Teen Titans, Рейвен/Терра, драббл. (1/1)

Днем Рейвен говорит: я ей не доверяю и должна за ней присмотреть. На рассвете это перестает работать.На рассвете Рейвен спускается в гостиную, и заспанная Терра, заслышав ее шаги, приподнимает голову над диванными подушками. Слабо улыбается, поправляет сползший с плеча плед. Делает вид, что задремала на пять минут, а не проспала в гостиной всю ночь — или сколько там она спит.Рейвен не спрашивает, но зачем-то знает ответ. Это неловко и слишком интимно, как будто на самом деле что-то значит: Терра проводит в постели не больше трех часов — настолько мало, что волосы, вымытые перед сном, не успевают просохнуть.Рейвен не улыбается ей в ответ — пересекает гостиную, останавливается у холодильника, опускает ладонь на прохладную металлическую ручку. Старается думать о простом и понятном: упаковки клубничного молока, сырная нарезка, упаковка хлопьев на полке.Самым краем глаза она следит за Террой: та, позевывая, выпрямляется, тянется к брошенной на пол книге, вытряхивает из нее расческу. Небрежно зажимает в кулак самые кончики влажных, спутанных прядей.Рейвен стискивает ручку холодильника и заставляет себя зажмуриться. Рядом с Террой она чувствует себя мальчишкой — любопытным, нахальным, несдержанным. Одним из тех, которые свистят вслед симпатичным девчонкам.Терра смеется, если ей свистят вслед — смеется, запрокидывая голову и запуская в волосы обе ладони. Смех у нее горьковато-колючий, взгляд — усталый и пыльный, и Рейвен, откровенно говоря, не понимает, что в ней нашла — кроме, разве что, роскошных волос.Она хлопает дверцей холодильника. Привычное утреннее недовольство мешается с отзвуком темных, неясных желаний, а Терра — завернутая в полотенце и плед Терра, совсем белокожая в предрассветном сумраке; медовые, потемневшие от влаги пряди тягуче стекают на грудь, — охает, неловко дергая расческой.Рейвен оборачивается к ней и думает: ?Это будет неловко?, — только когда их взгляды встречаются.Глаза у Терры светлые, не то голубые, не то пыльно-серые от вкрадчивой сонной дымки, щеки усыпаны бесстыжими медовыми веснушками, и Рейвен считает их взглядом: полтора десятка только на левой щеке. От вида утренней, растрепанной Терры — слишком настоящей, чтобы верить в нее, — у Рейвен дрожат колени и в горле встает горький ком. Каждую секунду она помнит, кто вытащит из ее головы веснушки и родинки, и водопад медленно светлеющих волос.Однажды Терра станет худшей из брешей в ее обороне — самой горькой, самой глубокой.— Эй, — спрашивает Терра, протягивая ей расческу, — поможешь?Рейвен закрывает глаза и думает: я ее ненавижу.Рейвен не может на нее не смотреть, и не может ею с кем-то делиться, и никогда не скажет, как Терра дремлет в остывающей воде, как пачкает остатками шампуня диванные подушки, как заворачивается в плед, чтобы никто не видел сползающих с плеч бретелек слишком большой майки.Я ее никому не отдам, думает Рейвен, открывая глаза. Терра по-прежнему смотрит на нее — и только от этого в голове вдруг становится очень ясно.