доме, пить ароматный чай из красивых, легких, как пушинка, фарфоровых чашек и разговаривать. Обо всем на свете!Ее интересовал я. Как я попал в детдом, как после детдома строил карьеру… Ведь никого прежде это особенно не волновало. Что был я в сравнении с Саней Григорьевым, историю которого знали все!А Нюта с таким вниманием слушала меня, так нежно и немного грустно улыбалась и один раз ободряюще погладила меня по руке теплыми пальцами. Потом она дала мне книгу по экономической теории. Ее тоже интересовали финансы, и она вовсе не считала, что деньгами интересоваться постыдно или мелко. Напротив, она думала, что финансы - это целый мир, захватывающий и интересный, если только вглядеться в него. Ничуть не хуже Саниных слепых полетов и всего того, что составляло его профессию. Не менее нужны финансисты, чем летчики. - Просто финансисты, к сожалению, реже становятся героями. - Сказала она.После этого разговора я вернулся домой, будто другим человеком. Я перестал терзаться тем, что меня волнуют деньги. Я с увлечением прочитал книгу, которую дала мне Нюта. Это была замечательная книга о том, каким образом и на основе чего построены финансовые системы различных государств, и уже распавшихся, и существующих поныне. Жаль, что тогда я не понял в чем дело. Катя, Саня, экспедиция, соперничество… все это слишком крепко засело во мне. И на какое-то время я забыл о Нюте. Я ходил к Сане в гостиницу, чтобы предложить ему уехать в обмен на бумаги, взятые у Нютиного отца, и выдержал безобразную сцену, которую Саня учинил, пригласив Николая Антоныча. После этого я возненавидел Саню, кажется, в сто раз больше. Когда его, наконец, отозвали из Москвы, мне почти физически полегчало. Но тут пришла Катя. Я не поверил своим глазам и решил, что она пришла, чтобы помириться - случилось какое-то чудо! Но, разумеется, это было не чудо. Катя пришла лишь для того, чтобы еще больше унизить меня. Я был раздавлен после ее ухода и, действительно, хотел убить себя. Но раздался звонок телефона, который изменил все.- Здравствуйте, Миша, - прозвучал в трубке чудный мелодичный голос с едва заметным французским акцентом, - Надеюсь, я вам не помешала. Это Нюта Вышимирская.- Нет, нет, не помешали. - Ответил я и заметил, что почему-то очень волнуюсь.- Я, знаете ли, через неделю уезжаю в Париж. И мне хотелось бы с вами попрощаться, Миша.Отчего-то у меня упало сердце. Уезжает, попрощаться…- Ах да, у меня ваша книга… - неуклюже начал я.- Нет, что вы, - засмеялась Нюта, - книга - подарок. Пусть она останется у вас. - Но… вы больше не вернетесь в Россию? Сердце замерло в ожидании ее ответа.- Вернусь. Возможно, меня не будет здесь несколько месяцев.- Что ж, давайте попрощаемся.- Заходите как-нибудь на днях, Миша. - Предложила Нюта. - Я буду рада вас видеть. - Непременно. - Пообещал я и первым повесил трубку.Больше мне не думалось о Кате. Я все думал, почему так говорил с Нютой, так холодно и равнодушно. Ведь я явно симпатичен ей. Она сама позвонила, просила заходить…Но вместо Нюты я зашел к Николаю Антонычу. И мы сразу же заговорили о делах. Дела - это был Санин доклад, его проект поисковой партии. Николая Антоныча очень пугало то, что Григорьев может взять да и найти капитана Татаринова. Я не считал это фактически важным и способным хоть что-то переменить в жизни моего старого учителя. Тем не менее Николай Антоныч всеми силами пытался помешать Сане, задействовал все свои связи, чтобы проект не был одобрен.Возвращаясь от Николая Антоныча уже очень поздно, около одиннадцати вечера, я вдруг подумал, что судьба сдала мне на руки подходящие карты. Может быть, не козыря, но сильную масть - определенно. То, что я узнал сегодня, было отличным поводом снова наладить отношения с Катей.Боже мой! С Катей, которая так или иначе меня презирала! Ох, с каким презрением она слушала меня на Гоголевском бульваре! Ее не тронуло, что я обманул своего учителя ради нее. Она брезгливо сказала:- Я не просила вас никого обманывать, Миша.Чего я ждал от нее?Но там, на Сивцевом Вражке, случилось другое, совсем другое. Когда я пришел к Кате, я неожиданно столкнулся с Нютой Вышимирской. Нюта была у Кати в гостях.Увидев ее, лишь на мгновение появившуюся в дверях, я поразился, как Нюта красива. Не так, как Катя, которая тоже очень красивая. Нет, совсем по-другому, изысканно и в тоже время просто. Нюта не носила кос. Ее волосы редко были собраны в прическу. Но это было и не нужно, потому что у ее волос был такой замечательный оттенок - светло-каштановый с медным отливом. А краска на лице никогда не делала Нюту вульгарной, напротив - ярче становилась зелень глаз, сами глаза делались огромными, как тихие прозрачные озера... Нюта дружила с Катей. Стало быть, она знала, знала, что я люблю Катю, безнадежно, но очень настойчиво. Наверняка, Катя рассказала ей и о том, что я подлец и негодяй.Эта мысль тяжким камнем повисла на душе, пока я говорил с Катей на бульваре. А потом вдруг заговорил о Нюте, и Катя, тоже совершенно неожиданно, стала настаивать, чтобы я зашел. Я боялся встретиться с Нютой. Что она подумала обо мне, когда я не нашел времени зайти к ней попрощаться, зато в двенадцатом часу ночи появился у Кати?Мне так и не удалось выяснить тогда, что же подумала Нюта, не удалось поговорить с ней. Она уже спускалась с крыльца парадной, и учтиво нес ее пальто муж. Она была так стройна, так высоко держала подбородок... Было в ней что-то естественно-аристократическое. И в этой спокойной вежливости, деликатности, с какой она говорила со мной и прощалась с Катей…С той ночи я сошел с ума. Я не спал до утра - думал о Нюте. Утром пошел к ней, надеясь поговорить, объяснить, хотя сам не знал что собираюсь объяснять, но уже не застал.- Анна Николавна уехала на аэродром с час назад. - Сообщил мне дворник. Я вернулся домой и нашел открытку. От Нюты! Она писала, что жаль, что нам не удалось попрощаться, но она была рада увидеть меня вчера у Кати. Нюта желала мне удачи и успехов. И прилагала свой парижский адрес, если я захочу написать.Я тут же засел за письмо. Письма Кате, которые она возвращала нераспечатанными, живо вспомнились мне. "Счастье мое и жизнь" - хотелось написать мне Нюте, но я не написал, потому что не имел ровно никакого права писать такое замужней женщине."Дорогая Нюта, - писал я, - простите ли вы меня, что я так безобразно повел себя и не успел зайти к вам? Я был у вас сегодня, но уже не застал. Вы уехали. И я так благодарен вам за ваше коротенькое прощальное письмо и адрес! Возвращайтесь поскорее! Желаю вам легкой дороги! С приветом с вашей родины, Миша".Всю зиму мы с Нютой переписывались. Она присылала очень живые письма, интересно описывала Париж, забавно рассказывала о Ваньке и о том, как он хулиганит вместе со своими парижскими приятелями, с ироническим оттенком писала о Шарле… И по прежнему интересовалась моими делами и чувствами. В конце концов, мне стало казаться, что только с ней одной я могу говорить начистоту. Она меня понимала! Может быть, единственная понимала…Однако я так и не смог понять, как же она на самом деле относится ко мне. У нее был муж, Шарль. Это было то, о чем я старался не думать. Да, Шарль, который, пожалуй, не слишком ценил то, каким сокровищем обладал. Шарль, с которым, как потом рассказывала Катя, Нюта живет в одном доме, как в параллельных мирах. Так любила ли Нюта меня или относилась ко мне исключительно с дружеской симпатией? Я не знал, но очень дорожил этими хрупкими отношениями с нею.И эти отношения были гораздо более хрупкие, чем, например, с Катей, с которой я встречался почти ежедневно, но уже без прежнего чувства. Катя переехала в В., пригород Москвы, в дом, одиноко торчащий среди хилых дачек. Туда нужно было битый час тащиться на трамвае, и я несколько дней к ряду приезжал к Кате усталый, раздраженный и голодный.Длинные, скучные разговоры об экспедиции, о том, как ее устроить. Совсем не похожие на разговоры с Нютой, от которых тепло становилось на душе. Однажды Катя, заметив, что я устал и голоден, предложила мне чаю. Я отказался, наверное, излишне сухо. Мне не хотелось пить с ней чай. Глупо, но показалось, что это будет какой-то изменой по отношению к Нюте. К моей Нюте, которая писала такие нежные и умные письма.С Катей все закончилось закономерно. Усталость, раздражение выплеснулись. Я не сдержался, когда случайно прочел письмо, в котором Катя просила включить ее в поисковую партию. Разумеется, я надеялся, что Саня уедет, а она останется. Но она хотела ехать вместе с ним!Когда Катя прогнала меня, я с удивлением понял, что мне стало даже как-то легче, что не нужно больше ездить к ней и играть в эту скучную не нужную мне игру."Милая Нюта, - писал я, - я совершенно запутался. Я уже не знаю, что мне нужно, но и отступиться не могу, потому что это составляло всю мою жизнь. Я решительно не знаю, что мне делать теперь. Весною, вероятно, поеду в Ленинград. У меня изменится адрес, но я непременно вам его сообщу. За этот короткий срок, милая Нюта, вы стали для меня настоящим другом, и я очень дорожу вами...".Это была ошибка, роковая ошибка, которая стоила мне всего, что только могло бы быть хорошего в моей жизни…